Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой. Маленькая принцесса. Приключения Сары Кру - Бернетт Фрэнсис Ходгсон. Страница 68

Слезы навернулись на глазах мальчика, но он улыбнулся и добавил:

— Я сказал ей, что вы ничего об этом не знаете и что я сам расскажу вам обо всем…

С этими словами он соскочил со стула и подошел к графу:

— Вы можете все уладить, как уладили с Хиггинсом. Вы ведь всегда помогаете всем. Я ей сказал, что вы уладите и что Невик, вероятно, забыл доложить вам об этом.

Граф посмотрел на маленькую руку, лежащую на его колене. Нет, Невик не забыл доложить ему — он не раз напоминал графу об отчаянном положении фермеров, живущих на окраине имения. Он не раз докладывал ему и о сырости домов, и о разбитых окнах, и о худых крышах, и о лихорадке, свирепствующей там постоянно. Мистер Мордант со своей стороны так же красноречиво описывал ему всю эту нищету, но в ответ получал от графа одни только резкости. Однажды, во время особенно сильного приступа подагры, он объявил настоятелю, что чем скорее перемрут все обитатели «Графского двора» и будут похоронены пастором, тем будет лучше для него. На этом все разговоры кончились. Но теперь, при взгляде на внука, на его открытое, милое, серьезное личико, ему вдруг стало совестно — и за «Графский двор», и за самого себя.

— Вот как! Ты, видно, хочешь сделать из меня строителя образцовых ферм — так, что ли? — сказал граф и нежно потрепал маленькую ручку.

— Их надо срыть до основания. Милочка так и говорит, — с большой горячностью говорил Фаунтлерой. — Пойдемте завтра и велим разобрать все дома. Все люди будут очень счастливы, когда увидят вас, — они поймут, что вы пришли к ним на помощь. — Глаза мальчика горели, как звезды.

Граф встал и положил руку на плечо ребенка.

— Пойдем сперва на террасу, — сказал он, усмехаясь, — походим и вместе обсудим все дело.

Они стали ходить взад и вперед по широкой каменной террасе, как это всегда делали в теплые вечера. Прислушиваясь к словам мальчика, граф не раз усмехался, задумывался, но казался довольным и не снимал руки с плеча своего маленького собеседника.

Глава Х

Граф встревожен

Сказать правду, миссис Эрроль обнаружила много огорчительного, помогая беднякам поселка, издали казавшегося столь живописным. Вблизи картина резко менялась. Она нашла здесь праздность, бедность и невежество, тогда как здесь могли бы царить производительный труд и всеобщее благополучие. Она убедилась, что местечко Эрльборо является одним из беднейших и худших в округе. Мистер Мордант не раз говорил ей о своих тщетных усилиях помочь беднякам, и она вскоре убедилась в справедливости его слов. Желая угодить графу, управляющие обыкновенно старались замалчивать нищету арендаторов, благодаря чему год от году все приходило в еще больший упадок.

Что же касается до «Графского двора», то один лишь вид его полуразвалившихся домов и жалкого, болезненного и нерадивого населения возбуждал негодование. Недаром миссис Эрроль содрогнулась при виде такого упадка и такой всеобщей нищеты. Подобная бедность казалась в деревне еще более ужасной, чем в городе. Ей все же думалось, что все это поправимо. Глядя на худых, изнуренных детей, растущих среди бедности и порока, она вспоминала о своем мальчике, который жил в громадном великолепном замке, окруженный заботливым уходом, не зная ни в чем отказа и не видя ничего, кроме роскоши и довольства. Ивдруг в ее добром сердце зародилась счастливая мысль. Как и другие, она давно заметила, что мальчик пользуется любовью деда и что старик ни в чем ему не отказывает.

— Граф готов исполнить каждое желание Цедрика, — сказала она однажды священнику. — Отчего бы нам не использовать это чувство на благо другим? Я постараюсь, чтобы это удалось.

Миссис Эрроль хорошо знала доброту и отзывчивость Цедрика, а потому нарочно подробно рассказала ему о бедности фермеров, вполне уверенная, что он передаст ее слова деду, и надеясь, что кое-какая польза от этого получится.

