Энн в Эвонли - Монтгомери Люси Мод. Страница 16

Энн пошла полем на ферму мистера Гаррисона, особенно ни на что не надеясь. Дом был заперт, жалюзи опущены, и двор казался совершенно безлюдным. Энн постояла перед верандой и раза два громко позвала Дору.

Из кухни раздался пронзительный крик Веселого Роджера, который пустил в ход самые бранные слова, какие только знал. Однако когда он на секунду замолк, чтобы перевести дух, Энн услышала жалобный писк со стороны маленького домика, где мистер Гаррисон хранил инструменты. Она подбежала к двери, открыла задвижку и увидела Дору с распухшим от слез личиком, которая уныло сидела на перевернутом бочонке.

— Дора, как ты нас всех напугала! Как ты здесь оказалась?

— Мы с Дэви пришли посмотреть на Веселого Роджера, — рыдая, объяснила Дора. — Только мы его не увидели. Тогда Дэви стал колотить ногой в дверь, и Роджер принялся страшно ругаться. Потом Дэви привел меня сюда, а сам выбежал и запер дверь снаружи. Я плакала, мне было так страшно, так холодно и хотелось есть. Я думала, ты никогда не придешь, Энн.

— Значит, это натворил Дэви?!

У Энн не было слов. Она взяла Дору на руки и понесла домой. Сердце у нее ныло. Несмотря на радость и облегчение, что Дора цела и невредима, Энн чувствовала себя просто убитой выходкой Дэви. То, что он запер Дору в сарае, не такой уж страшный проступок, и это легко можно бы ему простить. Но что он лгал им в глаза, утверждая, будто не знает, где Дора, — это было самым удручающим во всей этой истории. Энн хотелось плакать от отчаяния. Она уже успела полюбить Дэви… Только сейчас она поняла, как дорог ей стал этот мальчик. И было невыносимо думать, что он мог так беззастенчиво обманывать и причинить ей и Марилле такое страдание.

Марилла выслушала рассказ Энн в грозном молчании, которое не обещало Дэви ничего хорошего. Мистер Барри посмеялся и посоветовал им высечь негодного мальчишку. Когда он ушел, Энн утешила и согрела Дору, накормила ее ужином и уложила спать. Потом спустилась на кухню, и тут Марилла привела, вернее притащила, упирающегося и перепачканного паутиной Дэви, которого она нашла в самом темном углу хлева.

Она рывком поставила его на ноги посреди кухни, а затем села в свое кресло у окна. Энн бессильно опустилась в другое кресло. Виновник переполоха стоял между ними. Его спина, обращенная к Марилле, выражала смирение, страх и раскаяние. Но на лице, повернутом к Энн, хоть и было написано смущение, в глазах поблескивала смешинка, словно он знал, что провинился и его накажут, но был уверен, что потом они с Энн весело посмеются над его шалостью.

Однако в глазах Энн не появилась ответная улыбка. Если бы это была только шалость… но всякая ложь ей ненавистна и отвратительна.

— Как ты мог сделать такое, Дэви? — скорбно спросила она.

Мальчик поежился:

— Да просто хотелось поразвлечься. Последнее время у нас такая скука… Вот я и решил вас напугать. Думал, получится очень смешно. А на вас и вправду было очень смешно смотреть.

Хотя Дэви явно раскаивался и боялся наказания, все же при воспоминании о панике, которую вызвал, он ухмыльнулся до ушей.

— Но ты же нам солгал, Дэви, — еще более скорбным тоном произнесла Энн.

Дэви посмотрел на нее с недоумением:

— Солгал? Ты хочешь сказать «соврал»?

— Я хочу сказать, что ты сказал неправду.

— Ну, конечно, — откровенно признал Дэви. — А то бы вы не перепугались. Мне пришлось соврать.

После пережитых волнений и страхов Энн совсем расклеилась. А отсутствие раскаяния в душе Дэви ее просто добило. На глазах у нее выступили слезы.

— Как ты мог, Дэви? — дрогнувшим голосом спросила она. — Разве ты не знаешь, что ложь — это страшный грех?

