Призрак в Венеции - Кин Кэролайн. Страница 21

— Не очень. У меня хватает своих забот. Извини…

С бокалом в руке он отошел от нее. Нэнси осталась на месте, лицо ее под маской горело от обиды и негодования. Зачем, зачем еще ко всему тому, что произошло и происходит, эти ненужные, но такие досадные недоразумения и сцены? Она так хотела просто отвлечься немного на этом балу, потанцевать, поболтать с легкой душой, а вместо этого уже целых двое обиженных на нее, а третий так вовсе взбешен и наверняка горит желанием отомстить.

На какую-то минуту ей остро захотелось повернуться и убежать к себе в комнату, кинуться там на кровать, лицом в подушку и поплакать вволю, и высказать ей, подушке, все свои горести и печали. Но она с детства не привыкла чересчур себя жалеть, слишком предаваться своим сиюминутным настроениям и желаниям. Иначе говоря, в ней жило чувство самодисциплины, воспитанное отцом и укрепленное ею самой. А потому она расправила плечи, подавила желание прослезиться, какое бывает иногда и у прославленных детективов, и упрямо вздернула подбородок.

Несколькими минутами позже она уже весело отплясывала с китайским мандарином, под личиной которого скрывался не кто иной, как ее собственный отец.

— Давно вернулся с острова Мурано? — спросила она его.

— Около четырех. С тех пор почти все время сидел на телефоне.

— Из тебя получился шикарный китайский мандарин…

Ей не хотелось говорить сейчас с отцом о серьезных вещах — да и чем он мог помочь ей, если бы она и рассказала ему обо всем, что произошло странного и непонятного за последнее время?

Вспышка света от чьего-то фотоаппарата напомнила Нэнси, что она еще не видела здесь привлекательного голландского фоторепортера.

— А где Катрина? — спросила она.

— Должна быть на маскараде. Собиралась одеться дрезденской пастушкой с фарфоровых чашек.

— Ей, наверно, очень к лицу такой наряд, — великодушно заметила Нэнси.

Отец промолчал.

Потом они прошли в столовую, где были сервированы холодные закуски. Многие из гостей уже перекочевали туда, чтобы пополнить свои силы, истраченные за время танцев. Нэнси обратила внимание на высокого мужчину в костюме, пародийно изображавшем британского колониста, — белые парусиновые брюки, пробковый шлем, монокль… У кого видела она недавно монокль?

Оливер Джойс!.. Малоприятный гость маркиза, который совсем недавно здесь, во дворце, с таким вниманием присматривался к его достопримечательностям и, чуть ли не разинув рот, глядел на изумительное драгоценное яйцо, сотворенное самим Фаберже.

Да, несомненно, мистер Джойс! Хотя искусно сокрытый под тропическим шлемом и широкой маской. Интересно, куда он на этот раз упрятал свой револьвер? Неужели пришел без него?.. Будем надеяться, что этот малоприятный джентльмен не воспользуется своим оружием, если оно все же с ним. Хорошо бы немного последить за его поведением.

— Извини, папа, — сказала Нэнси, — я отойду ненадолго. Не скучай, скоро вернусь. Или пришлю к тебе Катрину ван Хольст.

Но, прежде чем она сумела добраться до «британского колониста», тот куда-то исчез. Кажется, его фигура мелькнула за дверьми столовой, и Нэнси поспешила туда. Однако, оказавшись в широком коридоре, она не знала, куда идти дальше, — повсюду были группы людей, сновавшие в разных направлениях, и мистер Джойс затерялся среди них.

Она направила свои шаги в главный зал, заглядывая по пути во все комнаты, но «колониста» и след простыл.

Внезапно она почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее плечу.

— Извините, мисс Дру… — услыхала она. Нэнси резко повернулась. Говоривший был в костюме Арлекина с забавной длинноносой маской на лице.

— Могу я поговорить с вами? — спросил Арлекин. — Всего два слова.

— Кто вы такой?

— Я — друг Р.

Не добавив ничего больше, мужчина быстро пошел вперед, не оглядываясь, уверенный, что Нэнси следует за ним. Она действительно так и сделала.

В дверях одной из многочисленных комнат он на мгновение задержался, ожидая, пока она догонит его. В комнату они вошли вместе. Здесь почти не было народа.

