Сказки Биг Бена - Лир Эдвард. Страница 2

И вдруг вместо страшного рева из пасти чудовища раздался нежный девичий голос:

Чайлд-Винду кажется, словно узнает он голос… Что за наваждение! Или впрямь нечистая сила морочит его? Содрогнулся от ужаса принц, а чудовище говорит:

Это же голос сестры — Маргрит! Заколебался принц, шагнул было вперед, но вспомнил, как бывают коварны злые духи. Снова поднял Чайлд-Винд свой меч, а чудовище покачало головой и говорит:

Тогда отбросил принц свой меч и щит, шагнул к чудовищу и трижды поцеловал его в страшную огнедышащую пасть.

В тот же миг со свистом и шипением чудовище отпрянуло назад, и — о чудо! — перед Чайлд-Винд ом предстала его сестра Маргрит.

Спасибо тебе, милый брат! — сказала принцесса. — Знай, что это наша мачеха-ведьма превратила меня в чудище и наложила заклятие, чтобы не знала я избавления до тех пор, пока мой брат трижды не поцелует меня в этом ужасном образе. Но отныне чары рассеялись и та, которая послала их, потеряла всю свою колдовскую силу.

Когда Чайлд-Винд об руку с сестрой и в сопровождении своих воинов вступил в отцовский замок, злая королева сидела в своей башне и без умолку твердила заклинания: очень ей мечталось наколдовать принцу и принцессе какое-нибудь несчастье.

Услыхала она шаги Чайлд-Винда, хотела убежать, но принц прикоснулся к ней рябиновым прутиком, и ведьма прямо на глазах стала уменьшаться и съеживаться, съеживаться и уменьшаться, пока не превратилась в отвратительную жабу, которая — чоп-шлеп! чоп-шлеп! — ускакала из замка в лес.

ДЖЕК И БОБОВЫЙ РОСТОК

Английская сказка

Давным-давно, а точнее сказать — не припомню когда, жила на свете бедная вдова с сыном. Помощи ждать им было неоткуда, вот и впали они в такую нужду, что порой не оставалось ни горсти муки в доме, ни клочка сена для коровы.

Вот однажды мать и говорит:

— Видно, делать нечего, Джек, придется нам продать корову.

— Почему? — спросил Джек.

— Он еще спрашивает, почему! Да чтобы купить хлеба на прокорм, глупая твоя голова!

— Ладно, — согласился Джек. — Завтра же утром отведу Бурую на базар. Возьму за нее хорошую цену, не беспокойся.

На другой день рано утром Джек встал, собрался и погнал корову на базар. Путь был не близкий, и Джек не раз сворачивал с пыльной дороги, чтобы самому отдохнуть в тени и дать корове пощипать свежей травы.

Вот так сидит он под деревом и вдруг видит: бредет навстречу какой-то чудной коротышка с тощей котомкой за спиной.

— Добрый день, Джек! — сказал чудной коротышка и остановился рядом. — Куда это ты путь держишь?

— Добрый день, уж не знаю, как вас по имени, — отозвался Джек. — Иду на базар продавать корову.

— Продай ее мне, и дело с концом, — предложил коротышка.

— С удовольствием, — ответил Джек. — Все лучше, чем топать по жаре туда-обратно. А много ли вы за нее дадите?

— Столько, что тебе и не снилось!

— Да ну! — засмеялся Джек. — Что мне снилось, про то я один знаю.

А человечек между тем снял с плеча свою котомочку, порылся в ней, вынул пять простых бобов и протянул их на ладошке Джеку:

— Держи. Будем в расчете.

— Что такое? — изумился Джек. — Пять бобов за целую корову?

— Пять бобов, — важно подтвердил человечек. — Но каких бобов! Вечером посадишь — к утру вырастут до самого неба.

— Не может быть! — воскликнул Джек, разглядывая бобы. — А когда они вырастут до самого неба, тогда что?

— А дальше смотри сам, — отвечал человечек.

— Ну ладно, по рукам! — согласился Джек.

Он устал от ходьбы да от жары и рад был вернуться домой. К тому же любопытство его разобрало: что за диковина такая?

Взял он бобы, отдал коротышке корову. Но куда тот ее погнал, в какую сторону, Джек не приметил.

Кажется, только что стояли они рядом и вдруг пропали — ни коровы, ни прохожего.

Вернулся Джек домой и говорит матери:

— Коровенку я продал. Взгляни, какую мне дали за нее чудную цену. — И показал ей пять бобов.

Увидела мать бобы — и слушать дальше не стала: рассердилась, раскричалась, надавала Джеку тумаков, а бобы его вышвырнула за окошко. Потом села у очага и горько заплакала…

На другое утро проснулся Джек не так, как всегда. Обычно его солнце будило своим ярким светом в лицо, а теперь в комнате стоял полумрак. «Дождик на дворе, что ли?» — подумал Джек, спрыгнул с постели и выглянул в окошко.

Что за чудеса! Перед самыми его глазами колыхался целый лес стеблей, листьев и свежих зеленых побегов. За ночь бобовые ростки вымахали до самого неба; невиданная чудесная лестница высилась перед Джеком — широкая, мощная, зеленая, сверкающая на солнце.

«Ну и ну! — сказал себе Джек. — Что там матушка ни говори, а цена все-таки недурная за одну старую корову! Пусть меня олухом назовут, если эта бобовая лестница не доходит до самого неба. Однако что же дальше?»

И тут он вспомнил слова вчерашнего человечка: «А дальше смотри сам».

— Вот и посмотрю, — решил Джек.

Вылез он из окна и стал карабкаться вверх по бобовому стеблю.

Он взбирался все выше и выше, все выше и выше. Страшно подумать, как высоко ему пришлось влезть, прежде чем он наконец добрался до неба. Широкая белая дорога пролегла перед ним. Он пошел по этой дороге и вскоре увидел огромный дом, и огромная женщина стояла на пороге этого огромного дома.

— Какое чудесное утро! — приветствовал ее Джек. — И какой чудесный у вас домик, хозяйка!

— Чего тебе? — проворчала великанша, подозрительно разглядывая мальчика.

— Добрая хозяйка! — отвечал Джек. — Со вчерашнего дня у меня не было ни крошки во рту, да и вчера я остался без ужина. Не дадите ли вы мне хотя бы малюсенький кусочек на завтрак?

— На завтрак! — усмехнулась великанша. — Знай, что если ты сейчас не уберешься отсюда подобру-поздорову, то сам станешь завтраком.

— Как это? — спросил Джек.

— А так, что мой муж — великан, который ест вот таких мальчишек. Сейчас он на прогулке, но если вернется и увидит тебя — тотчас же сварит себе на завтрак.

Другой бы перепугался от таких слов, но только не Джек. Голод его был пуще страха. Он так просил и умолял великаншу дать ему хоть что-нибудь перекусить, что та наконец сжалилась, впустила его на кухню и дала немного хлеба, сыра и молока. Но едва он успел проглотить свой завтрак, как за окном раздались тяжелые шаги великана: Бум! Бом! Бум! Бом!

— Ой, выйдет мне боком моя доброта! — всполошилась великанша. — Скорее лезь в печку!

Она быстро запихнула Джека в огромную остывшую печь и прикрыла ее заслонкой. В тот же миг дверь распахнулась, и в кухню ввалился страшный великан-людоед.

Он принюхался, запыхтел громко, как кузнечный мех, и проревел: