Запретные мечты [Очарование золота] - Блейк Дженнифер. Страница 61

Мимо проехала открытая коляска с кучером на козлах, и Сирена отвлеклась от своих горьких мыслей и принялась следить за дорогой. В экипаже над бархатными, сиденьями возвышалась разодетая в горностаи первая леди высшего общества Криппл-Крика, хозяйка самого большого и роскошного дома на Итон-авеню. Однако в перерывах между встречами в Женском клубе и Поэтическом салоне она все равно убеждала мужа переехать в какой-нибудь более престижный город — Колорадо-Спрингс или Денвер.

Сирена держалась правой стороны улицы. Она расправила плечи и приготовилась улыбаться в случае, если ее узнают. Леди уставилась на ландо, приподняв брови и широко раскрыв глаза. От ее пристального взгляда не ускользнул ни костюм Сирены, ни ее шикарные меха. Затем, с ледяным выражением лица, она демонстративно отвернулась и принялась разглядывать спину кучера.

Сирену не желали замечать, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Губы Сирены искривились в горькой усмешке. Уверенность Натана в том, что ее примут в обществе, вызвала у нее приступ сарказма. Впрочем, к немалому удивлению Сирены, этот случай не слишком ее задел. Она с огромным наслаждением заглянула в лицо этой светской леди, попавшейся ей по пути. Да, пожалуй, фиолетовый креп — это чересчур для Криппл-Крика. Впрочем, портниха сказала, что точно такое же платье было на женщине, разрезавшей ленточку на открытии выставки в столице штата Колумбия. Да, но все-таки, наверное, немного чересчур. Ну и ладно. Сирена заметила, что ей нравится казаться немного эксцентричной. Она даже может сделать эту вычурность своим стилем. Пусть все думают, что девчонка с Мейерс-авеню решила выставить напоказ свое богатство.

Странно, как деньги действуют на людей. Они изменяют их до неузнаваемости. А может, и нет. Возможно, они действуют подобно спиртному, заставляющему человека проявить качества, скрытые в сокровенной глубине души.

Сирена устала, от натягивания вожжей у нее заболели руки. Она оказалась вовсе не такой сильной, как думала. Солнце опять засияло у нее над головой, стало заметно теплее. В шубе сделалось слишком жарко. Перекинув вожжи в одну руку, она выпростала другую из рукава, а затем совсем сбросила шубу с плеч. Лошади, наверное, тоже выбились из сил. Они не обратили внимания на ее попытки освободиться от шубы и продолжали мерно трусить по направлению к Бристлекону.

Ландо пересекло деревянный мостик и покатило дальше. Обогнув овраг, Сирена поднялась на холм. С его вершины ясно виднелись башенки дома, но, спустившись к подножию, она вновь потеряла дом из виду. Оставалось совсем немного. Еще несколько минут, и она увидит каменную арку ворот.

Слева находилась гора Пиза. Сирена смотрела, как облака снова затягивали небо, скрывая во мгле широкий склон горы. Тяжелая тень облаков приблизилась к коляске. Сама не понимая почему, Сирена вздрогнула и перевела взгляд на ноги лошадей, словно ей захотелось полюбоваться их ровным, размеренным шагом.

Вдруг к монотонному цоканью копыт присоединился другой звук — глухой топот скачущей галопом лошади. Это случалось здесь довольно редко. Большинство седоков старались сдерживать лошадей на каменистой дороге между Криппл-Криком и Флоренсом.

Обернувшись, Сирена посмотрела на скачущего следом человека. Прежде чем она успела что-нибудь сделать, Отто Бруин поравнялся с ее рысаками, схватил одного из них под уздцы и изо всех сил дернул назад, так что лошади остановились как вкопанные.

Осклабившись с торжествующим видом, так что обнажились желтые прокуренные зубы, он заставил Сирену вздрогнуть от омерзения. Скользнув рукой под клапан сумочки, она нащупала пистолет. Сейчас она проклинала себя за то, что надела перчатки и ее руки стали такими неловкими.

— Что тебе надо? — спросила она с яростью в голосе.

— А ты как думаешь? — прорычал он. — А ну слезай, живо!

Сирена сжала сумочку, но она не могла вынуть пистолет одной рукой.

— Как ты смеешь?! Ты совсем с ума сошел!

— Давай, шевели задницей, если не хочешь, чтобы я пырнул твоих лошадок ножом. Тогда ты их уже не удержишь, а я спокойненько стащу тебя сам.

У Сирены похолодело в груди, когда она увидела, как Отто вытащил перочинный ножик и открыл его зубами. Наклонившись, он с самодовольной усмешкой полоснул им по шее серого рысака. На шерсти лошади показалась струя крови. С диким храпом рысак рванулся, запрокинув голову назад, но Отто крепко держал за поводья.