— Могу я увидеть ваше лицо? — сказала Нэнси.

Мужчина приподнял маску, и ей открылось очень загорелое лицо со шрамом почти через всю щеку — несомненно, то самое, что она видела несколькими часами раньше на Пьяцетте, возле Крылатого Льва.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Потом Нэнси негромко сказала:

— Благодарю вас. О чем вы хотели со мной поговорить?

Прежде чем он ответил, внезапно погас свет… Все вокруг погрузилось в непроницаемую тьму.

«ТЕМНЫЕ» ДЕЛА

Нэнси застыла от страха… Неужели она попала в какую-то жестокую ловушку?

Но голос таинственного незнакомца прозвучал успокаивающе:

— Не бойтесь. Я не собираюсь причинять вам вред. Не я виновник этого затемнения. Скорей всего, просто случайная авария.

У говорившего в темноте был легкий гортанный акцент, происхождение которого Нэнси не могла определить. Нет, не итальянский, не французский и не испанский… Возможно, немецкий или еще какой-то центральноевропейский…

После того как потух свет, на короткое время наступило зловещее молчание. Но вскоре Нэнси уже услышала голоса, доносящиеся из коридора.

— Кто вы? — снова задала вопрос Нэнси.

— Зовите меня Ханс. Полное мое имя значения не имеет.

— Хорошо. Продолжайте, пожалуйста. Вы мне писали, что хотите что-то сказать, так говорите же!

— Ваша подруга Тара Иган, — услышала она тихий голос в темноте, — в большой опасности. Советую не спускать с нее глаз, насколько это возможно. Все может кончиться очень плохо.

— Опасность откуда? — спросила Нэнси. — Из-за кого или из-за чего? Говорите же, не молчите!..

Ответа не последовало.

— Вы назвали себя другом Р. Но какого Р.? Пьетро Ринальди или Рольфа Игана?.. Ответьте, пожалуйста!

Снова молчание.

Нэнси вдруг поняла, что Ханс, или кем он там был, исчез. Она протянула руку — в одну сторону, в другую, — но встретила лишь темную пустоту.

Раздосадованная своей очередной неудачей, она направилась к двери из комнаты. Уже можно было идти не совсем наугад: в коридоре стали появляться проблески света — от зажигалок, от спичек, от горящих сигарет.

Стал слышен голос маркиза, обратившегося к гостям сначала на итальянском, потом на английском.

— Дорогие друзья, сожалею, что вы испытываете неудобство. Но это продлится недолго, я уверен, так что прошу вас, потерпите и сохраняйте спокойствие. Мои служащие принимают все меры для того, чтобы свет снова зажегся, а в крайнем случае мы позвоним и вызовем аварийную службу. Уже сейчас будут принесены свечи, и мы сможем продолжить наше празднество. И тысяча благодарностей вам за ваше терпение и благожелательность…

Едва он закончил свою прочувствованную речь, как вспыхнул свет. Все заморгали от ярких огней, голоса сразу стали громче и веселее. Музыка зазвучала на том же уровне — словом, все вошло в свое русло.

Нэнси поспешила в танцевальный зал и с облегчением увидела, как Тара упоенно отплясывает с молодым человеком в пиратском облачении. Тогда она отправилась на поиски отца и обнаружила того в столовой с двумя тарелками еды в руках.

— Наконец-то! — воскликнул мистер Дру. — Немного неразумно с моей стороны, но я почему-то очень беспокоился о тебе, дорогая. Хотя не отказал себе в удовольствии запастись пищей для нас обоих. Давай присядем где-нибудь поуютней и отдадим должное кухне маркиза. Все тут выглядит так аппетитно!

Они нашли подходящее место, и, пока насыщались, Нэнси поведала отцу о загорелом таинственном мужчине по имени Ханс и о предупреждении, которое она от него получила в отношении Тары.

— Я и раньше что-то чувствовала вокруг нее, — говорила она отцу. — А сейчас начинаю беспокоиться еще больше. Но не идти же с этим в полицию. Там над нами просто посмеются или примут за психов… Прошу тебя, папа, по возможности присматривай и ты за ней.

— Хорошо, конечно, — согласился тот. — Только сама понимаешь, как это трудно, потому что так неопределенно… А кто же тот загадочный незнакомец? Имеешь хоть какое-нибудь представление?