Сказка для звезды - Щеглова Ирина Владимировна. Страница 25

В общем, все довольно убедительно.

Родители согласно кивали в ответ.

Никита так увлекся рассказом, что забыл о мясе, и оно тихо остывало на тарелке.

Мама поглядывала то на отца, то на Никиту, то на тарелку.

– Никита, ты кушай, а то остынет, – советовала она.

Вскоре и им принесли окрошку. Все принялись за еду, и Никита ненадолго умолк.

Потом родители пили кофе, а мы ели мороженое. Папа снова начал расспрашивать. Но у Никиты на все находились ответы. Он назвал по именам руководителей экспедиции, начальника лагеря, не моргнув глазом, сказал название клуба и адрес. Не растерялся, когда папа спросил о самом процессе работы. И тут Никита блеснул знаниями об археологических инструментах, о том, как сортируются и упаковываются находки.

Мы слушали, раскрыв рты. Я уже почти поверила, что Никита говорит правду. Но папа словно бы невзначай уточнил, насколько свободно перемещение вне лагеря для подростков. Никита немного смутился:

– Честно говоря, я удрал, – признался он.

Папа крякнул.

Мама подхватила:

– Но, как же так, ведь тебя будут искать! Неужели ты никого не предупредил?

– Вы не волнуйтесь, – поспешил успокоить их Никита, – я предупредил ребят, что еду в Коктебель, если кто и хватится, то меня отмажут.

– Никита, если все, что ты нам рассказал, правда, то подумай, люди взяли на себя ответственность, значит, ты не должен их подводить. Хотя бы позвони, скажи… Мы подтвердим, что ты здесь с нами, – сказала мама.

Никита вздохнул:

– Там телефоны не берут. Чтоб позвонить, надо подниматься на сопку.

– Так позвони родителям, – предложила мама, – иначе сообщат из лагеря, и скажут, что ты пропал. Снова поднимется шумиха, зачем тебе это?

– Вот что, ребята, – перебил ее отец, – давайте-ка сделаем так: Никита позвонит родителям, а мы завтра подвезем его до этого лагеря. И все будет в порядке.

Все посмотрели на Никиту.

– Спасибо, но я и сам могу добраться. И потом, я хотел уехать сегодня, чтоб не волновались…

Папа посуровел. Никита опустил голову. Мне стало жаль его. Я уже была не рада, что все это затеяла, но что мне оставалось делать, покрывать его?

Папа внезапно расслабился и улыбнулся:

– Хорошо, поступай, как знаешь, ты мужчина, должен сам решать.

Он попросил счет, когда его принесли, Никита полез в карман, но папа остановил его:

– Нет, позволь уж мне заплатить, ты же у нас в гостях…

Никита снова покраснел.

Папа расплатился, и мы пошли домой.

Показали Никите, где мы живем, Никите понравился и дом, и наша комната. Екатерина Ивановна сразу же предложила Никите оставаться. У нее была свободная комната, а наплыв туристов ожидался только в июле.

Мы все обхаживали его, как могли. Наконец, я, улучив момент, закрылась в душе и позвонила Ане.

– Привет тебе из Коктебеля, – сказала я.

– Ой, здорово! – донеслось из трубки, – как там погода?

– Отличная! – ответила я. – Солнце и море. Красота!

– Завидую, – сказала Аня. – Никита сейчас тоже где-то в ваших краях, только он не звонит.

Я запнулась:

– Аня, я тебе хотела сказать, Никита к нам заехал… – осторожно начала я.

– Так он у вас! – обрадовалась Аня, – попроси его, чтоб позвонил маме, а то она волнуется, до его лагеря невозможно дозвониться!

– Хорошо, – пообещала я.

Мы распрощались.

Значит, Никита действительно был где-то в лагере, куда действительно трудно дозвониться. Меня немного отпустило. Он не врал, уже хорошо. Я вышла из душа, чтоб успокоить родителей и Ленку и невольно подслушала разговор папы и Никиты. Они сидели во дворе под навесом.

Папа предлагал Никите остаться здесь с нами, сказал, что даст денег, оплатит жилье, обратный билет и прочее…

Никита отмалчивался.

