Граф Карлштайн - Пулман Филип. Страница 25

— А что ты думаешь? — спросила я ее. — Как, по-твоему, поступили девочки?

— Что я думаю, мисс? — задумчиво переспросила она. — Я думаю, мисс Шарлотта вышла на дорогу и направилась в деревню в поисках мисс Люси, а потом, я думаю, они друг друга нашли и решили снова спрятаться в хижине горных егерей, куда я отвела их с самого начала. Ах, если б они там и остались, мисс!

— Пожалуй, я готова с тобой согласиться, — сказала я. — Примерно что-то в этом роде, видимо, и произошло. Как вам не стыдно, Гриндофф! Ну почему вы не пошли в замок, как я вам велела?

— Теперь-то я и сам об этом жалею, мадам, — признался он. — Но, честное слово, я считал, что доктор Кадаверецци куда лучше меня справится с этим делом!

— Похоже, ваш доктор — человек действительно незаурядный, — сказала я, а про себя подумала: «Если б он и впрямь был таким замечательным, то не стал бы подвергать Люси опасности». — Но ведь он, кажется, исчез, так вы сказали?

— Растворился в воздухе, мадам! — развел руками Гриндофф. — В точности как в его фокусе «Исчезновение дервиша». Знаете, этот маленький дервиш — у него внутри часовой механизм, и это настоящее чудо! — сперва кружится над столом, куда бы доктор его ни послал, а потом… — Хорошо-хорошо. Возможно, когда доктор Кадаверецци вновь материализуется, вернувшись из того измерения, куда он временно удалился, он любезно продемонстрирует и нам своего исчезающего дервиша. А пока что у нас выбора нет — придется идти в хижину горных егерей. Далеко это, Хильди?

— Часа два пути, мисс, — сказала она, с сомнением глядя на меня.

Я прекрасно поняла, что означал этот ее взгляд: ты старая толстая тетка и тебе туда не дойти! И я сочла это вызовом.

— Ну что ж, тогда в путь, — сказала я, поднимаясь на ноги. — Если кто-то чувствует себя слишком усталым, пусть остается. В конце концов, один доброволец стоит десятерых, идущих по принуждению.

Я решила говорить совершенно откровенно. Каждый из них в душе разделял мнение Хильди обо мне. Вот пусть тот, кто останется, и будет посрамлен, когда я решительно выйду в путь. Ну и, естественно, все трое тут же вызвались идти вместе со мной.

— Вот и прекрасно, — сказала я им в утешение.

Мы добрались до горной хижины, как раз когда садилась луна. Рассвет, очевидно, был недалек, и маленькая Хильди от усталости опиралась на мою руку (сама этого не замечая). Места там были пустынные, дикие, и хижина стояла на самом краю пропасти, за которой виднелся могучий ледник, обрамленный ковром чистейших снегов, среди которых торчали хищные, зубастые скалы и тяжелые валуны. Ледник, серебрясь в свете меркнущей луны, дышал на нас пронизывающим холодом, и это был холод не только физический — от ледника действительно веяло ужасом. Разве можно выжить в этой ледяной пустыне? Господи, молилась я в душе, пусть только у девочек хватит здравого смысла хотя бы на этот раз остаться в хижине! Я старалась не думать о том, что они могли погибнуть еще в пути и мы просто не заметили их замерзших тел…

В общем, открывая дверь в хижину, я испытывала сильнейшее волнение, и разочарование мое, когда мы увидели, что хижина пуста, было поистине беспредельным. Однако я решительно заявила, что не следует предаваться отчаянию, и велела Гриндоффу и Элизе обшарить все помещение. Возможно, там ничего и не было, но их обоих это, по крайней мере, на некоторое время заняло. А я между тем, взяв свою подзорную трубу, вышла наружу, надеясь отыскать хоть какие-то следы, оставленные девочками.

И тут же увидела на снегу отпечатки их башмаков! Что, впрочем, совсем меня не удивило: я была почти уверена, что они там были. Затем я обнаружила и другие следы, я приняла их за следы Хильди и позвала ее. Хильди подтвердила: следы ее. И подсказала мне, что и вокруг хижины полно следов, оставленных девочками.

