Запретные мечты [Очарование золота] - Блейк Дженнифер. Страница 45

Разбросанные повсюду вещи почти все оказались изодранными в клочья. Матрас, простыни и одеяла тоже были сброшены на пол. Сирене, очутившейся посреди этого кошмара, показалось, что по комнате промчался ураган.

Лесси вряд ли сюда вернется, ей просто нечего здесь делать. Сирена повернулась, собравшись уходить. И в этот момент ее взгляд задержался на пространстве между кроватью и стеной.

Лесси, избитая, лежала на полу, в ее светлых волосах запеклась кровь. Сирена с ужасом посмотрела на ее бледное лицо с открытыми глазами. Щеки покрывали многочисленные порезы, а между зубов выглядывал кончик прикушенного языка. На шее, на плечах и руках виднелись черные кровоподтеки. Талию прикрывал кусок ткани — все, что осталось от ее халата. Ноги, грудь и живот были изрезаны.

Охваченная дрожью, с мокрыми от слез щеками и плотно сжатыми губами, Сирена подошла к Лесси.

Она умерла, в этом не оставалось сомнений, и смерть наступила уже давно. Ей теперь никто не мог помочь. Рыдая, Сирена бросилась прочь из дома и побежала по улице.

После этого Сирену часто вызывали к шерифу и его помощникам. С безучастными лицами они записывали подробности недолгой жизни Лесси. Консуэло назвала фамилию приходившего к ней человека, которого звали Джек, сказала, что это бедствие, раз в городе случаются такие преступления. Если так будет продолжаться дальше, о городе пойдет дурная слава и здесь будет опасно жить. Они не должны этого допустить. Полицейские обещали провести тщательное расследование, начав его прямо сейчас. Выйдя из участка, Консуэло заметила, что, глядя на их лица, можно подумать, что им попался червяк в тарелке с супом.

Лесси похоронили на следующий день. Сирена стояла на кладбище, невидящими глазами глядя на свежую могилу. Запах сосны смешался с ароматом цветов, в которых утопал гроб. Красные и белые розы, лилии, гвоздики — живое напоминание о недавнем параде.

Лесси казалась тогда такой веселой — возможно, то был самый счастливый день ее жизни.

Сирена пришла на кладбище не одна. Ее сопровождали Консуэло и Натан Бенедикт. Здесь им на глаза попался врач, явно чувствовавший себя неудобно в тесном костюме. Он стоял позади, укрывшись наполовину за катафалком. Около могилы собралось несколько старателей, но они оказались на похоронах как будто случайно. Музыканты в черных костюмах играли траурный марш.

На кладбище явился еще один человек. У самой могилы с открытой Библией в руках стоял старейшина Гриер. Откинув назад голову, он с видом яростного фанатизма служил панихиду. Об этом его никто не просил. Он сам появился в черной одежде и, заявив, что покойница была его женой, принялся молиться за упокой ее души. Молитва сменилась пламенной речью о святости брака, которая, в свою очередь, превратилась в проповедь о женском благочестии.

Сирену охватило отвращение. Она с трудом сдерживала разрывающее ее на части желание закричать, остановить его. Почувствовав, что она сейчас бросится на старейшину и станет царапать лицо или просто сойдет с ума, Сирена повернулась и направилась к экипажу Натана. Не успела она сделать и десяти шагов, как Натан догнал ее и взял под руку, словно опасаясь, что она может упасть. Когда он усадил ее в коляску, к ним присоединилась Консуэло.

Слова Гриера явно предназначались Сирене. Стоило ей и ее спутникам удалиться, как мормон закончил проповедь. Прежде чем оркестр закончил играть по знаку дирижера, в могилу бросили первую горсть земли. Потом музыканты собрали инструменты и ушли.

— Ты вернешься? — спросил Натан, участливо взглянув на Сирену.

— Нет, — ответила она.

Она просто не могла заставить себя произнести слова сочувствия человеку, называвшему себя мужем Лесси.

Кивнув, Натан велел кучеру трогать, и они поехали вслед за оркестром. Обернувшись, Сирена увидела, как могильщики зарывают гроб под пристальным взглядом седого старика с густой бородой. Когда музыканты начали репетировать «Горячий ветерок», который им предстояло исполнять сегодня в одном из заведений на Мейерс-авеню, Сирена заплакала.

