По тонкому льду - Гарднер Эрл Стенли. Страница 15

— Вам пришлось их отрепетировать? — спросил я.

— А как вы думаете?

Я встал и принялся мерить шагами пол.

Черт бы вас побрал, — находившись, констатировал я.

— Правда? — сказала она. — Послушайте, Дональд, вы так хорошо ко мне отнеслись… Что вы собираетесь делать со всем этим?

— Сам не знаю.

— Сдадите меня полиции?

— Нет, — успокоил я ее. — Во всяком случае, не сейчас. Мне хочется узнать, что стоит за всем этим.

Глаза женщины блеснули.

— Я уверена, что мы думаем об одном и том же.

— То есть?

— За всем этим стоят деньги. Такой адвокат, как Колтон Эссекс, работает по-крупному, разная мелочь его совершенно не интересует. Возьмите человека, который желает попасть в дорожное происшествие, заплатить десять штук, чтобы потом оставить мне только половину этой суммы.

Конечно, моя ошибка в том, что я позволила себя обнаружить. Мы договорились, что я исчезаю с горизонта и если кто-либо на меня наткнется, то выкручиваться придется самой. Они станут все отрицать, а учитывая мои показания, я рискую тут же оказаться за решеткой. Мне же никто не поверит, даже если я поклянусь на десяти Библиях. Я подозреваю, что Эссекс на это и рассчитывал. Деньги, деньги. Я думаю, тут пахнет огромными деньгами! Когда долго занимаешься подобным рэкетом, у тебя вырабатывается нюх на деньги. Может, заключим сделку?

— Никаких сделок, — покачал головой я.

— После того как я раскрыла свои карты, — с явным неудовольствием проговорила она, — с вашей стороны не совсем честно так поступать.

— Вы выложили карты на стол, потому что другого выхода у вас не было, — сказал я. — Я вас нашел. Все, что мне остается, — это сообщить в полицию ваше местонахождение, и конец счастливым денечкам.

— Думаю, в этом у вас преимущество, — признала женщина. — Впрочем, я догадываюсь, что все это значит.

— Что?

— Вы хотите сами добраться до этих денег… и, черт возьми, я думаю, вы достаточно сообразительны для этого!

— Как у вас идут дела? — спросил я, уходя от вопроса.

— Не так уж плохо. Хотя, конечно, невозможно выигрывать постоянно. Приходиться бороться с математическими законами. Когда я снимаю кон, то беру десять процентов и играю только на них. Выиграв, я ухожу. Если мне не везет, я проигрываю эти десять процентов, не больше. Только так можно играть в казино. Если повезет, я могу выиграть все, что лежит на столе, но как бы ни везло другим, я рискую лишиться только своих десяти процентов.

— Ловко, — заметил я.

— Когда имеешь дело с математикой, важно заключить соглашение с самим собой, — философски заметила она.

— Куда вы направитесь потом?

Она только улыбнулась в ответ.

— Давайте, облегчите душу, — продолжал я. — Мне ничего не стоит подойти к телефону и позвонить в полицию. У меня, на руках все козыри, и я должен это знать.

— Хотите испортить мне жизнь?

— Если бы я хотел испортить вам жизнь, то давным-давно сделал бы это.

— Я полечу в Солт-Лейк-Сити. Там живет моя дочь.

— Она замужем?

— Вдова.

— Дети есть?

— Нет. Она держит там маленькое заведение. Для меня в ее доме всегда найдется местечко.

— Вы даете ей деньги?

— В этом нет необходимости. У нее хорошая работа. Я у нее ничего не прошу, и она не задает ненужных вопросов.

— Она ни о чем не догадывается?

— Знаете, — рассмеялась миссис Честер, — порой она посматривает на меня с подозрением. Держу пари, что она принимает меня за гулящую, считает, наверное, что я веду аморальный образ жизни.

— Но она не подозревает, чем в действительности вы зарабатываете себе на жизнь?

Миссис Честер отрицательно покачала головой.

— Дайте мне адрес вашей дочери.

Она взяла листок бумаги и написала на нем адрес.

— Как зовут вашу дочь?

— Эйлин Адамс.

— У нее есть телефон?

— Есть. Вам нужен номер?

— Запишите на память, — попросил я.

— Отдаю себя в ваши руки, — сказала она.