Надо было как-то остановить папу. Я же знала, какой Никита обидчивый. Я кашлянула, чтоб привлечь к себе внимание. Папа замолчал.

Я подошла, села с рядом Никитой на скамейку.

– Все в порядке? – спросила я.

– Да, – ответил он.

– Позвони маме, она не может до тебя дозвониться, – сказала я.

– Откуда ты знаешь?

– Аня сказала.

Никита не стал уточнять, почему это Аня просила меня позвонить.

– Дома все нормально, – продолжила я, глядя на папу.

Он обрадовался:

– В самом деле? Вот и прекрасно! Значит, Никита, ты подумай, мое предложение остается в силе.

– Спасибо, – Никита чуть наклонил голову, – но мне действительно надо ехать.

– Ну, смотри сам.

Папа поднялся и ушел из-под навеса, оставив нас одних.

Никита помолчал немного и сказал:

– Что, не поверили мне, да?

– Ты все неправильно понял, – попыталась оправдаться я, мне было стыдно.

– Я сам виноват, – отмахнулся Никита, – знаешь, так хотел тебя увидеть, не мог не приехать… Сам не знаю, чего ждал…

Мне стало неловко от его слов, но я не знала, что надо ответить.

– Ты все-таки уедешь? – получилось вместо ответа.

– Да… Ты сможешь проводить меня на автостанцию?

– Конечно…

– Ленка не обидится?

Я пожала плечами.

Ленка валялась на шезлонге и читала книжку или делала вид, что читала.

– Лена, я провожу Никиту…

Она отложила книжку, уставилась на меня из-под очков, подумала о чем-то и кивнула:

– Давай…

Снова закрылась книжкой, а я вернулась к Никите. И мы вышли со двора на послеполуденный солнцепек.

– Искупаемся? – предложил Никита, – а то мне еще столько ехать…

– Конечно, – сразу согласилась я. – Ты не опоздаешь?

– Нет, доеду до Феодосии, оттуда до Керчи, а там уже совсем рядом, маршрутка до деревни и пешком… До темноты доберусь.

И мы пошли к морю.

Оказалось, Никита хорошо плавал. Но вода все-таки была холодная, и выбрался он довольно быстро. Я же просто поплескалась у берега.

Потом мы лежали рядом на нагретой гальке и смотрели на небо, где кружил зеленый дельтаплан.

Я сказала, что при желании он может прокатиться на дельтаплане или на парашюте полетать…

– Времени мало, – вздохнул Никита.

Мы собрались и медленно побрели к автобусной остановке.

Маршрутка до Феодосии стояла, словно ждала нас.

Никита сказал:

– Посмотри на меня, пожалуйста, и запомни таким, какой я есть.

Я посмотрела, почему-то подумала о том, что мы ни разу не целовались. Мне стало так грустно! Не оттого, что мы не целовались, нет, просто мне показалось, что мы расстаемся навсегда, а вместе с Никитой уходит и частичка меня самой.

Он уехал, а я еще долго стояла и смотрела на серую ленту шоссе…

Уехали родители, и приехала бабушка. Я таскала Ленку по горам, точнее, мы таскались следом за инструктором по всяким тропам: волошинским и голицынским. Мы видели знаменитый грот, где давно уже никто не держал вина, а тусовались фотографы с костюмами под старину.

Бабушка возила нас в Ялту, мы посетили белую дачу Чехова, сидели на любимой скамейке Горького. Потом – Ботанический сад и Воронцовский дворец, где снималось множество фильмов. И Ленка страшно радовалась, узнавая лестницы и витражи, залы и камины, потолки, вазы, лепнину и картины. Лично мне во всем дворце нравится только мраморная девочка, она, как живая: складочки и рубчики на платьице, кружева, поры на каменной коже… и как только скульптору удалось такое?

Мы гуляли по парку, видели камень Айвазовского в море, причем я так и не поняла, то ли Айвазовский рисовал этот камень, то ли он рисовал с камня. Слушали экскурсовода и бабушку, которая знала больше наших гидов.

Никита больше не приезжал. И не звонил. А дозвониться до него было невозможно.

Так и прошло лето… без него.