Роковой шторм - Блейк Дженнифер. Страница 54

Служанка осторожно убрала драгоценные камни. Ее хозяйка уселась на диван, указав Джулии на шелковую подушку, лежавшую рядом. Затем она распорядилась (очевидно, насчет освежающих напитков) и повернулась к Джулии.

— Вы озадачены, — сказала она. — Вы оказались жертвой злобы без всякой видимой причины. На вас нападают, издеваются, бьют — в общем, вы попадаете в водоворот событий, которых не понимаете.

— Это так, — подтвердила Джулия.

— Будет нелишне узнать, в чем причина такой враждебности. Я, первая и единственная из оставшихся жен великого и могущественного алжирского дея, объясню вам эту причину. Десять лет назад, когда Марии было четырнадцать лет, ее выбрали, чтобы она согревала постель дея. Она была тогда нежной и юной и на какое-то время смогла раздуть угли его угасавшей страсти. Алжирский дей немолод. Ему скоро минет семьдесят четыре года. Поэтому он стал звать ее на свое ложе все реже и реже. Последний раз он посылал за Марией в месяце рамадан более трех лет назад. Однако с тех пор он ни разу ни за кем больше не посылал, и Мария была последней, познавшей силу его желания, и поэтому правящей фавориткой. Удерживая это положение так долго, она уверовала, что имеет на него право. Она забыла, что поднялась так высоко только благодаря своему господину — дею. Ваше появление стало для нее жестоким ударом. Она испугалась, что вы посягнете на ее место, и поэтому решила покончить с вами или подчинить вас настолько, чтобы вы не решились заменить ее среди женщин, каково бы ни было ваше прежнее положение.

Джулия сделала знак, что поняла.

— Я еще не выразила свою благодарность вам за великодушное вмешательство, о великая госпожа.

— Не благодарите меня, дитя мое. Моя душа тоже не свободна от ревности. Я давно мечтала увидеть, как ложится плеть на спину Марии — вы дали мне возможность это увидеть. Хотя положение первой жены дея у меня не отнять, но чувства дея много раз доставались другим женщинам. Он взял еще трех других положенных ему жен, одна из которых умерла при родах, другая попалась на переписке с прежним любовником, а третья сошла с ума от заточения в гареме и была возвращена на родину, к отцу. Были бесчисленные наложницы — женщины, которые выбирались на ночь или на неделю, на месяц или, реже, на год. Но ни одна из них не принесла мне столько унижений, ни одна не демонстрировала столь явно, что я стара и уродлива, как это делала Мария. В гареме неизбежны зависть, жадность и ревность. Но бывает и дружба, и взаимопомощь, и поддержка, и утешение. Это естественно, потому что все женщины зависят от прихоти одного и того же мужчины. Но я слишком разговорилась. У вас еще будет время узнать все это.

Появилась служанка с маленькими чашечками крепкого, сладкого турецкого кофе, блюдом инжира, миндальными пирожными и новой блузкой для Джулии взамен разорванной. Кофе мало отличался от того, к какому Джулия привыкла. Она с наслаждением пила, пока служанка хлопотала над ее царапинами, замывая и смазывая бальзамом наиболее глубокие из них. Потом она помогла Джулии надеть блузку из голубовато-зеленого шелка.

— Ешьте, дитя мое, — говорила госпожа Фатима. — Вы слишком худы, чтобы соблазнить мусульманина. Они любят покоиться на мягких округлостях. Хотя, — задумчиво добавила она, — тех, кто постарше, может искушать вид горных вершин.

Старик семидесяти четырех лет, наверняка беззуб, горбат и спотыкается… Джулия с трудом превозмогла тошноту, подступившую к горлу.

— Не расстраивайтесь, — сказала госпожа Фатима, заметив ее отвращение. — Если дей в состоянии залезть хотя бы на лошадь, тогда моим шпионам следует оторвать языки. Он любит общество женщин и ценит их нежность и ум не меньше, чем красоту. Глупых и мелочных он не выносит, отсюда и изгнание Марии после того, как он потерял мужскую силу и не смог овладеть ею. Иногда дей посылает за мной и мы подолгу беседуем. Но, хотя он и дорожит моей мудростью, мы так давно знаем друг друга, что я уже не в силах поразить его оригинальной мыслью.

Джулия ничего не ответила, стараясь найти в сказанном скрытый смысл. Пыталась ли женщина объяснить, что ей нечего бояться, или хотела внушить ей, что следует развлекать дея остроумием? Джулия не могла сейчас этого понять.