Коляска остановилась перед входом в «Эльдорадо». Консуэло взяла Сирену за руку.

— Может, ты все-таки еще раз подумаешь и переедешь ко мне? — спросила Консуэло с беспокойством.

— Нет, не волнуйся, все будет в порядке. Я очень благодарна вам обоим, что вы помогли мне.

— Мы бы с радостью сделали и больше. Мне не нравится, что ты остаешься здесь одна. Не понимаю, о чем думал Вард, когда решил уехать и оставить тебя на столько времени.

— Если вы имеете в виду мое положение, он об этом не знает, — ответила Сирена.

— Не знает? — удивленно переспросил Натан.

— Ты что, не сказала ему? — ахнула Консуэло. Сирена покачала головой.

— Он может рассердиться, и я не буду его за это винить. Почему ты ему ничего не сказала?

Голос Натана казался таким строгим, что Сирена невольно удивилась.

— У меня были на то причины. Мне не хотелось, чтобы он отказался от поездки.

— Чушь!

— Почему же? — спросила Консуэло, вздернув подбородок. — Я прекрасно ее понимаю. Если он не остался ради Сирены, стоило ли заставлять его остаться ради ребенка? Что для него, в конце концов, важнее?

Натан, сменив гнев на милость и улыбнувшись, проговорил:

— Сдаюсь, вы, женщины, всегда защищаете друг друга.

— А что же нам делать, — усмехнулась Консуэло, — если вы, мужчины, на нас ополчились?

— Кто угодно, только не я, — заявил он с такой серьезностью, что Сирена и Консуэло рассмеялись. На секунду глаза Сирены и Натана встретились, и она, заглянув в их теплую глубину, вспомнила о предложении, которое он сделал Варду. Сирена не знала, какими словами Вард ответил ему — отказался ли он сам, от собственного имени, или сослался на Сирену.

Они с Натаном никогда об этом не вспоминали. С тех пор Натан и словом не обмолвился о своем предложении, но стоило им оказаться вместе, как они оба чувствовали, что так и недосказали что-то друг другу в тот раз.

— А когда Вард возвращается? — Консуэло повернулась к Сирене, оказавшись между ней и Натаном.

— Не знаю. Он сказал, что приедет до того, как выпадет снег.

— Ему стоит поторопиться. Солнце уже не особо нас балует, — сказала Консуэло.

— Верно, — согласился Натан.

— Но, Сирена, тебе сейчас нельзя оставаться одной. Ведь этот маньяк продолжает убивать женщин.

— Да, но я не одна, во всяком случае ночью. Я тоже дрожу, стоит мне подумать, что этот убийца по-прежнему на свободе. Я знаю, власти делают все возможное. Но мы тоже можем сделать что-нибудь, нельзя же сидеть просто так, сложа руки. Мне становится страшно, когда я думаю о том, какими беспомощными оказались погибшие женщины, и Лесси тоже. Они не могли от него защититься. Никак!

— Да, ты права, — медленно произнес Натан. — Я собираюсь объявить, что намерен платить вознаграждение за любые сведения. Многие из тех, кто живет рядом с домом твоей подруги, не слишком хотят встречаться с шерифом, но за деньги они нам, может, что-нибудь и расскажут.

— Мне нравится ваша мысль, — одобрила Сирена.

— Да, — сухо возразила Консуэло, — но тебя будут считать большим другом проституток.

— Это неважно, — Натан бросил на Консуэло выразительный взгляд.

— Возможно, тебе придется изменить мнение на этот счет, когда от тебя отвернутся все леди из высшего общества.

— К счастью, меня интересуют не светские леди, а просто красивые женщины, например, вы обе, — улыбнулся он.

— Теперь тебе только остается взять на содержание всех несчастных уличных женщин!

— Хорошая мысль! — Натан засмеялся, обернувшись к Сирене. — Дай слово, что придешь ко мне, если у тебя что-нибудь случится.

Консуэло, нахмурившись, перевела взгляд с Натана на Сирену, а потом невесело улыбнулась.

— Да, Сирена, — согласилась она, — ты придешь?

— Ну вот, смотрите, что вы наделали, — сказала Сирена, вытирая слезы. — Мне не хочется причинять вам неудобства.

— Похоже, мне придется умолять тебя на коленях, — сказал Натан.