Популярность. Дневник подростка-изгоя - ван Вейдженен Майя. Страница 30

– Конечно.

Как его зовут? Алехандро? Абель? Адам? АДРИАНО! Точно!

Я так довольна собой, что вспомнила его имя, что чуть не пропускаю мимо ушей его вопрос.

– Хочешь как-нибудь встретиться?

Мое сердце замирает. Руки холодеют.

ЧТО?! Я не ослышалась? Ты серьезно? Это розыгрыш? Это Кензи тебя подговорила?

Я опускаю глаза и смотрю в стол. От шока у меня сейчас случится сердечный приступ, и меня придется откачивать, не иначе. Меня, ДЕВОЧКУ СУПЕР-ХОББИТА, зовет на свидание футболист!

Что ему ответить?

– Эм-м, – выдавливаю я из себя такой вот взвешенный ответ.

– Ладно, Адриано, – кричит Вето, возвращаясь. У него в руке несколько молочных пакетиков. – Я не знал, какое ты любишь, шоколадное или обычное, и если обычное, то простое или обезжиренное, так что я взял каждого по штуке, – Вето садится и смотрит поочередно на каждого из нас. – Од-на-ко, – нараспев говорит он. – Ого, Майя, как ты покраснела! Совсем как помидор!

Я хватаюсь за щеки. Они, конечно, пылают.

– Это, наверное, потому, что я всегда краснею, когда смеюсь. Вы, мальчики, такие смешные, ха-ха-ха.

– Знаешь что, Вето, – говорит Адриано. – Я передумал. Я хочу простой воды.

Вето швыряет молоко в Адриано и уходит за водой.

– Ну так что? – спрашивает Адриано.

Еще две минуты назад я не помнила, как тебя зовут, да и мои родители не разрешат мне встречаться до две тысячи никакого года.

Я сейчас в таком замешательстве, что могла бы упасть в обморок.

– Давай сперва познакомимся поближе, – оказывается лучшим, на что я способна.

Вето возвращается, и Адриано делает вид, что ничего не произошло. Я успокаиваюсь. Но разве не каждая девочка мечтает об этом? О свидании с популярным мальчиком? Так почему тогда мне так тревожно и тошно?

Сегодня из школы меня забирает папа, и мы едем к врачу. По крайней мере так я думаю до тех пор, пока мы не паркуемся у торгового центра, и папа не начинает тихонько посмеиваться. Он бросает мне мою сумку, и в ней полно сластей для похода в кино.

– Ты меня обманул.

– Не совсем, – отвечает он. – Я же доктор, так что можешь считать, что у нас «назначено».

Он со смехом открывает передо мной дверь. Вот за что я всегда любила папу, так это за то, что он всегда относится ко мне, как к леди. Бетти Корнелл осталась бы довольна его манерами, хотя едва ли ей понравилось бы, что я прогуливаю школу ради кино.

Мы с папой заходим в кинотеатр и берем билеты. Мне уже тринадцать, но я все равно держу его за руку. Мне кажется, поэтому он улыбается.

Мы замечательно проводим время. Папа не во всем похож на меня, но он прекрасный человек, с ним весело, и он всегда дает дельные советы.

Бетти Корнелл пишет: «Попробуй говорить родителям, как сильно ты их любишь. Пусть они знают, как ты ценишь то, что они делают для тебя».

– Спасибо, пап. Я тебя люблю. Он улыбается.

– И я тебя.

Сегодня в церкви устраивают продажу домашней выпечки. Там я хочу опробовать новую тактику, я задумалась о ней благодаря Бетти.

Я-то знаю, что со мной такое уже происходило. Франциско признался, что побаивался меня, пока я не заговорила с ним первая, и он не увидел, что на самом деле я совсем не страшная. Сегодня я не позволю такому повториться.

Придя в церковь, я улыбаюсь самой широкой своей улыбкой. Стараюсь по мере возможности быть полезной. Смеюсь вместе со взрослыми. Нарезаю десерты. Разношу подносы с угощениями для прихожан. И в конце концов мне уже не нужно притворяться дружелюбной – это выходит само собой.

Я усаживаюсь рядом с Гектором – робким мальчиком, с которым познакомилась в воскресенье. Некоторое время говорю, о чем попало, от боли в ногах до своего пения в региональном хоре. Затем, о чудо, он начинает отвечать мне. Поначалу неуверенно, но вскоре он втягивается, и вот мы уже вместе смеемся. Я слышу, как некоторые мои ровесницы перешептываются о нас, но это неважно.

