Стрела в сердце - Блейк Дженнифер. Страница 20

— Я здесь, — ответил Рован, выглядывая из соседней комнаты с чашкой в руке. Взлохмаченные волосы, щетина на лице, полузастегнутый халат и не слишком приветливый голос.

— А, вот и вы! — Жиль обернулся.

— Вы хотели со мной поговорить?

Кэтрин отметила агрессивный тон, которым был задан вопрос. Его, естественно, покоробил неуместный визит и нахальные расспросы. Жиль понял его раздражение и нахмурился.

— Я просто хотел узнать, не нужно ли вам что-то приготовить для скачек? Но я думаю, ваша лошадь в прекрасном состоянии, так как ваш слуга Омар оставался с ней на ночь.

Рован дал понять, что ему ничего не нужно. Отвечая, он направился к кровати, небрежно поднялся и уселся на краю. Он грациозно, словно ягуар на отдыхе, устроился рядом с Кэтрин. Улыбка, которой он ее одарил, излучала в равной степени интимное очарование и невероятную признательность. Его черный парчовый халат был распахнут, открывая широкую мускулистую грудь с темными вьющимися волосами, спускавшимися к твердому и плоскому животу. Он протянул руку, чтобы взять ее пеньюар, висевший на спинке кровати, и, протягивая его Кэтрин, так посмотрел туда, где заканчивался вырез ночной рубашки, что она залилась краской.

— Хорошо, хорошо, — сказал Жиль. — Я увижу вас за завтраком?

Рован подарил Кэтрин еще одну улыбку.

— Думаю, что позавтракаю в постели, а то Омар был так занят предстоящими скачками, что только сейчас начал наполнять ванну.

— Ладно, — сказал Жиль, поглядев в сторону туалетной комнаты, откуда на самом деле слышалось журчание воды. — Тогда до встречи.

Дельфия пошла закрывать за Жилем дверь, захлопнув ее со страшной силой. Усмехнувшись, она повернулась к Кэтрин.

— Я думаю, этот номер у вас не пройдет.

— Может, ты и права, — рассеянно ответила Кэтрин. Посмотрев на Рована, она предложила: — Может, стоит закрыть дверь в комнату Жиля?

— А вы раньше этого не делали?

— Не было нужды.

Рован, нахмурившись, покачал головой.

— Тогда это только вызовет его подозрения.

Кэтрин сжала губы, но не ответила.

— Ну, и что же вы собираетесь делать? — подперев бедра руками, спросила Дельфия.

— Полагаю, остается только одно, — медленно произнесла Кэтрин.

— Джентльмен и я поменяемся местами? — Дельфия метнула взгляд на Рована, но не улыбнулась.

Кэтрин холодно посмотрела на служанку. Той давно уже казалось, что образ жизни, какой ведет ее хозяйка, слишком уж ограничен.

— Не подсказывай, пожалуйста, как себя вести.

— Вы знаете, она права, — спокойно, но как-то задумчиво сказал Рован.

— Да, — вздохнув, сказала Кэтрин, — я знаю.

Глава 7

Жиль, когда Кэтрин подошла к нему на поле для скачек, держался с ней холодно. Рот его был крепко сжат, бледное лицо — одутловато, и он так сжал ее локоть, когда вел к трибуне, что там обязательно должен был появиться синяк. Она могла предположить, что он ревнует, если бы в этом был хоть какой-то смысл.

Арена была преобразована в трэк для скачек очень просто: известью проложили широкие полосы. По британской традиции скачки обычно проводились по торфяному покрытию, а не по грунту, а трэк имел V-образную форму с возвышенностями и впадинами. Возвышенность для большей сложности была ближе к финишу, только лишь старт и финиш имели ровную поверхность и находились как раз перед трибуной. Скачки включали несколько номеров: от заезда на короткую дистанцию в четверть мили и полного пробега в полторы мили до трехмильного заезда, который дважды обойдет трассу. Предполагалось, что будут выступать лошади как из близлежащих конюшен, так и из дальних мест Луизианы и Миссисипи. Все знали, что огромная конкуренция будет между лошадьми Жиля и Бэрроу, да и еще несколько плантаторов были готовы бросить им вызов. За последние несколько дней, когда прибывали лошади, добывалась информация о состоянии их конюшен дома, о содержании лошадей, о жокеях, родословных и прежних выступлениях.

В последнее десятилетие скачки в Луизиане стали страстью, по всему округу были построены трэки. В Новом Орлеане были Metairie и Eclipse, в Батон Руже — Магнолия Корс и Фэшон Корс в Клинтоне. В Св. Фрэнсисвилле был городской трэк, и говорили, что он так же хорошо приспособлен для заездов, как и Юнион Коре в Лонг-Айленде, штате Нью-Йорк. Жиль же, с его авторитетом, какой имели плантаторы с большим состоянием, для удобства предпочитал свой, построенный в Аркадии.

Самый большой интерес обычно вызывают заезды с участием владельцев лошадей, а не с жокеями. Чтобы привлечь зрителей, эти заезды проводятся последними. Эти скачки будет открывать Рован на своем Саладине.

Первые заезды не заинтересовали Кэтрин, она была несколько рассеянной, ни на чем не могла сконцентрировать внимание. Трудно было заставить себя улыбаться, разговаривать и двигаться, сознавая, что, фактически, малознакомый человек провел в ее комнатах ночь и собирается снова делить с ней постель с наступлением темноты.

Сегодня она чувствовала себя порочной — уже знала свое тело, его формы, реакции, движения — все это раньше ей было неведомо. Но в глубине души, под слоем страха и стыда, она ликовала. Ей нравилось это новое чувство, хотя она знала, что не должна иметь его.

Жиль разговаривал с соседом, требовавшим пойти посмотреть на серого чемпиона, предположительно привезенного со скачек на трэке Eclipse. Жиль ушел, а через несколько минут появился Рован. Он прохаживался по полю, потом легко и грациозно поднялся по лестнице, занеся ногу на верхнюю ступеньку, наклонился к Кэтрин, обло-котясь рукой о колено. Его глаза излучали тепло, а взгляд буквально отдыхал, глядя на нее.

На Кэтрин был ансамбль из зеленого бархата, отделанного тесьмой, а шляпа из соломки завязывалась такого же цвета длинными узкими лентами. Он приветствовал ее так, словно они расстались очень давно, а не утром.

— Надеюсь, с вашей лошадью все в порядке? — спросила Кэтрин.

— Да, — рассеянно ответил он, потом, понизив голос, спросил:

— Я хотел кое-что узнать у вас. Вы случайно не посылали, проснувшись, служанку в комнату Жиля?

— Утром? Зачем?

— Она там была. Омар видел, когда она уходила через дверь, ведущую в коридор.

— Она ничего не сказала мне.

— Ваш муж никогда за ней не посылает? — прямо глядя ей в глаза, спросил Рован.

— Нет, никогда.

Она не знала, злиться или принять как шутку его предположение, что Жиль мог использовать Дельфию в роли свидетеля. У Дельфии был любовник, состоятельный джентльмен, Кэтрин знала его. Время от времени были отлучки, неожиданные подарки — духи и одежда, кое-что из украшений, происхождение которых было ясно. Да Кэтрин и не требовала открыть ей имя любовника, справедливо полагая, что всем будет спокойнее, если оно останется в тайне. Во всяком случае, это уж точно не Жиль.

— Но тогда ваш муж мог спрашивать ее о вашей уступчивости и вообще о вашем поведении.

Кэтрин широко открыла глаза, затем покачала головой.

— Я думаю, он не падет так низко, но если это и так, я не поверю, что Дельфия будет ему что-либо рассказывать.

— Он пришел к вам после разговора с ней, правда? — терпеливо расспрашивал ее Рован.

— Наверное, ему надо было все знать, как вы сказали, — размышляя, она покусывала губу.

— В любом случае мы должны быть осторожны. Думаю, что Омару надо воспылать страстью к Дельфии, он может попытаться выведать, что у нее на уме. Кстати, у него будет причина ходить туда-сюда и быть все время рядом.

Мысль о величественном Омаре, снующем повсюду, даже рассмешила Кэтрин. Но не надолго. Она сказала:

— Мне не хочется обижать Дельфию.

— Вы думаете, Омар ее обидит? Не беспокойтесь, он умеет обращаться с женщинами.

Он посмотрел на ее голову.

— Вы знаете, что у вас на шляпе пчела? Стойте смирно, я ее сниму.

Кэтрин не заметила пчелы, но сидела неподвижно, когда он встал перед ней. В нем было нечто, парализующее ее волю. Она отчетливо чувствовала, что с ней «обращались». Он покорил ее своим спокойным мужеством и мужским обаянием, притягивающим как магнит. Его влияние на нее было так велико, что она запаниковала. Лишь почувствовав легкое прикосновение к шляпе, она заторопилась что-то произнести, в попытке выстроить в ряд свои мысли.