Дэви был поражен в самое сердце. Энн плачет… он заставил Энн плакать!.. Волна искреннего раскаяния затопила его сердечко. Он бросился к Энн, обхватил ее шею руками и сам разрыдался:

— Я не знал, что врать нельзя. Откуда мне знать? У Спроттов все ребята только и делали, что врали, да еще при этом давали честное-пречестное. Поль Ирвинг небось никогда не врет, а я так старался хорошо себя вести, но теперь ты, наверное, совсем не будешь меня любить, Энн. Прости меня, Энн, я не хотел, чтобы ты из-за, меня плакала. Я больше никогда не буду врать.

Дэви отчаянно рыдал, уткнувшись лицом в грудь Энн. Вдруг поняв, как рассуждает его глупенькая головка, Энн прижала Дэви к себе и посмотрела на Мариллу:

— Он не знал, что лгать нехорошо, Марилла. По-моему, мы должны простить ему ложь, если он пообещает никогда больше не обманывать.

— Никогда-никогда, — закивал Дэви. — Теперь я буду знать, что это плохо. Я даже привирать не буду, хотя иногда это так удобно. А что вы мне сделаете за то, что я вам сегодня соврал?

Энн умоляюще посмотрела на Мариллу.

— Мне не хочется, конечно, его пороть, — ответила та. — Ему, видно, и вправду никто никогда не говорил, какой это грех лгать, а от детей Спроттов он ничему хорошему научиться не мог. Бедняжка Мэри так болела, что у нее не было сил его воспитывать, а сам по себе шестилетний ребенок до этого додуматься не может. Но за то, что он запер Дору в сарае, его надо наказать. A как — ума не приложу. Можно отправить его в постель без ужина, но мы уже столько раз это делали. Может, ты придумаешь что-нибудь новенькое, Энн? Где твое богатое воображение?

— Ой, я люблю воображать только приятное, а наказания такая неприятная вещь. — Энн прижала к себе Дэви. — На свете и так достаточно неприятного, чтобы к этому еще добавлять.

В конце концов Дэви, как всегда, отправили в постель, где он должен был оставаться до обеда следующего дня. Уложив Дэви, Энн спустилась на кухню.

— Что нам делать с этим ребенком? — спросила ее Марилла. — Такого безобразника в жизни не видела. Просто ума не приложу, как его держать в узде.

— Да не расстраивайся, Марилла. Вспомни, что поначалу вытворяла я.

— Нет, Энн, ты никогда ничего не делала нарочно. Теперь, наглядевшись на Дэви, я поняла, что ты никогда не вела себя плохо. Ты просто попадала в глупые переделки, а побуждения у тебя всегда были добрые. А Дэви просто обожает безобразничать.

— Да нет, Марилла, в нем нет ничего плохого, — убеждалаее Энн. — Он просто шалун. И ему здесь скучно. У него нет товарищей, и ему нечем заняться. Дора такая паинька, что с ней ему играть неинтересно. По-моему, лучше всего было бы отправить его в школу.

— Нет уж, — отрезала Марилла. — Мой отец всегда говорил, что ребенка нельзя сажать за парту до семи лет, и то же самое говорит миссис Аллан. Если хочешь, учи их чему-нибудь дома сама. Но в школу они пойдут, когда им исполнится семь лет.

— Ну, тогда попробуем перевоспитать его дома, — весело сказала Энн. — При всех своих недостатках он милый мальчишка, и я его очень люблю. Знаешь, Марилла, может, и нехорошо так говорить, но мне Дэви нравится больше, чем Дора, хотя она такая послушная девочка.

— Честно говоря, мне он тоже больше нравится, — призналась Марилла, — хотя это и несправедливо. Дора не причиняет мне никаких хлопот. Такая тихоня, ее не видно и не слышно.

— Дора чересчур уж правильная, — возразила Энн. — Она вела бы себя хорошо, даже если бы никто ей этого не внушал. Такой уж она уродилась, и мы ей особенно и не нужны. А нам нравятся люди, которым мы нужны, — пояснила Энн, открыв вдруг для себя очень важную истину. — Вот Дэви мы нужны.

— Рэйчел бы сказала, что ему нужнее всего сейчас хорошая порка.