— Не надо! — закричала Сирена. — Я сойду.

Откинув полог, она взяла сумочку и, поставив ногу на обитую мягкой кожей ступеньку, спрыгнула на землю.

— Очень разумно. Хорошую лошадь сейчас трудно достать.

— Придержи, пожалуйста, свой язык, — резко бросила Сирена. — Что тебе нужно?

Вместо ответа Отто спрыгнул с седла, взял ее лошадей под уздцы, поднял большой камень и придавил им поводья. Повод его лошади тащился по земле. Нырнув ей под брюхо, Отто направился к Сирене.

— Ты ответишь за это Натану Бенедикту! Не думай, что я буду держать это в тайне, — сквозь зубы сказала она.

Сирена сделала шаг назад. Ей уже удалось расстегнуть пряжку на сумке.

— Можешь говорить ему что хочешь. Будет уже поздно. Я повыдергаю тебе перышки и смоюсь. Я давно хотел это сделать, и теперь меня уже никто не остановит!

Отто бросился к Сирене и схватил за руку, так что его грубые пальцы врезались ей в кожу.

— Подожди, — сказала Сирена и вскрикнула от ужаса.

— Нечего мне ждать, — прорычал он, рывком привлекая ее к себе.

Она почувствовала его отвратительное дыхание, его мокрые, похожие на резину губы впились ей в щеку. Сирена рвалась из его рук, старалась отвести голову в сторону.

— Подожди, — чуть слышно проговорила она снова, — я дам тебе все, что захочешь. Драгоценности, деньги. У меня есть деньги…

— Не нужны мне твои деньги, — прорычал Отто. — Я хочу поглядеть на твою задницу. Очень хочу…

Он вдруг замолчал на полуслове, но Сирена решила не обращать на это внимания.

— У меня есть деньги… — повторила она и, опустив руку в сумочку, нащупала пистолет. Отто тянул ее к себе, словно огромный прожорливый медведь. Он навалился на нее всей тяжестью тела, и Сирена почувствовала, что уперлась спиной в какой-то острый выступ на кузове коляски. Потом он крепко сдавил Сирене грудь, по ее телу прокатилась волна боли.

— Ну давай, идем сюда, на травку, — прохрипел он, обдавая смрадным дыханием ее шею.

— Хорошо… хорошо. — Сирена закрыла глаза.

На мгновение Отто слегка ослабил хватку. Сирена крепко сжала рукоятку. Нащупав пальцем курок, она взвела его, не вынимая оружия из сумочки, направила дуло насильнику в грудь и нажала на спусковой крючок.

Звук выстрела разорвал тишину и эхом отразился в горах. Отто отбросило на дорогу так, словно кто-то ударил его изо всех сил. На его рубашке расплывалось красное пятно, а на лице застыло удивленное выражение. Потом он раскинул руки и упал навзничь. Некоторое время он еще катался по земле, но вскоре затих и остался лежать ничком.

Испуганные выстрелом лошади заржали и рванулись вперед. Коляска накренилась, лошади снова остановились, присев на задние ноги. Жеребец Отто взвился на дыбы, проскакал несколько ярдов и замер, весь дрожа..

Сирену тоже бил озноб. Она не отрываясь глядела на сумочку с огромной дырой сбоку, из которой поднималась тонкая голубая струйка дыма. Едкий запах разливался в воздухе, проникая ей в горло. Она отошла на несколько шагов в сторону и глубоко вдохнула полной грудью. Через минуту она обернулась и бросила сумочку на сиденье. Лошади никак не могли успокоиться. Опустив глаза, Сирена подошла к ним и принялась гладить лошадиные морды, что-то приговаривая тихим ласковым голосом.

Отто лежал без движения. Мельком посмотрев на него, Сирена поспешно отвернулась. По земле расползалось кровавое пятно. Несмотря на омерзение, которое она к нему испытывала, ей нужно было что-нибудь сделать. Дотронувшись губами до лошадиного носа, словно желая его поцеловать, она направилась к лежавшему на земле мужчине. Наклонившись над телом, Сирена услышала позади стук копыт и быстро подняла голову. Кто приближался сюда сейчас? И как ей теперь быть? Даже Натан с его положением в обществе и возможностями вряд ли сумел бы отвести от нее обвинение в убийстве. Она могла заявить, что защищалась при попытке изнасилования, но у нее не было ни доказательств, ни свидетелей. И потом, какое впечатление произведут такие слова, сказанные женщиной с Мейерс-авеню, особенно если речь пойдет о человеке, которого она хорошо знала? Кто поверит, что она сделала это ради самозащиты?