Госпожа Фатима очистила инжир, положила его в рот, затем окунула пальцы в сосуд с водой и вытерла их. Неожиданно она сказала:

— Вы не были избраны деем.

Джулия метнула на нее быстрый взгляд. Память услужливо воспроизвела два голоса за ширмой. Один из них принадлежал Измаилу, врачу, другой был голосом далеко не старого человека.

— Понятно, — сказала она, приподняв подбородок. — Кто же тогда послал меня сюда?

— Чтобы понять, вам необходимо хоть немного познакомиться с существующим положением дел. Алжир — вассальное государство Оттоманской турецкой империи. Дей избирается на свой высокий пост при помощи и поддержке турецких офицеров-янычар, и он должен лавировать между ними и константинопольским султаном. Трон принадлежит ему пожизненно. Однако если он глуп и вызывает недовольство одной из сторон, жизнь его скоротечна. Теперь вы можете судил о мудрости и дипломатичности нынешнего дея, который удерживается на троне уже четверть столетия. Мохаммеда дея любят и уважают, но он ошибся в выборе наследника. Как все люди, достигшие высокого положения, он хочет передать его человеку своей крови — в данном случае, Кемалю, своему внуку. Сейчас он бросил на это все силы. Он не задумывается, что этот молодой человек недостоин такого высокого сана — он слаб, непринципиален и подвержен эмоциям. Дей не хочет видеть, что есть более достойные люди, например его племянник, Али паша.

— Простите меня, — сказала Джулия, когда женщина остановилась, — как я понимаю, его внук, Кемаль, также и ваш внук?

— Вовсе нет. Кемаль — внук второй жены дея, женщины, умершей при родах. Ее сын стал таким же обжорой и скрягой, как и его мать. Если бы женщина не раскормила себя до размеров бочонка, она бы, возможно, осталась жива. Ее сын тоже был необычайно прожорлив. На одном из праздников Рамадана он один съел половину овцы. У него лопнули кишки, и он умер, успев оставить внебрачного сына от рабыни. Нет, не надо думать, что этот недостойный человек приходится мне родственником. Мои дети, великолепный сын и дочь, которая была прекраснее луны, умерли в эпидемию холеры вместе со многими в гареме. Я поддерживаю Али пашу не потому, что он мой родственник. Он мне не родня. Это старший сын единственного брата дея, павшего от ножа убийцы. Я поддерживаю его отчасти из любви к интригам, расширяющим мою ограниченную власть, но главным образом потому, что он обладает качествами, нужными правителю: силой характера, способностью вдохновить и повести за собой людей) чувством справедливости. Если бы вы узнали его, что невозможно в заточении гарема, вы бы тоже восхищались им.

— Может быть, — согласилась Джулия. — Но если он такой, как вы говорите, он должен привлечь на свою сторону янычар.

— Конечно, но будет ли этого достаточно? Воля дея держится не только властью, но и любовью людей, военных в том числе. После его смерти они из уважения к нему выполнят его волю и провозгласят Кемаля новым деем.

— А этого можно избежать?

— Есть несколько путей. Один из них — выставлять Кемаля жадным дураком, каким он и является, и возносить Али пашу. Для этой цели вас и выбрали.

— Вы переоцениваете меня, — сказала Джулия. — Вряд ли Мохаммед дей заинтересуется мною и уж тем более станет прислушиваться к моим мнениям и советам.

— Думаю, что скорее вы недооцениваете себя. Мы получили благоприятный отзыв о вас от Измаила, врача.

— Понимаю… — произнесла Джулия, не придумав ничего лучше.

— Понимаете ли? Мне бы хотелось так думать, ибо это подтвердило бы правоту Измаила. Арабский врач — друг и наперсник Али паши, он воспользовался судном Баязеда Рейса для поездки на Канарские острова. Тем самым, которое взяло на борт вас и двух ваших спутников-мужчин. Он был поражен вашей красотой и умом, несмотря на болезнь и все невзгоды, которые вам пришлось пережить. Он знал, что Али паша вынашивает мысль о помещении в гарем дяди новой фаворитки и даже отдал распоряжение о поиске необычных женщин от имени дея, но одна лишь физическая привлекательность уже не в силах вызвать интерес Мохаммеда. Измаила заинтересовало то, что вы лично знали и разговаривали с Наполеоном, так как ему было известно, что Мохаммед дей чтит Наполеона. Поэтому он сделал все что мог, чтобы вылечить вас, и добился вашего просмотра. Али паша видел вас в ванной и во время одевания. За исключением чрезмерной скромности и гордости, он не нашел в вас никаких изъянов.