Тайна Золотой долины (др. изд.) - Клепов Василий Степанович. Страница 12

Ему никто не ответил.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На берегу Зверюги. «Ага, Сударыня Жила!» Дуэль над обрывом. Золотая лихорадка. Под угрозой голодной смерти.

Когда мы проснулись, солнце уже шло по своей Золотой Тропе. Мы выскочили из хижины и побежали к реке умываться. Но берег был обрывистый, нам пришлось пройти вниз по течению не один десяток метров, прежде чем удалось спуститься к воде.

— Осторожнее! — вскричал Димка, когда Лёвка собирался ступить на край берега.

В ту же секунду огромная глыба глинистой почвы с шумом обрушилась почти у нас под ногами. Не сделай Димка своего предупреждения, наш Фёдор Большое Ухо барахтался бы теперь, как щенок, в стремительном жёлтом потоке, и вряд ли мы смогли бы его спасти. Мы невольно попятились от реки и оглянулись вокруг.

Вода с такой силой ударялась о берег, что он обрушивался у нас на глазах. На той стороне, прямо из воды поднимались голые скалы, напомнившие мне ущелье реки Сакраменто, через которое Малыш Джерри гонял по канату подвесную тележку. Но если бы протянуть канат над Зверюгой, пожалуй, Малыш не рискнул бы по нему прокатиться.

«Этот каньон, [32] — подумал я, — не уступит знаменитому Большому Каньону в Калифорнии на реке Колорадо».

Снега в Золотой долине уже не было. С гор мчались, стуча камнями, мутные потоки, а с утёсов на той стороне падали водопады. Река так вздулась, что на неё страшно было смотреть. Огромные тёмные воронки с шумом ходили по жёлтой воде. Вырванные с корнем деревья ныряли в бурной пучине, как лёгкие пробковые поплавки.

— Теперь понятно, почему тут гибли экспедиции, — сказал я. — Это не река, а настоящая Зверюга.

— Правильная река, — подтвердил Димка.

Я представил в этой стремнине плот, на котором мы переправлялись через Выжигу, и меня пробрала дрожь.

— Мы-то ведь в реку не полезем, правда, Молокоед? — опасливо спросил Лёвка.

— Не знаю. Может случиться и так, что придётся переправиться на тот берег.

— На плоту?!

— Может, и на плоту.

— Нет уж, дудки! Вы переправляйтесь, а когда будете тонуть, я брошу вам трос.

Вот чечако! И зачем только мы его с собой взяли!

Прежде чем начинать поиски золота, надо было поплотнее позавтракать, но хлеба уже не было, мяса оставалось на один раз, и это заставило нас подзадуматься.

— Ничего, — сказал я. — Никто из тех, о ком писал Джек Лондон, не брал с собой на Тропу хлеб. Они пекли пресные лепёшки из муки. А мука у нас пока есть.

Дело это было для меня новое, но не боги лепёшки пекут! Я развёл тесто, посолил его, смазал сковородку маргарином и, когда она раскалилась и заворчала, стал бросать на неё тесто по три ложки сразу, отдельными блинами, чтобы можно было есть всем троим одновременно. Получилось хорошо: и не подумаешь, что я никогда не стряпал.

— Правильные лепёшки! — похвалил мою стряпню Димка. — Ничего вкуснее в жизни не едал.

Пока я ходил вдоль берега, соображая, где нам сделать первую промывку, Димка стал наводить порядок в хижине. Он притащил с берега выброшенную рекой доску и, ловко примостив её на двух парах колышков, сделал невысокий стол. Потом отыскал три больших плоских камня и расставил их вокруг стола вместо стульев. В стену набил гвоздей и развесил на них одежду и снаряжение.

При этом он деловито прищуривал левый глаз и каждый раз прикладывался им то к доске, то к колышку, то к гвоздю, проверял, чтобы всё у него было сделано правильно и точно.

— Что ты прицеливаешься, — засмеялся Лёвка, когда Димка, закрыв левый глаз, держал против себя на вытянутой руке сковороду. — Из сковородки, что ль, стрельнуть собираешься?

— Не понимаешь ничего, так молчи! — сказал Димка и стал выпрямлять дно сковороды на камне.

Мне очень нравилась эта Димкина привычка прицеливаться к каждой вещи прищуренным глазом, и я сам иногда невольно начинал проверять прямизну карандаша, ложки или чего-нибудь другого, что попадало в руки. Так я сделал и теперь: прибил портрет Джека Лондона на стену прямо против двери и, прищурившись, посмотрел, правильно ли укреплён портрет.

«Друг всех смелых и отважных» смотрел, полуобернувшись куда-то влево, и по его сильному лицу, с массивным подбородком и упрямыми глазами, видно было, что он думает о Мэйлмуте Киде, Ситке Чарли и других отважных и смелых, вроде нас.

Мы вышли с Димкой из хижины и направились вверх по течению Зверюги, куда показывал нам глазами Джек Лондон, а Фёдора Большое Ухо оставили сторожить лагерь от волков и индейцев.

Дядя Паша правильно рассказывал о Золотой долине: здесь не было ни одного ровного места, всё какие-то ямы, да буераки, заросшие травой и молодыми берёзками. Видно было, что здесь, когда-то давно, уже побывали люди, и не один золотоискатель, вроде нас, с замиранием сердца смотрел на дно своего лотка или сковородки.

— Давай попробуем, копнём! — предложил Димка.

Мы спустились в одну яму и, счистив дёрн, набрали в лоток и сковородку несколько лопаток жёлтой, глинистой земли. Потом мы побежали к реке и начали промывать землю: Димка в лотке, я в сковородке. После промывки остались только мелкие камешки и какая-то глиняная штучка, похожая на кукиш.

Мы брали пробы и у самой воды, и повыше ям, но всё напрасно.

— Так дело не пойдёт, Молокоед. Надо искать золото как-то по-другому. А у нас с тобой получается мартышкин труд.

— Ты прав, Дублёная Кожа. Надо найти сначала способ, а потом уже искать золото.

Я стал вспоминать всё, что написал по этому поводу Джек Лондон, и любимый писатель не подвёл меня и на этот раз. У него очень хорошо описано, как один человек, по имени Билл, искал в Золотом Каньоне жилу. Он был, наверно, очень хитрый, этот Билл, и нашёл жилу очень просто. Выбрал у реки ровный зелёный холм и принялся вдоль его подножия копать ямки. Из каждой ямки он брал пробу и считал, сколько каждая ямка дала ему золотинок. У него получилась интересная вещь. Когда Билл брал пробы из ямок вниз по ручью, то золотинок становилось всё меньше и меньше, и исчезли, наконец, совсем. Тогда Билл повернул вверх по ручью, и золотинок в каждой ямке стало попадаться всё больше и больше, а потом опять меньше, пока Билл не дошёл до такого места, где уже ничего не было, кроме глиняных кукишей, вроде нашего.

«Ага, Сударыня Жила! — сказал тогда Билл. — Теперь-то я до тебя доберусь!»

Он вернулся к ямке, из которой добыл больше всего золотинок, встал против неё лицом к холму, провёл по нему воображаемую линию и как бы опустил от вершины холма перпендикуляр к своим ямкам. «Где-то там наверху, у конца перпендикуляра, — подумал этот хитрец, — должна быть жила». И стал копать второй ряд ямок, потом третий и так далее.

Чтобы Димке был более понятен способ Билла, я нарисовал ему на песке рисунок.

Короче говоря, у Билла получился равнобедренный треугольник, и в его вершине он докопался до жилы, где этого золота было больше, чем кварца.

— Так это же очень просто! — удивился Димка.

Мы пошли вдоль ручья, нашли хорошенький холм и стали копать вдоль его подножия ямки. Плохо только то, что ни одной золотиночки в ямках не было.

Стали копать второй ряд, потом третий. Ряды ямок у нас тоже, как и у Билла, становились кверху короче, и я сказал:

— Получается треугольник. Ну, Сударыня Жила! Теперь-то мы до тебя доберёмся!

Но Димка вдруг бросил работу, зажмурил левый глаз и стал проверять прямизну черенка у лопаты.

— Знаешь что, Молокоед! У нашего треугольника обе стороны будут равны и углы при основании будут равны. Но клянусь тебе перпендикуляром, что в вершине угла «С» никакой жилы не будет.

Я и сам уже думал, что раз признаков золота в ямках нет, то и жилы на холме нет, но не хотел сознаваться в этом Димке.