— А что еще вам остается делать, — сдержанно заметил я. — Не забывайте, один звонок куда следует…

— Вы собираетесь это сделать?

— Не знаю.

Она задумчиво посмотрела на меня:

— Меня не проведешь. Я знаю, за чем вы гоняетесь.

Вы почуяли деньги, и вам не терпится наложить на них лапу. Работая на пару, мы получили бы в два раза больше и могли бы разделить барыши.

— Как по-вашему, на кой мне сдался ваш адрес?

— Ну чтобы… черт, да не знаю я.

— Возможно, чтобы работать на пару?

— Дональд, — она просияла, — хороший мальчик.

Потрясающе толковый мальчик. Как только вы вошли в мой дом со своими дурацкими журналами, я поняла — вы отличный парень, черт побери!

— Ладно, хватит об этом. Держите связь с дочерью, так чтобы я мог вас найти в любой момент. Только запомните одно: это никакая не сделка. Просто я хочу довести до конца расследование этой махинации.

— Какой махинации?

— С поддельным дорожным происшествием.

— Здесь и расследовать нечего, — удивилась она. — Вы и так все знаете.

— Хотел бы так думать, — со вздохом произнес я. — Как сегодня сработали ваши десять процентов?

— Дональд, — снова просияла она, — я приумножила свой капитал. Сейчас у меня пятнадцать тысяч.

— И вы наварили все это на игровых автоматах?

— О Боже, нет, конечно. Я поступаю так: сажусь за рулетку, а когда удача идет на убыль, обналичиваю все фишки и переключаюсь на автоматы. Если и с ними мне не везет, я выжидаю день, после чего процедура повторяется снова, только теперь я уже начинаю с автоматов. Сегодня у меня три раза был выигрыш, и я почувствовала, что удача на моей стороне. И тогда я опять пошла играть в рулетку.

Невозможно выработать четкую математическую систему, которая позволила бы постоянно выигрывать в этом механизированном рэкете, но можно выработать ритмическую систему выигрыша, когда везет, и проигрыша, когда не везет. Поверь, такая система работает. Лас-Вегас не сумел выкачать из меня денежки.

— Что вы сделаете с деньгами? — спросил я. — Положите в банк?

— В какой-нибудь, — улыбнулась она. — Вы можете сколько угодно давить на меня, но я вам об этом ничего не скажу.

— И не надо, — успокоил я ее. — Желаю вам удачи здесь, в Лас-Вегасе. Смотрите не разоритесь. Полиция не может проведать о вашем укромном местечке в Солт-Лейк-Сити?

— У них нет ни малейшего шанса. Добираясь туда, я три раза пересаживаюсь с самолета на самолет, меняю два автобуса и пять раз указываю новую фамилию.

— Тоща отправляйтесь туда без промедления, — посоветовал я, поднимаясь и подходя к двери. — Нанять вам такси до аэропорта?

— Не сегодня, — сказала она. — Фортуна как будто благоволит ко мне. Меня трудно будет найти.

— О'кей. За такси я заплачу. Удачи!

Я вернулся к машине и поехал в аэропорт.

Глава 10

Я отправился в китайский ресторан, предварительно убедившись, что он не подделка. Ресторан держал старый китаец с испещренным морщинами лицом и маленькими сверкающими глазками.

Я подошел к стойке и тихо сказал:

— Хох шах каи мах?

На китайском языке эта фраза означает буквально следующее: «Все ли хорошо в мире?»

Хозяин заведения просматривал свои бухгалтерские записи и механически ответил:

— Хох шах каи.

Поскольку в китайском интонация, с которой произносится то или иное слово или предложение, имеет массу оттенков, китайцы в конце предложения ставят «шах». Ответив мне, мой собеседник заверил меня, что в мире все хорошо.

Внезапно он оторвался от своей бухгалтерии и, осознав, что я не китаец, спросил, почти не отделяя слова друг от друга:

— Вы говорите по-китайски?

— Самую малость. Дик ком дох. У меня много друзей-китайцев. Я хочу написать письмо одному такому другу. Мне требуется красная бумага и большой красный конверт. У вас найдется один? — спросил я, выкладывая на прилавок доллар.

— Что за письмо?

— Шутливое. Гонг сей, мне нужен большой конверт, красный, очень красный.