На качелях между холмами - Самарский Михаил Александрович. Страница 3

Четвертый этаж оказался куда привлекательнее, хотя и на порядок занудистее. Детства там мало, но оно и лучше. Я насытился им на первых трех этажах. Так вот, на дверях следующего этажа висела табличка литературного строителя Набокова «Защита Лужина». Дойдя до последней ступеньки этого пролета, я, конечно, расстроился. Однако разочарования не испытал и ринулся на пятый этаж.

Здесь архитектор Санаев приготовил мне необычный интерьер под названием «Похороните меня за плинтусом». Я бы этот этаж отдал под психиатрическую больницу. Бедный Саша Савельев! С какими дураками пришлось ему жить! Кошмар! Интересно, что бы сказали Аксаков и Толстой после прочтения этой книги?

По шестому этажу я бродил долго-долго. Исходил его вдоль и поперек. Дойдя до последней ступеньки, я вернулся назад, снова прошел весь путь и решил пока на седьмой этаж не соваться. Шестой этаж принадлежал Сэлинджеру и назывался «Над пропастью во ржи».

После того, как я прочитал пятую и шестую книги, мысль о том, что «двух совершенно одинаковых мнений невозможно обнаружить», меня стала поедать поедом. Книги хорошие, удивительные книги, однако и в них что-то меня насторожило. Сначала я думал, что просто еще не дорос до глубинного понимания (такую заумную фразу я не сам придумал, так говорит Оксана Петровна, моя «классная» — учительница литературы) подобных произведений. Перечитал снова. Нет, хоть убей, что-то не то. Неужели я такой тупой? Жутко интересно. Потрясающе. Но…

Сейчас в меня полетят камни, найдутся и те, кто обзовет меня придурком и недоучкой или демагогом-максималистом (такое уже было, и не раз), но я (только не просите никаких объяснений, я все равно не смогу объяснить) почувствовал какую-то нарочитость в словах мальчиков, жителей этих двух, освоенных мною, последних этажей. Меня гложет какая-то мысль о несоответствии чего-то чему-то. Словно при изобилии праздничного стола присутствует неуместный запах заплесневелого хлеба. Я никак не мог сообразить, что же меня тревожит, что не дает покоя. Я разрывался между содержанием книг и их вкусом. Может быть, мое сравнение покажется вам примитивным, но у меня было ощущение, что я ем какой-то пересоленный деликатес или, напротив, — недосоленный, в зависимости от чтения той или иной главы.

И вдруг, проснувшись однажды среди ночи, я понял: эти книги написаны взрослыми людьми. Да, герои их — дети: Саше Савельеву восемь лет, Холдену Колфилду — семнадцать. И вещают герои вроде бы от своего имени, как у Аксакова и Толстого. Но взрослый человек, как бы он ни пытался притвориться ребенком или подростком, непременно рано или поздно выдаст себя, фразой ли, словом ли, описанием ли, но выдаст непременно. Это неизбежно. Это все равно, что реактивный самолет-истребитель притворится «кукурузником» и отправится опрыскивать фермерские поля химикатами. Не поверят крестьяне, что истребитель прилетел с благими намерениями. Я прошу прощения у уважаемых авторов. Еще раз повторю: книги замечательные, интересные, заставляющие думать, оглядываться назад и смотреть вперед. Но эти книги сочиняли взрослые люди. Скажите, вы сами верите всему тому, что сохранила ваша память?

Впрочем, перечитав еще по нескольку раз Санаева и Сэлинджера, я пришел к выводу, что дело вовсе не во взрослости авторов и свойствах их памяти. Там другое время, другие люди, другие мнения, другая жизнь. Хотя, черт его знает, может, это только кажется. Но останавливаться уже поздно. «…надо идти вперед».

А что у меня впереди? Первого сентября топать в седьмой класс. И, хочешь не хочешь, придется, как обычно, писать сочинение на тему «Как я провел лето». Но вы же понимаете, что мое сочинение будет самым коротким и печальным. Примерно таким: «В июне меня сбила машина, и я все лето пролежал в больнице…» Представляю, как все будут меня жалеть, охать, ахать… Тьфу, какая мерзость. Лучше сдохнуть. Так вот, чтобы не терять даром время, я и решил, вместо пошлого сочинения в одно предложение, написать все, что я думаю о себе и тех, с кем мне приходилось, приходится и еще долго-долго придется общаться в будущем. Чувствуете разницу? Учительница говорит: напишите, дети, кто как провел лето. Я встаю, подхожу, может быть, немного прихрамывая, к учителю и — бац! — кладу на стол свою рукопись. Все чин по чину, аккуратненько распечатано на принтере. Читайте на здоровье. Первое предложение: «Я провел лето в размышлениях…» Классно? Вы еще не поменяли первоначального мнения? Ну, а дальше — собственно сами размышления. И кто после этого упрекнет меня в нечестности? Правда, не знаю, как отнесется к такому сочинению Оксана Петровна, хотя она сама учит нас всегда говорить правду. Правды хотите, господа взрослые? Так вот вам — правда.

