Призрачный - Ласки Кэтрин. Страница 30

Мхайри и Дэрли подошли к нему поближе и вместе опустились на колени.

«Но где же Сарк? – подумала Гвиннет, нарезая круги над призрачным сиянием и вращая головой по сторонам. – Ах, Сарк, где же ты?» Тут она вспомнила, что Сарк не верила в существование лохинов или скрумов. «Все это полная чушь», – повторяла она неоднократно. Масковая сипуха даже заплакала – так ей стало горестно от того, что она больше никогда не увидит свою подругу.

Призраки вспыхнули в последний раз и растворились в ночи так же мгновенно, как и появились. Восемь волков, два щенка, медвежата и сова продолжали путь в полной тишине. Каждый думал о том, что покидает известный им мир.

Страна Далеко-Далеко осталась позади. Впереди лежала Синяя Даль.

За час до рассвета, когда последняя звезда под названием Хилгин начала клониться к горизонту и растворяться в серых сумерках, Фаолан отдал приказ остановиться.

– Сделаем привал здесь. Скоро взойдет солнце, а нам нельзя на него смотреть!

– Но здесь нет никаких пещер и нор! – сказал Свистун, оглядываясь по сторонам.

– Мы сами построим себе пещеру.

– Построим? – спросила Эйрмид, и все волки в недоумении переглянулись. Даже само слово «построить» было для них непривычным. Строить гнезда могли птицы, но волки… как что-то могут строить волки?

– Я покажу вам как, и у вас все получится, обещаю.

Фаолан принялся усердно рыть передними лапами. Снег взметался в воздух облачками и приземлялся позади него. Вскоре за спиной волка выросла небольшая куча.

– Подходите поближе, сейчас покажу. Вы тоже копайте, только старайтесь сгребать снег в эту кучу.

– Сколько нужно снега? – спросила Мхайри.

Фаолан остановился и посмотрел на медвежат.

– Тоби и Барни, встаньте на задние лапы. Куча должна быть высотой по вашу холку. Потому что мы все должны там поместиться.

Когда снежный холм вырос достаточно большим, Фаолан сказал:

– А теперь нужно его утрамбовать. Медвежата, у вас самые широкие лапы. Начинайте утаптывать снег сверху, чтобы он стал очень плотным. Мы вам поможем. А ты, Гвиннет, хлопай крыльями по стенам, чтобы они не обваливались.

Много времени это не заняло. Фаолан проверил лапой прочность снежного холма.

– Снег должен немного улежаться, прежде чем мы выроем туннель.

– Туннель?

– Да, туннель. Мы выроем холм изнутри, чтобы нам было где укрыться.

Когда снег сцепился, Фаолан начал рыть туннель.

– Миррглош и Моди, вы тоже помогайте. Волчата могут протискиваться в туннель рядом со мной, чтобы расширять его по бокам.

К рассвету снежная пещера была готова. Это было поразительное сооружение, подобное которому никто из них никогда не видел и внутри которого никто никогда не спал. Но в нем оказалось удобно – оно защищало от ветра и, что самое главное, от ослепительных лучей солнца.

Вскоре все они стали настоящими мастерами по постройке необычных снежных пещер с полукруглым куполом. Тоби с Барни научились очень плотно утаптывать снег, а Мирр с Моди ползали по бокам от того, кто прокладывал туннель, и расширяли проход. Гвиннет же неплохо рыла снег своими длинными, острыми когтями.

– Подумать только! – сказала она однажды на рассвете, вздымая клубы снега. – Когда-то рыть доверяли только кроличьим сычам. Считалось, что остальные совы рыть не умеют. Попробовали бы они это сказать, посмотрев на меня!

Весь день путники спали в снежной пещере, а вечером, когда солнце опускалось за горизонт, выбирались наружу и продолжали путь по Хрустальной равнине.

