Танцы с волками - Блейк Майкл Брайан. Страница 41

— Ты хочешь это? — спросил лейтенант, и звук его голоса вывел индейца из состояния задумчивости. Глаза воина обрели свое нормальное выражение.

Ветер В Волосах ничего не сказал. Он осматривал свой палец, чтобы убедиться, что с ним ничего не случилось.

— Если хочешь, — сказал лейтенант, — можешь получить китель. Он расстегнул пуговицы, снял китель и передал его воину.

Индеец понял, что Данбер предлагает ему свою одежду, но сразу ее не взял. Вместо этого он начал расстегивать свое великолепное нагрудное украшение из сверкающих белизной полых костей, которое свешивалось с его шеи на грудь. Оно было вручено Данберу в тот момент, когда другая рука индейца взялась за китель.

Лейтенант помог товарищу с пуговицами, и когда китель был надет как положено, Данбер заметил, что Ветер В Волосах был возбужден, как ребенок в Рождество.

Лейтенант хотел вернуть украшение, но встретил отказ. Ветер В Волосах, затряс головой и замахал руками. Он жестом предложил белому солдату надеть это на себя.

— Я не могу взять это… — запинаясь от волнения, произнес Данбер. — Это не… Это не честная сделка… Ты понимаешь?

Но Ветер В Волосах и слышать ни о чем не хотел. Для него это было более чем справедливо. Конечно, украшение имело свою ценность и отняло определенное время, потребовавшееся на его изготовление. Но китель был намного лучше.

Индеец развернул Данбера кругом, повесил свою бывшую собственность ему на грудь и, повернув лейтенанта лицом к себе, тщательно расправил украшение.

Таким образом, обмен, в результате которого оба остались довольны, состоялся. Ветер В Волосах на прощание поклонился и направился к ближайшему костру. Его новое приобретение было немного тесновато и плотно облегало тело, но воина это не беспокоило. Он был уверен, что китель — отличное дополнение к его очаровательной внешности. Со временем могло оказаться так, что китель стал бы принадлежать сильному шаману, особенно ряды пуговиц и золотые погоны на плечах.

Это был великолепный подарок.

Стремясь избегать костров, у которых люди старались бы всучить ему пищу, Данбер пошел не через деревню, а вышел в прерию. Он обходил кругом временный лагерь, надеясь на то, что сможет заметить хижину Брыкающейся Птицы и пройти прямо к ней, чтобы немедленно лечь спать.

На втором кругу лейтенант заметил вигвам, украшением которого служила шкура медведя. Зная, что жилище Брыкающейся Птицы должно находиться неподалеку, Данбер вошел в деревню.

Он прошел совсем немного, как вдруг какие-то звуки заставили его остановиться позади ничем не примечательной хижины. Свет от костра пробегал по земле, играя тенями у ног лейтенанта. Звуки раздавались как раз от этого костра. Это было пение — высокими, вторящими друг другу голосами пели женщины.

Прячась за стеной вигвама, лейтенант Данбер выглянул и украдкой посмотрел вперед, как это делает чрезмерно любопытный человек. Дюжина молодых женщин, оставив на время обычную домашнюю работу, танцевала и пела, встав в тесный круг у костра. Насколько можно было судить, в этих действиях не было ничего, похожего на обрядный или церемониальный танец. Пение женщин то и дело прерывалось легким смехом, и Данбер отметил, что танец был импровизированный, а потому слишком простой.

Взгляд лейтенанта случайно упал на украшение, висящее у него на груди. Сейчас оно горело и переливалось оранжевыми сполохами, похожими на языки пламени, и он не смог удержаться, чтобы не провести рукой по двойному ряду трубчатых пластин, целиком покрывающих его грудь и живот. Было редкостью увидеть такую красоту и такую силу, находясь в этом месте в этот самый момент. Лейтенант испытал удивительное, особенное чувство.

— Я навсегда сохраню это в памяти, — мечтательно подумал он.

Когда Данбер снова поднял глаза на танцующих, то заметил, что некоторые оставили танец, чтобы создать меленькую группу улыбающихся, перешептывающихся между собой женщин, темой для разговора которым послужил белый человек, носящий украшение индейского воина. Они смотрели прямо на него, и хотя Данбер не видел этого, в их глазах плясали дьявольские огоньки.