Надежды эти осуществились, как ни странно. Сильнее всего влияло на графа полное доверие к нему внука. Мальчик был глубоко убежден, что дедушка всегда поступает великодушно и справедливо, и старику, конечно, не хотелось разубеждать его в этом. Для него казалось новым, что на него смотрят как на идеал благородства, а потому граф побоялся бы сказать своему любимому внуку: «Я грубый эгоистичный старый негодяй, ни разу в жизни не поступивший великодушно и никогда не думавший о горе и несчастье своих ближних» или что-нибудь вроде этого. Он так привязался к этому хорошенькому ребенку, что ради него готов был даже решиться на доброе дело. Поэтому он тотчас же послал за Невиком, долго беседовал с ним и наконец повелел уничтожить все старые лачуги и выстроить на том же месте новые дома.

— Это желание лорда Фаунтлероя. Он полагает, что это улучшит имение, — сказал сухо граф. — Можете сообщить фермерам…

При этих словах он взглянул на маленького лорда, который, лежа на ковре, играл с Дугалом. Огромная собака сделалась постоянным спутником мальчика и следовала за ним всюду, степенно ступая, когда он ходил пешком, и величественно припрыгивая за лошадью, когда он ездил верхом.

Фермеры, а также и все в городе, конечно, сейчас же узнали о предполагавшихся улучшениях. Сначала многие не хотели этому верить, но когда явился целый отряд рабочих и начали ломать старые лачуги, то люди поняли, что маленький лорд Фаунтлерой действительно пришел к ним на помощь и что благодаря его невинному вмешательству будет наконец улучшено вопиющее положение «Графского двора». Он был бы очень удивлен, если бы услышал, как все расхваливали его и как много ждали от него, когда он вырастет. Но он даже и не подозревал об этом. Мальчик жил счастливой, беспечной, детской жизнью: бегал по парку, гоняясь за кроликами, лежал на траве под деревьями или на ковре в библиотеке, читая занимательные сказки, беседуя о них с графом или рассказывая их матери; писал длинные письма мистеру Гоббсу и Дику, отвечавшим ему в свойственной им оригинальной манере, и катался верхом рядом с дедушкой или в сопровождении Вилькинса. Он замечал не раз, как люди долго смотрели на него и приветливо кланялись, но он предполагал, что такое внимание главным образом относилось к его дедушке.

— Они вас так любят! Видите, как они радуются, когда вы проезжаете, — сказал он как-то, с радостной улыбкой взглянув на графа. — Я надеюсь, меня когда-нибудь будут так же любить. Как, должно быть, приятно, когда вас все любят!

Мальчик искренно гордился тем, что был внуком такого доброго и уважаемого человека.

Когда начали строить новые дома, он вместе с графом часто ездил в «Графский двор» следить за работами, которые его очень интересовали. Он слезал обыкновенно со своего пони, подходил к рабочим, знакомился с ними, расспрашивал их о том, как строят дома и кладут кирпичи, и подробно рассказывал им об Америке. После нескольких таких бесед он мог уже объяснить деду, как обжигаются кирпичи.

— Меня всегда интересуют подобные вещи, — говорил он, — потому что мало ли что может случиться в жизни.

После его отъезда рабочие обычно много говорили о нем и добродушно посмеивались над некоторыми его выражениями. Но в душе они его любили и невольно любовались его оживленным личиком, когда он, стоя между ними, весело болтал, засунув руки в карманы и сдвинув шапку на затылок.

— Славный мальчуган, — говорили они, — какой умный и вместе с тем простой, в нем совсем нет чванства.

По возвращении домой они рассказывали о нем своим женам, и те в свою очередь передавали рассказы другим, так что вскоре все более или менее знали маленького лорда Фаунтлероя и убедились, что «злой граф» наконец на старости лет привязался к кому-то и эта привязанность согрела его жестокое, озлобленное старое сердце.

Но никто все-таки не подозревал, до какой степени изо дня в день дед привязывался к внуку — к этому единственному существу, верившему в него. Он только и думал что о будущности Цедрика, представлял его себе красивым взрослым юношей, вступающим в жизнь и сохранившим нежное сердце и способность вызывать общую любовь. И невольно он задавал себе вопрос, что станет мальчик делать и на что употребит свои способности? Глаза графа часто с любовью останавливались на мальчике, когда тот лежал на ковре с книгой в руках, и в душе его зарождалось теплое чувство к этому милому ребенку. «Какой способный и умный мальчик!» — думал он.