Светлана - Артюхова Нина Михайловна. Страница 19

Витя смеется, Алла улыбается. Аня и Валя остаются серьезными: они не читали еще «Железной дороги».

 — Значит, учиться после седьмого класса не будешь?

 — Что?

 — Дзинь, дзинь! Учиться, говорю, не будешь?

 — Кто, я? Почему не буду? Я в заочный техникум поступлю.

 — Витя, а ты?

Бесполезно спрашивать: если Юра надумал идти в ре­месленное училище, вместе с ним пойдет и Витя. Хорошо вот так с кем-нибудь дружить: куда один, туда и другой.

Понятно, что и Юре и Алле хочется научиться строить дома: перед войной Алла жила в Минске, а Юра — в Сталинграде.

 — Светлана, а ты кем будешь? — спрашивает Витя.

 — Я буду учительницей. Кончу семь классов — по­ступлю в педагогическое училище.

Светлана чувствует, что покраснела, — в первый раз она сказала об этом вслух.

Аня и Валя перестают вышивать, чтобы взглянуть на подругу под этим новым углом зрения.

Наконец Аня говорит:

 — Тебе подходит.

Алла одобрительно кивает головой.

Юра отзывается на этот раз без всякого звонка:

 — Нет, Светлана не может быть учительницей.

 — Почему не могу?

 — Потому что на первом же уроке ты своих учени­ков разорвешь на мелкие части!

Светлана смеется:

 — Не разорву.

 — Разорвешь, — хладнокровно возражает Юра.

 — А вот возьму и не разорву!

 — Возьмешь и разорвешь.

 — Не разорву! — повышает голос Светлана.

Алла, подняв голову от стенгазеты, укоризненно и предостерегающе говорит:

 — Юра!

Но Юра упрям. Он повторяет спокойно:

 — Алла, она их разорвет.

Бесит то, что Юра и не думает поддразнивать, он го­ворит серьезно. Просто он уверен, что Светлана действи­тельно разорвет своих учеников на первом же уроке. Это его глубокое убеждение.

Светлана вскакивает, хлопнув ладонью о стол, и кричит:

 — Не ра-зо-рву!

 — Светлана, ты не только их, маленьких, ты меня, большого, сейчас на мелкие части разорвешь!

Светлана мгновенно остывает, ей опять становится смешно. Она садится на прежнее место:

 — А вот возьму и не разорву.

 — Кого? Их или меня?

 — Сначала тебя не разорву, а потом их.

 — Правильно, Света, — одобряюще говорит Алла. Витя вмешивается в разговор:

 — Чтобы стать учителем, нужно иметь большую силу воли.

Витя любит изрекать разные истины. В детском доме его зовут философом. Говорит он с медлительной важ­ностью и как-то необычно расставляет слова. Иногда ка­жется, что он переводит с иностранного языка, которым не очень хорошо владеет.

Светлана спрашивает недоверчиво:

 — А у тебя она есть, сила воли?

 — Да, у меня она есть.

 — Например?

 — Вот, например, я летом звеньевым был. Ребята играли в футбол, а я оформлял дневник. Мне не хоте­лось, а я оформлял. Значит, она у меня есть, сила воли.

 — Ну, это еще не большое доказательство!

 — Начинать нужно всегда с небольшого.

Топот маленьких ног в коридоре, и как будто за­плакал кто-то. Распахнулась дверь, Оля и ее подруга ввели Славика, истекающего слезами. На голове у Сла­вика почему-то висел красный заводной автомобиль.

 — Нянечку позовите! — кричала Оля.

 — Светлана, смотри, что случилось!

А случилось вот что. Автомобиль в комнате девочек все-таки завели. Сначала он очень хорошо ездил по Олиной тумбочке. А потом Славику пришла неожиданная мысль спустить автомобиль с собственной головы. Два раза автомобиль благополучно съехал, как с горки, вниз, а на третий раз тонкие и довольно длинные спереди во­лосы мальчика были захвачены вращающимся колесом. В результате автомобиль, как пришитый, висел на пряд­ке волос, что было, конечно, очень больно, а главное — страшно. Девочки пытались отцепить его, поворачивая колесо в обратную сторону, но это причиняло малышу только новые страдания. Наконец Оля с подругой взяли Славу за руки и повели по коридору, взывая о помощи.

Аня-Валя вскочили и бросились к двери:

 — Где Тамара Владимировна?