— И знаете, мисс, эти следы они наверняка оставили уже потом, после того как я отсюда ушла, — сказала Хильди. — Они, должно быть, выходили наружу, чтобы оглядеться. Смотрите, как тут весь снег утоптан.

И правда, на некотором расстоянии от хижины в снегу было множество следов, явно принадлежавших Люси и Шарлотте, а не кому-то другому, так что я вздохнула с некоторым облегчением. Хильди тем временем прошла чуть дальше и вдруг стремительно бросилась вперед, пристально вглядываясь в землю. Потом повернулась и поманила меня рукой.

— Что такое? — спросила я, подходя ближе, но уже и сама видела: на снегу были отчетливо видны два ряда знакомых следов.

— Они ушли! — растерянно сказала Хильди.

— Да, пошли дальше в горы. Ох, как это досадно, как досадно!

— Вряд ли они ушли задолго до нашего прихода, мисс… — начала было Хильди, но тут к нам подбежала Элиза, размахивая листком бумаги:

— Смотрите! Смотрите, мисс Давенпорт! Смотрите, что мы нашли!

Это была записка, и я сразу узнала почерк Люси. Когда она была моей ученицей, я все старалась заставить ее писать аккуратнее, но, увы, тщетно. Она, как и многие другие дети, считает (и совершенно неверно), что аккуратный, красивый почерк ужасно скучен, а каракули, наоборот, интересны и привлекательны. Я этого просто понять не могу. Опять эта мода! Я утешала себя тем, что мне, по крайней мере, удалось обучить ее правилам пунктуации. Записка гласила:

Я прочитала это вслух, когда все собрались в кружок у огня, и аккуратно сложила записку, испытывая, признаюсь, невероятную усталость.

— Господи, что за игру они затеяли? — сказал Гриндофф. — Не понимаю я их, мисс. Зачем им куда-то бежать?

— Я же говорила тебе, Макс! — воскликнула Хильди. — Замиэль!

Он только головой покачал и вздохнул:

— Да-да, до чего ж я устал, уже и забыл об этом! Странно, однако, что я об этом забыл…

— Замиэль? — заинтересовалась я. — Прошу тебя, Хильди, просвети и меня тоже.

И Хильди пересказала мне все, что слышала, стоя под дверью графского кабинета, а Гриндофф подтвердил ее слова своим рассказом о подслушанном им возле дома мэра разговоре графа Карлштайна с его секретарем, этим отвратительным, скользким типом.

— Ясно… — пробормотала я и, опершись спиной о стену, прикрыла глаза, чтобы лучше думалось.

Во многих частях Центральной Европы, а также в Великобритании существуют легенды о Дикой Охоте. Считается, например, что Виндзорский парк посещает призрак демона-охотника Херна. Это очень древнее и очень интересное суеверие. Суеверие ли? Неужели и я верю в существование Херна? О нет! Просто закрытый для познания неизведанного разум — это мертвый разум. Пусть я не верю в Дикого Охотника, но в него, безусловно, верит граф Карлштайн и собирается на основе этой веры сотворить ужасное злодеяние. У меня нет причин утверждать, что все это полная ерунда. К сожалению, у меня как раз есть определенные причины считать, что все это правда. С другой стороны, для всякого злодеяния можно найти противодействие, даже использовать магические чары, если будет так уж необходимо. И я попыталась вспомнить, что я об этом читала.

Но главным сейчас неизменно оставался вопрос: как нам поступить? Похоже, действительно заключена некая опасная сделка. Граф Карлштайн согласился в обмен на некие услуги, которые ему либо окажут, либо уже оказали, обеспечить добычу Дикому Охотнику. И Замиэль должен получить свою добычу ровно в полночь, в канун Дня Всех Душ, а я и сама видела, стоило мне открыть глаза, да и в моем любимом справочнике «Тропический альманах истинной леди» было указано, что решающий день уже наступил и заря его как раз занимается над нами. Я снова закрыла глаза и сосредоточилась.