Большая книга ужасов. Millennium - Усачева Елена Александровна. Страница 44
Ноги сами понесли ее к окну, створки распахнулись, в лицо ей пахнуло ночной свежестью. Свистнула какая-то птица. Ксюха, придерживая зеркало, вылезла в окно. Домовой сидел на ее плече, вцепившись крохотными ручками в ворот футболки.
– Куда теперь? – спросила Ксюха, оглядываясь. Она не знала дороги к кладбищу.
Мохнатая ручка показала направление, и Ксюха побрела прочь от дома.
Глава двадцатая
На кладбище
Над кладбищем клубился туман. Покосившаяся ограда словно отделяла мир живых от мира мертвых. Ксюха толкнула ветхую калитку и шагнула навстречу неизвестности. Домовой беспокойно зашевелился, привстал на ее плече, всматриваясь в туман круглыми желтыми глазами. Ксюха то и дело натыкалась на старые надгробия, огибала черные остовы могильных крестов, шарахалась от внезапно выступающих из тумана стволов деревьев.
– Здесь, – произнес домовой. Ксюха остановилась.
Скромная могилка, простой крест из светлого дерева, у могилки – скамеечка. Все это Ксюха разглядела не сразу, да и то лишь благодаря крохотным искоркам, словно медленным снегопадом опускавшимся на земляной холмик. Искорки вспыхивали микроскопическим фейерверком и гасли, достигнув земли.
А чуть поодаль из тумана на Ксюху, не мигая, смотрели два зеленющих глаза. Испугавшись, Ксюха шарахнулась в сторону, но оступилась и упала. Домовой, пискнув, скатился куда-то в темноту. Глаза надвинулись.
– Отдай! – завизжали словно бы тысяча глоток разом.
Ксюха, задыхаясь от страха, сорвала тряпку с зеркала. Выставила его вперед, закрываясь им, как щитом. Она не знала, отразилось ли в нем свиное рыло с зелеными ведьмиными глазами, но, помня слова колдуна, закричала:
– А ну, пошла вон!
Свинья подпрыгнула мячиком, перекувырнулась через голову, потом ее шкура лопнула, поползла клочьями, затрещала. Свинья визжала как резаная. И немудрено, когда с тебя живьем слезает кожа! Ксюху замутило, она почувствовала, что ее сейчас вырвет. Свинью еще раз перевернуло в воздухе, сорвало с нее ошметки шкуры и швырнуло их в зеркало.
Мучительно закричала женщина. Ксюха почувствовала, как сознание оставляет ее. Онемевшие от напряжения пальцы намертво вцепились в зеркало. Рядом с Ксюхой корчилось и билось в судорогах человеческое тело.
«Неужели получилось?» – успела подумать Ксюха, и едва она успела повернуть голову в сторону, как ее вырвало на кладбищенскую землю.
В голове немного прояснилось. Ксюха с трудом села, закашлялась.
Женщина уже не билась, она затихла, лежала неподвижно, свернувшись в клубочек. Без сомнения, это была Хаврониха.
Ксюха судорожно вздохнула и еле разжала пальцы. Зеркало легло ей на колени.
Со скамейки у могилы поднялась маленькая старушка в темной одежде. Подошла, склонилась к Хавронихе, произнесла сочувственно:
– Ах, Лизавета, Лизавета, предупреждала я тебя…
– Баба Люба, – непослушными губами позвала Ксюха.
Старушка подняла голову, посмотрела на нее пристально:
– Ксения, положи зеркало на могилу.
Хаврониха приподнялась – откуда только у нее силы взялись? – и с жадным интересом уставилась на Ксюху.
– Но как же… – пролепетала Ксюха, ее руки, как будто защищая, накрыли лежавшее на коленях зеркало.
Баба Люба выпрямилась, даже как будто ростом стала выше.
– Ксения, положи, оно не твое! – строго и печально сказала она.
– Но и не ваше, – обиженно прошептала Ксюха, – мне его Игнат Палыч дал, если он попросит, я верну…
И вдруг Хаврониха захохотала – громко, зло, свободно.
– И кто был прав, Любовь Ивановна? – вскричала она, тыча в Ксюху пальцем. – Ах, Игнат! Ах, молодец! Вот удружил напоследок!
Баба Люба стояла молча, скорбно глядя на Ксюху.
Ксюха отвела глаза в сторону, схватила зеркало, прижала его к себе:
– Оно мне нужно, правда! Вы не думайте! Я же ничего плохого, никогда!..