Будучи постоянным предметом для обсуждений на протяжении нескольких недель, лейтенант был хорошо известен им как возможный Бог, как клоун, как герой и, наконец, как посланник чуда. Сам того не ведая, лейтенант получил редкий статус в культуре дакотов, статус, который, возможно, больше всего ценился этими женщинами.

Он был знаменитостью.

И сейчас его знаменитость, его приятная внешность, данная ему от рождения, да еще вдобавок и сияющее украшение на груди повысили и без того высокое мнение о нем, подняв его еще на одну ступень в глазах женщин.

Данбер сделал приветственный жест и осторожно ступил в круг света, отбрасываемый пламенем костра. Он попытался пройти мимо, не прерывая их веселья.

Но как только Данбер подошел к огню, одна из женщин, повинуясь необъяснимому порыву, вышла вперед и взяла лейтенанта за руку. Это прикосновение никак не отразилось на поведении Данбера. Он только уставился на женщину, которая теперь нервно хихикала, и подумал, не хотят ли с ним сыграть какую-нибудь злую шутку.

Две или три женщины начали петь и, когда танец снова начал налаживаться, несколько женщин одновременно протянули ему руки. Его просили присоединиться к веселью.

Поблизости было совсем немного народу. Данбер не хотел бы, чтобы на него смотрели искоса.

«И кроме того», — сказал сам себе лейтенант, — «немного упражнений будет полезно для переваривания пищи».

Танец был медленным и незамысловатым. Поднять одну ногу, задержать ее в таком положении, опустить. Поднять другую ногу, задержать, опустить. Данбер встал в круг и попытался повторять движения вслед за женщинами. Он быстро все усвоил, и не прошло и нескольких минут, как он синхронно с остальными участницами танца выполнял все элементы, широко улыбаясь и наслаждаясь собой от всей души.

В продолжение танца всегда появлялась возможность для легких объятий. Это было одним из самых замечательных, самых любимых Данбером движений. Когда мелодия, выводимая красивыми женскими голосами, подхватывала его, лейтенант поднимал свою ногу еще выше, задерживая ее в воздухе и опускал на землю с заново придуманным смыслом. Он начал плавно двигать руками, будто это были крылья, все больше и больше поддаваясь ритму танца. Наконец, когда Данбер уже действительно собирался исполнить что-то выдающееся, его все еще улыбающиеся глаза закрылись. Он полностью растворился в экстазе эмоций и движений.

Он не заметил, как круг начал сжиматься. Лейтенант не понимал этого до тех пор, пока не стукнулся о бедра женщины, стоящей впереди его. Только тогда Данбер осознал, как близко к другому танцующему он оказался. Он с опаской посмотрел на женщин, составляющих круг, но они подбадривали его приветливыми улыбками — Данбер все делал правильно. Теперь он чувствовал случайные прикосновения грудей, которые он безошибочно определил по их мягкости, к своей спине. Его живот периодически касался бедер впереди идущей женщины. Когда он пробовал чуть замедлять шаг, груди женщины, идущей сзади, подталкивали его снова и снова.

Никто не воспринял это как нечто вызывающее. Данбер не ощущал прикосновения женского тела так давно, что сейчас это казалось ему поразительной вещью. Слишком новы были для лейтенанта эти ощущения, чтобы он знал, что делать.

Лица женщин ничего не скрывали, когда круг начал сужаться. Улыбки оставались неизменными. Таким же неизменным оставалось прикосновение грудей и ягодиц.

Данбер больше не поднимал ноги. Танцующие придвинулись так близко друг к другу, что лейтенанту пришлось отказаться от приседаний и подскакиваний.

Круг развалился на части, и женщины окружили Данбера со всех сторон. Их руки касались его, будто щекоча, играли с его спиной, животом и с его поднявшимся пенисом. Неожиданно они подобрались к самой интимной части его тела, которую скрывала ширинка его брюк.

В следующую секунду лейтенант попытался застегнуть ее, но не успел он пошевелиться, как женщины отпрянули.