В самый темный час - Леранжис (Леренджис) Питер. Страница 7

Таксист яростно разорвал конверт.

Жаль, никто не видел и не поведал миру, как мистер Кемаль, вскрыв конверт, застыл на тротуаре столбом. Старик вытаращил глаза и изумленно разинул рот. В конверте оказалась толстая пачка американских долларов.

Глава 6

От сильного удара сзади по голове Аттикус отлетел на письменный стол, пребольно ударившись подбородком.

– Сильней, Каспер, – подбадривала Шайенн. – Или мне самой этим заняться?

Каспер отдал Шайенн тяжелый фонарик, только что вошедший в соприкосновение с головой Аттикуса, и шагнул к сейфу, где хранились ножи.

– Я сейчас, – пообещал он, раскрывая дверцы.

Аттикус с трудом поднялся на ноги. Прямо перед глазами мерцал зеленый экран:

Сделай хоть что-нибудь! Ну же!

Мальчик нажал кнопку «Да».

Экран почернел. На нем осталась одна-единственная строка:

Аттикус попятился к закрытой двери. «Что я натворил?»

Вайоминги угрожающе надвигались на него. Каспер помахивал длинным кинжалом.

– Р-р-ребята… – пролепетал Аттикус. – П-посмотрите на экран…

– Игры кончились, умник, – сказала Шайенн. – И даже не думай о двери – она крепко заперта.

«Папа, я люблю тебя, – печально подумал Аттикус. – Джейк, и тебя тоже. И тебя, мама, где бы ты ни была сейчас…»

Внезапно завыла сирена. Ровное гудение компьютера оборвалось пронзительным электронным писком, а потом…

БИИИИП.

Писк умолк. Что-то щелкнуло, и комната погрузилась в кромешную тьму.

– Что та… – В голосе Шайенн зазвенели панические нотки.

Аттикус рванулся вперед – и очень удачно угодил головой ей в живот. Оба они свалились на пол. Аттикус ухватил Шайенн за руку и изо всех сил укусил.

– Аааааа!

Фонарик со стуком упал на пол. Аттикус бросился на звук, схватил фонарик и, не мешкая ни секунды, ринулся обратно. Где там эта дверь?

– Каспер, держи его! – раздался из темноты отчаянный вопль Шайенн.

Вот вам!

Ручка двери повернулась легко. Электрический замок отключился – как и, похоже, все электричество в комнате.

Аттикус вылетел в узкий промозглый коридор и рискнул на миг включить фонарик. А в следующий не сдержал крика, ударившись головой о сталактит.

Плохо. Теперь враги знают, где он.

Еще разок наскоро осветив туннель, мальчик погасил фонарик, пригнулся и со всех ног бросился вперед. Осторожность важна, но скорость сейчас важнее.

Вдогонку ему неслась отчаянная ругань перессорившихся между собой Каспера и Шайенн. Судя по грохоту, они метались по залу, спотыкаясь и налетая на все вокруг, а только что опрокинули что-то крупное.

На бегу Аттикус угодил ногой в какую-то выбоину и слегка подвернул щиколотку. Он рискнул включить фонарик: туннель впереди разветвлялся. Наверняка одно ответвление ведет наружу! Не может же оно идти в никуда. Есть шанс, что коридор описывает круг и выходит в те пещеры, какими они сюда добирались. Мальчик попытался мысленно сориентироваться в пространстве. Он всегда отличался этим умением. Джейк шутливо называл его ходячим GPS.

Налево. Нет, направо.

Он помчался по правому коридору. Подъем, новая развилка, за ней еще одна. Теперь Аттикус бежал наугад.

– Эй! А ну возвращайся! – загремел где-то за спиной голос Каспера.

– Влетишь прямиком в западню! – вторила Шайенн.

«Врут!» – твердо сказал себе Аттикус. Судя по голосам, брат с сестрой отставали от него всего на каких-нибудь тридцать ярдов. Ох, как близко-то!

Он обернулся через плечо, но тут же налетел на выступ скалы.

– Ой!

Вопль боли эхом разлетелся меж каменных стен. На сей раз туннель разветвлялся натрое. Аттикус замер на месте, совершенно не представляя, куда надо свернуть.

– Мы тебя слыыыышим! – пропела Шайенн.

– Пора не пора, выхожу со двора! – издевательски крикнул Каспер.

Аттикус со всех ног ринулся по среднему коридору. Тот повернул на девяносто градусов – и уткнулся в каменную стену. Тупик. И ни единой щелки – забиться некуда.