Хаврониха хохотнула в последний раз, закашлялась, поднялась, отряхнула юбку:
– Ладно, некогда мне тут с вами, пойду я.
И ушла – с гордо поднятой головой, покачивая бедрами, – рассеялась в кладбищенском тумане.
Ксюха вскочила и, прижимая к себе зеркало, побежала прочь, не разбирая дороги. Никто ее не преследовал. В спину ей глядело молчание…
Глава двадцать первая
Все по-прежнему?
У нее как будто помутился рассудок. Она не помнила, как добежала до дома, как залезла в окно, как прятала ведьмино зеркало.
Ничего не помнила.
Очнулась, а уже утро смотрит сквозь занавеску. Пасмурное, набрякшее тучами. Душно.
«Будет дождь», – равнодушно подумала Ксюха.
В комнату заглянула бабушка:
– Ксюша, ты проснулась? Вставай, завтрак готов.
Бабушка выглядела вполне обычно, не спрашивала Ксюху о ее самочувствии и не лебезила перед ней. Выходит, все получилось? Зеркало подействовало!
Ксюха мгновенно сбросила ноги с кровати, села:
– Иду, ба!
Есть хотелось зверски. Ксюха усмехнулась про себя – ночное приключение отобрало у нее много сил. Ну ничего, она свое наверстает.
За столом, кроме нее и бабушки, никого не было.
– А родители где? – с набитым ртом спросила Ксюха.
– Так они уехали, – удивленно ответила бабушка.
– Когда?
– Вчера еще, ты что, забыла?
Ксюха мотнула головой:
– Нет, не забыла, заспала просто.
Опять что-то непонятное! Ксюха отлично помнила – никуда родители не уезжали, они легли спать… Так-так, какой сегодня день? Она вовремя спохватилась и прикусила язык. Достаточно взглянуть на календарь, незачем пугать бабушку.
Съев пару отварных яиц, несколько кусков ветчины и горку сырников, Ксюха отвалилась на стуле.
– Аппетит у тебя! Тьфу-тьфу-тьфу, – похвалила бабушка.
– Спасибо, – буркнула Ксюха. Она изучала настенный календарь. Так, выходит, сегодня понедельник. Все правильно, родители приезжали на выходные, а потом уехали…
– Ксюша, сейчас гроза начнется, – заметила бабушка, – у меня со вчерашнего дня голова болит… Как бы грядки не размыло.
– Угу, – отозвалась Ксюха. Бабушка почему-то раздражала ее. Вечно она суется, когда не просят! Тут подумать надо, а она…
«А где ключ?!» – вдруг испугалась Ксюха и быстро нащупала цепочку с ключом под сарафаном. Ключ был на месте, но чего-то не хватало. «Крестик», – дошло до Ксюхи.
Ксюха вылезла из-за стола и быстро пошла к себе. Перерыла всю постель, поискала на полу, осмотрела подоконник, даже в палисадник сбегала. Нет, крестика нигде не было.
«Где же я его могла обронить? Неужели на кладбище? Только этого не хватало! Шнурок развязался, а я не заметила…»
Ксюха села на еще не убранную постель, перебирая в уме все недавние события. Она чувствовала, что в ней растет беспокойство, но не видела особой причины для волнений. В конце концов, таких крестиков – пруд пруди. Можно потихоньку сбегать в церковь и купить. Да и зачем его покупать? У Ксюхи дома лежит прекрасный золотой крестильный крестик с цепочкой. А этот… Ну, обронила, ну, бывает… Не надо придавать этому такого большого значения.
«Позвоню родителям, пусть привезут мне мой крестик», – решила Ксюха.
Ей ужасно не хотелось идти в церковь. Не хотелось видеть отца Виталия. В самом деле, как начнет он ее расспрашивать: как, что да почему… Нет, хватит, она все знает, у нее есть зеркало, у нее есть все!
И вдруг из самой глубины души, из подсознания, робко постучалась мыслишка: «А как же Славкина невеста?» Мысль эта хоть и была неприятной, липучей, все-таки не давала покоя.
«Я же ее вроде спасла? – с раздражением думала Ксюха. – Что ей еще нужно? Между прочим, Славка так и не удосужился явиться. Я рисковала жизнью! И ведь это именно я спасла всю деревню! Так где же благодарные жители? Бабуля с утра болтает о грозе и грядках, родителей и след простыл. Это что же? Выходит, чудо я совершила, а спасибо – не дождешься, Ксюшенька?»
За окном громыхнуло. Сизое брюхо тучи прорезала молния. Ксюха прислушалась, шепнула: «Прямо над нами. Сейчас ливанет».