 — Подождите, — властно остановила их Светлана. — Аня, держи его. Славик, не шевелись.

Она взяла со стола Анины ножницы и осторожно просунула их между колесом автомобиля и нежной ро­зовой кожей, конусообразно поднявшейся в этом месте подобно маленькому вулкану.

Наталья Николаевна вошла как раз в тот момент, когда Светлана подрезала прядку волос у самого корня.

Освобожденное колесо заскрежетало и закружилось, желтым цыплячьим пухом разлетелись подрезанные во­лосенки. Славик, сразу почувствовав облегчение, радо­стно засмеялся. Теперь смеялись все, смеялись неудер­жимо, а Наталья Николаевна весело сказала:

 — Тебе, Светлана, хирургом быть: рука твердая!

 — Она, Наталья Николаевна, не хирургом, она учи­тельницей хочет стать, — возразила Аня.

 — Для этого тоже нужна твердая рука, — сказал не­знакомый женский голос.

Светлана обернулась и только теперь заметила, что Наталья Николаевна вошла не одна.

Девочка с волнением всматривалась в лицо гостьи.

Где же, где же они встречались раньше?.. Нет, не встречались!

Немолодая уже, а глаза по-молодому живые и в светлых волосах ни одного седого не видно.

Красивая? Конечно, нет! Но у нее лицо, на которое приятно смотреть.

Вошедшая улыбнулась, и Светлана радостно вос­кликнула:

 — Я знаю, кто вы! Вы Костина мама!

Оказалось, что Зинаида Львовна приехала, чтобы позвать Светлану к себе на каникулы.

 — Наталья Николаевна разрешает. Если хочешь, можно прямо и поехать сейчас. Успеешь в полчаса со­браться?

Светлана вместо ответа бросилась к ней на шею и вы­летела из комнаты собираться.

Тем временем Зинаиде Львовне стали показывать детский дом. Славик тянул ее за руку:

 — К нам пойдемте!

Наталью Николаевну отозвали, и Зинаида Львовна осталась одна на половине малышей. У них была отдель­ная спальня, столовая и комната для игр.

Зинаиду Львовну сейчас же обступили ребята.

Девочки доверчиво сообщили ей последнюю новость:

 — А Вася дерется!

Драчун Вася, не обнаруживая никаких признаков раскаяния, уселся рядом с Зинаидой Львовной и завла­дел ее сумкой. Ему нравилось, что она щелкает, когда ее открываешь и закрываешь.

Вслед за Васей и другие ребята очень быстро освои­ли технику открывания и закрывания сумочки. Славик протянул ей книжку:

 — Почитайте.

 — Как тебя зовут? — спросила Зинаида Львовна.

 — Славик, — ответил мальчуган, прижимаясь к ней. Одна из девочек сказала с застенчивой улыбкой:

 — И меня спросите, как меня зовут.

 — А тебя как?

Она застеснялась еще больше:

— Ирочка.

Еще одну книжку с картинками просунули откуда-то из-под локтя, сзади, и раскрыли на коленях у Зинаиды Львовны.

 — Вы лучше эту почитайте.

Но читать было почти невозможно. Разноголосый шум в комнате и деловая суета, со стороны кажущаяся беспорядочной, напоминали уменьшенный во много раз зал ожидания на Казанском вокзале.

Так суетятся и так разноголосо шумят все довольные жизнью ребятишки — в школьном коридоре на перемене или в детском саду. Но было что-то отличающее этих малышей от ребят детского сада — какой-то особенный, ласковый интерес к каждому взрослому человеку, вхо­дящему к ним. И каждый взрослый человек, входящий в комнату, не мог не быть особенно ласков с этими ре­бятами.

Что удивляет и радует ребят в детском саду? Величина помещения, разнообразие и добротность игрушек. Но главное — энергичные товарищи-однолетки, с кото­рыми так интересно играть. Им весело всем вместе, но чувствуется, что за стенами детского сада у ребят есть другая жизнь. В особенности это бывает заметно к ве­черу, когда ребята чуть-чуть устанут, притихнут, начи­нают чего-то ждать, прислушиваться, посматривать на дверь...

Здесь, в детском доме, у малышей-дошкольников только одна жизнь — в этих стенах. Они привыкли друг к другу, им хорошо вместе, но даже самые маленькие, которые ничего другого не помнят, бессознательно тя­нутся к взрослым людям.