Глава 2

Если бы вы только знали, как меня огорчает, когда взрослые лезут ко мне со своими навязчивыми советами, тем более с теми, за которыми я не обращался. Я тут прикинул, к неполным тринадцати годам мне надавали столько советов, что я теперь спокойно могу жить хоть триста лет, даже если половину из этих советов забуду. Но больше всего меня бесит, когда ни с того ни с сего вдруг все эти бабушки, дедушки, тети, дяди, даже сестра (ну, мама с папой — это вообще отдельный разговор) начинают жужжать мне в уши: Миша, нужно учиться, учиться нужно хорошо, нужно читать книги, нужно делать зарядку, ну и все такое. Умора. Можно подумать, им всем не нужно делать зарядку. Что дед, что отец, только глаза продерут, сразу за сигарету. Хорошо, у меня в спальне есть свой туалет. Однажды там что-то сломалось, и, пока ждали сантехника, я пошел во взрослую уборную. Хоть бы противогаз там повесили, я чуть не задохнулся от дыма. И бабушка с матерью не лучше. Вместо зарядки спозаранку включают телик и в четыре глаза смотрят эту дурацкую программу — то ли «Доброе утро», то ли «С добрым утром», это не принципиально — все одно муть несусветная.

Мужики дымят, как выхлопные трубы, а женщины пялятся в телевизор до тех пор, пока не выпьют по ведру кофе. И вот эти советчики мне твердят: Миша, делай каждый день зарядку. Да я-то и без ваших напоминаний ее делаю. Ну, бывает, конечно, иногда пропущу, но так это большая редкость. С книгами то же самое. Миша, читай книги. Конечно же, я их читаю. Мне и самому нравится читать. Вон, даже за Монтеня уже взялся. А взрослые, можно подумать, уже все прочитали. Вот честное слово, ни разу не видел свою маму с книгой. Зато у кровати, прямо на полу с ее стороны, всегда лежит гора журналов «Cosmo» и еще какие-то, названия не помню (писал бы я дома, сходил бы в спальню посмотрел). Но опять-таки не столь это важно. Я как-то стырил один журнальчик из середины той горы, начал читать, меня чуть не вырвало. Взрослые люди, а такую дребедень пишут. «Читай, Миша, книги». С ума можно сойти!

Что там у нас еще? Да, учеба. Ну, вот скажите, зачем мне каждый день капать на мозги? Учусь я и так неплохо. Правда, бывают и тройки, иногда и двойки, но за год у меня всегда «четыре» и «пять». Что еще нужно? Так нет же, подавай им одни пятерки. Они все почему-то хотят, чтобы я был круглым отличником. Наивные люди. Между прочим, и у папы, и у мамы в аттестате были тройки. Это мне дед по секрету рассказал. Нет, дед у меня, в общем-то, неплохой мужик, да и отец тоже. А вот с женщинами беда. Особенно с бабушкой. Наверное, ни у кого нет таких нудных бабушек, как у меня. Мало того, что она все время зудит и зудит, так еще и постоянно натравливает на меня маму. То я ничего не ем, то я бледненький, то я у нее худенький, то грустный, то грубый, то невыносимый. А последнее слово я вообще ненавижу. Чуть что, ты, Миша, становишься невыносимым. Сколько помню себя, столько и становлюсь невыносимым. Наверное, из-за этого я и возненавидел это слово. «Невыносимый» — какая гадость.

А еще бабушка все время норовит затащить меня в церковь. Вот глупая! Как будто я там не был. Мы с Юркой оттуда однажды даже две свечки утащили. Это было года два назад. Потом вечером у него на даче мы зажгли эти свечи и пили «Колу» с чипсами. Сейчас я, правда, такое дерьмо не ем и не пью. Однажды мне ночью вызывали «неотложку» и делали клизму. Так было больно и противно, словами не передашь. Колики, что ли, там какие-то внутри меня образовались. В общем, врачиха сказала, что все это от чипсов и «Кока-колы». Я ей поверил, потому что она была такая добрая и ласковая. Но даже не из-за этого. Просто, когда она уехала, мне сразу полегчало и стало так хорошо, что я тут же уснул. И так крепко спал, что едва не проспал школу. После этого я перешел на кефир и квас. А вместо чипсов ем печенье или хлебцы. Хлебцы — хорошая штука. Мама их вообще ест вместо хлеба.