Шаги Каспера и Шайенн звучали совсем рядом. Аттикуса бросило в пот. Одежда липла к телу. В пещере было промозгло и сыро, руки у мальчика заледенели. Фонарик выпал из окоченевших пальцев и с громким стуком упал на камни.

Аттикус дернулся и снова замер, повернувшись лицом к выходу из ответвления в главную часть туннеля.

По полу плясали лучи фонариков.

– Слышала? – спросил Каспер.

– Летучие мыши, – отмахнулась Шайенн.

Каспер сдавленно охнул.

– Ты же знаешь, я их не выношу! – прошипел он.

– Летучие мыши, летучие мыши, летучие мыши, – затянула Шайенн.

– Хватит! Мы уже выросли! – завопил на нее брат.

– Сюда, Храброе Сердце, – засмеялась она.

Голос Каспера зазвучал тише, словно бы удаляясь налево.

– Ничего смешного! Почему ты за ним не следила? Система опознала чужака – и закрылась.

– Системы вроде этой просто так не закрываются, Каспер! – отрезала Шайенн. – Они включают режим самоуничтожения. Так что летучих мышей нам бояться нечего. Проблема у нас другая – как бы на воздух не взлететь.

Брат с сестрой ускорили шаг.

Как бы не взлететь на воздух?

Аттикус еще немного выждал, из последних сил задерживая дыхание – и только потом с жадностью втянул холодный воздух. Наконец шаги стихли вдали. Пора бежать.

Но куда? Наверняка Вайоминги пошли в нужную сторону – но ему-то за ними нельзя. Там-то его и сцапают.

Аттикус ногой нащупал фонарик на полу, нагнулся за ним и, едва коснувшись кончиками пальцев холодного металла, снова замер. Неужто и впрямь сквозняк?

В пещерах сквозняков не бывает. Разве что…

Мальчик задрал голову. Высоко наверху слабо различалась туманно-серая полоска – словно призрак, след светящегося слизня на скале.

«Сквозняк плюс свет равно спасение, – подумал Аттикус и тут же подправил расчеты. – Только помножить на невозможное восхождение».

Внезапно перед его мысленным взором возникло строгое и упрямое лицо мамы в тот самый день, когда, не слушая никаких протестов, она записала сына на курс скалолазания. Вообще-то Аттикус боялся высоты. Но мама сказала, это для его же блага – ровно то же самое она говорила про шпинат и домашние обязанности.

Он засунул фонарик за пояс и нащупал над головой первую зацепку. «Признаюсь, мама, на этот раз ты была права».

Поверхность скалы чуть-чуть отклонялась – самую малость, но это помогло Аттикусу найти зацепки для рук и ног. Кряхтя от напряжения, напрягая мышцы, много месяцев скучавшие без дела, он медленно продвигался наверх и вскоре оказался на небольшой скальной полке.

Теперь на пути к свету предстояло либо перелезть через огромный склизкий валун, нависший над головой, либо проползти под ним в крохотную расщелину.

Аттикус с трудом втиснулся в щель, оставляя на камнях клочья рубашки. С другой стороны выступ оказался совсем узеньким. Аттикус кинул вниз камень размером с кулак. Ни звука.

Он поднялся на ноги. Свет по-прежнему сочился через отверстие высоко-высоко наверху.

Далеко снизу раздался глухой стук: камень наконец долетел до дна. Сколько же прошло секунд?

Аттикус побледнел. Даже думать немыслимо!

Стена уходила вертикально вверх. Аттикус ухватился было за выступ, но рука соскользнула. Он свалился, потерял равновесие и качнулся назад, на самый край обрыва.

Под пятками зияла пустота. Аттикус отчаянно махал руками, силясь удержаться на краю, и лишь в самый последний миг рванулся вперед и нащупал новую зацепку.

Пальцы как будто прилипли к камню.

Сердце у Аттикуса так колотилось в груди, что он думал – стену расшатает.

«Не. Гляди. Вниз».

Он предпринял новую попытку, во все глаза всматриваясь в темноту и проверяя каждый выступ, каждую зацепку перед тем, как повиснуть на ней всем весом. Долетавший сверху сквозняк с каждым футом становился все теплее и теплее, высушивал пот на лице. Аттикус уже ощущал вкус свободы. Когда до отверстия оставалось совсем немного, во время очередного рывка он всунул носок ноги в глубокую трещину, где копошилось что-то живое.