Во главе шел Фаолан, оставляя на искрящемся снегу следы со спиральной отметкой. Эдме, которая знала Фаолана лучше других волков, очень часто замечала несвойственные ему повадки и выражения. Иногда ей казалось, что в Фаолана вселились какие-то другие существа, и временами они едва ли не проглядывали сквозь его шкуру. И еще ее одновременно беспокоила и утешала кость, которую она несла в зубах. Выглоданные на ней знаки были прекрасными, но она едва понимала их. Это были знаки древнего волчьего языка, а на этом языке она знала лишь несколько выражений, сохранившихся в речи нынешних волков. Она догадывалась, что это часть какой-то очень важной древней истории, теряющейся во тьме веков.

А вот Фаолан часто говорил какие-то фразы на древнем волчьем языке, которые никто из других волков не понимал и которые могли быть известны лишь тем, кто жил в те далекие времена.

Эдме в очередной раз посмотрела на шедшего рядом Фаолана.

Загадочная боль в задней ноге по-прежнему беспокоила ее, но она к ней привыкла. И идти стало легче.

Эдме подумала, что эта боль каким-то образом связана с костью, которую она несет. «Интересно, если я перестану ее нести, захромаю ли я снова?» – спросила она себя.

Когда они уже почти пересекли Хрустальную равнину и приблизились к западному морю, снег стал плотнее и сооружать снежные пещеры оказалось труднее.

Однажды вечером, когда они, как надеялись, вышли из своей последней снежной пещеры, Гвиннет взлетела, чтобы отправиться на разведку. Пролетая над Банджей, которая шла рядом с Мирром и несла в зубах свою дочку, сова услышала, как волчица развлекает щенков мелодиями песен, которые распевали стражи Кольца, когда дули ветра-ветрищи и совы-угленосы прилетали за угольками из извергающихся вулканов. Эти мелодии почему-то напомнили Гвиннет о том времени, когда она вместе с отцом только-только перебралась в страну Далеко-Далеко и познакомилась с Сарк.

Сарк! Как же Гвиннет скучала по ней. С каждой лигой, которая отдаляла их от Далеко-Далеко, тоска становилась все непереносимее. Если бы только Сарк воспользовалась своими лекарствами, если бы только они немного подождали, пока она выздоровеет, то сейчас бы она шла вместе с ними… Если бы только… Гвиннет подумала, что вся жизнь полна сожалений и несбыточных надежд.

Когда-то тетушка сказала ей, что мир нечестен и несправедлив. Конечно, было нечестно, когда клан МакХитов решил хитростью развязать войну между волками и медведями. И было несправедливо, что Эдме намеренно лишили глаза. Если бы все в мире случалось по справедливости, то хорошие не погибали бы молодыми, как Корин, король Великого Древа. А злые и подлые тут же отправлялись бы в вечное пламя Сумеречного мира.

Да, мир не был справедливым. Но в эту безоблачную ночь, когда сова пролетала в чистом небе над Хрустальной равниной, он казался очень красивым. Гвиннет решила немного насладиться звездами, тем более что она летала быстрее волков, и ей некуда было спешить. Юные совята учились ориентироваться по созвездиям, запоминая, какие из них где находятся в различные времена года. Масковая сипуха круто развернулась и полетела на восток – в сторону «небесного выводка», как выражались совы. Именно там в сумерках глубокого пурпура рождались созвездия, поднимаясь над горизонтом, словно птенцы, взбирающиеся на край гнезда, чтобы посмотреть на удивительный мир. Или как волчата, которые с любопытством устремляются к выходу из логова, чтобы узнать, что это за чарующий яркий свет.

Так же и звезды покидали свое логово, чтобы появиться во всей красе на небе.

– Ах! – воскликнула сова, заметив первый коготь Маленького Енота. – А ты, Бизар, что ты тут делаешь? – спросила она вслух, обращаясь к звездам, словно они могли услышать ее.

Гвиннет поняла, что сейчас они находятся далеко от привычных мест, дальше самой Крайней Дали. Никогда она еще не залетала так далеко на запад. И, возможно, на юг. Бедный слепой Бизар бежал за ними в Синюю Даль, словно опасаясь, что его оставят позади.

«Новые земли, новые территории – подумала сова. – Но что-то обязательно останется с нами навсегда. То, что будет напоминать нам о прежнем мире».