Во мне поселяется удивительное ощущение внутренней свободы.

Впервые в жизни мне начинает казаться, что я нравлюсь людям. И я вижу, что это не просто из-за жемчуга или юбок, или даже шляпки (впрочем, некоторые пожилые дамы подходили ко мне и говорили, какой душкой я выгляжу по воскресеньям в перчатках и шляпке).

Месяц в самом разгаре, а я встретила уже столько новых людей. И урок Бетти куда серьезнее, чем мне казалось вначале: я хотела популярности, хотела нравиться людям. Но оказывается, многие люди точно так же ждут, чтобы их раскрыли.

Популярна ли я уже?

Есть только один способ знать наверняка.

Нужно узнать у нее точное определение популярности.

Я собираюсь разыскать ее. Я должна сказать ей, что почти шестьдесят лет спустя после выхода ее книги кто-то все еще следует ее советам. Кто-то прислушивается к ней.

Я собираюсь найти Бетти Корнелл.

Я прихожу в столовую в приподнятом настроении. Сегодня утром мой стоматолог сказал, что брекеты можно снимать уже через четыре недели! Наконец-то!

Я снова сижу вместе с испанцами, и на сей раз мне удается быть разговорчивее. Просидев с ними минут двадцать, я извиняюсь и ухожу в библиотеку, чтобы доделать уроки. Там же я лезу в «Гугл» и начинаю искать информацию о Бетти. Я выясняю, что в США проживают тысячи Бетти Корнелл. Как же мне отыскать нужную?

Адриано находит меня в библиотеке. Я надеялась избежать встречи с ним. Как сказать парню, что не хочешь идти с ним на свидание?

Он подходит и пялится в мой монитор. Работать так я не могу, так что принимаюсь вместо этого расставлять книги по полкам. Адриано следует за мной и берет в руки одну из книг.

– Что ты будешь делать, если я тебя пощекочу? – он шутливо толкает меня в бок.

Ладно, вот сейчас я чувствую себя не в своей тарелке. Шея начинает гореть, но я только сглатываю и не теряю внешнего спокойствия.

– По правде сказать, я бы тебя ударила.

– Да ладно?..

И тут, кто бы мог подумать, он поднимает руки и пытается меня пощекотать. Я даю ему по голове книгой, которую держу в руках. Недостаточно сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы он усвоил урок.

– Адриано, не трогай ее! – говорит мисс Сарагоса, ассистент библиотекаря, вклиниваясь между нами. Вокруг стоит тишина. Мисс Сарагоса отправляет меня обратно за стол. Мне жутко стыдно, но я благодарна за вмешательство.

– Тебе следует пожаловаться на этого мальчика, – говорит она, глядя мне в глаза. – Могу подсказать, как.

– Нет, – отвечаю я. – Нет, правда, все в порядке…

Звенит звонок, и я в спешке покидаю библиотеку и иду на урок. Адриано волочится следом.

– М-да, – говорю я. – Ты мог бы нарваться на неприятности.

– Как так?

– Мне посоветовали написать на тебя жалобу, но…

Он растворяется в толпе приятелей.

Что-то мне подсказывает, что в ближайшем будущем Адриано не станет звать меня на свидания.

Как гора с плеч.

В столовой я стою у нашего стола и здороваюсь со всеми.

– Вернулась обратно, предательница, – ворчит Франциско.

– Ее даже можно сравнить с Бенедиктом Арнольдом, – говорит Мария, которая сидит, уткнувшись в учебник по истории Америки.

Кензи кладет вещи на скамейку и смотрит на меня.

– Никакая она не предательница, она просто… экспериментирует, – Кензи закрывает рот рукой. – Ой, это прозвучало совсем не так! Вы понимаете, о чем я. Голова сегодня туго соображает. Мысли путаются.

Я похлопываю ее по плечу и направляюсь к столику неподалеку от нашего. Все самые простые базы я уже покрыла: изгои общества, хористы, библиотечные ботаники и компьютерные гики. Теперь пришла пора поворочать камни посложнее: стол музыкантов школьного оркестра и богатеньких хулиганов, где сидят одни мальчишки.