Колючая звезда - Филдинг Лиз. Страница 27

– Нет, я не смогу принять предложенного вами вида охраны.

– Послушайте, во сколько вы оцениваете свою жизнь? Такое ощущение, что вы цените ее дешевле платья, сшитого у дорогого портного. Или дешевле одного из ювелирных украшений, унаследованных вами от матери. – Он гневно взглянул на нее. – Ведь все эти штуки вы наверняка храните так, чтобы обеспечить их неприкосновенность. А когда речь заходит о вашей собственной безопасности…

Она неожиданно рассмеялась, но когда он вопросительно посмотрел на нее, то причин своего веселья объяснять не стала, а упрямо принялась вновь и вновь твердить, что никакой опасности нет.

– Можно подумать, что речь идет о жизни и смерти. Я не отрицаю, что вчера вечером была немного напугана. Но кто-то, кто знает меня, мог рассчитывать, что, отправляясь в Брумхилл к Физз и Люку, я ненадолго заеду домой и что мой отец в отъезде. Однако этот кто-то не захотел воспользоваться тем, что я буду в пустом доме, где мне скорее, чем в любом другом месте, можно причинить вред. Все это говорит о том, что ничего тут нет, кроме желания запугать меня, заставить дрожать и трястись. Так что все эти угрозы – полная чепуха, их никто не собирается исполнять. А вот гнать меня, заставить меня бежать… – Пальцы ее сжались в тугие кулачки. – Нет, я не доставлю им такой радости, надо лишь попытаться проявить твердость.

– И у вас хватит на это сил? – В это время автомобильный затор начал рассасываться, и Мак все свое внимание направил на дорогу. – Вы осилите это? – Он мельком взглянул на нее. – Может, вы и правы, но если вы настаиваете на том, чтобы жить обычной жизнью, будто ничего не случилось, это, вероятно, именно та реакция, которой он от вас добивался.

– Он?

– Он. Или вы все еще пытаетесь убедить меня, что Адель способна на такие вещи?

– Вы, Мак, знаете ее лучше, чем я. Но неужели вы действительно думаете, что мужчина стал бы полосовать мое платье? Нет, это типично бабский поступок.

Она вызывающе взглянула на него: мол, посмей только отрицать. Он и не отрицал, просто задумчиво потер шрам над правой бровью и предположил:

– А что, если он и сделал это для того, чтобы вы подумали, будто поступить так может только женщина?

– Не слишком ли замысловато?

– Возможно. Но есть еще одна закавыка – я все никак не могу себе представить, как женщина могла испортить ваши тормоза.

Тормоза, тормоза, тормоза. Почему, в конце концов, он не забудет про эти чертовы тормоза? Да не было тут никакого злодейского умысла, а лишь неисправность. Несчастный случай.

– Вы шовинист, – выпалила она.

– Я реалист.

Клаудия, несмотря на свою разраженность, по этому пункту возражать не стала. Действительно, эти тормоза.

– Кое в чем вы, вероятно, и правы. Я действительно не знаю, что произошло на самом деле. Но скажите, разве Адель не могла попросить какого-нибудь мужчину сделать за нее грязную работу? Ведь она, кстати, первый человек, о котором вы подумали.

– Речь шла о фотографии, подброшенной в парашют, а не о тормозах. Конечно, она была в бешенстве, но я знаю, что на меня она злилась ничуть не меньше, чем на Тони или на вас. Я, беспокоясь о будущем бэби, отстранил ее от работы. Она считала, что последние недели была заброшена и чертовски одинока. Кстати, когда кромсали ваше платье, она мирно сидела дома и смотрела по телевизору шоу, в котором мы с вами дурачились. – Она, выгнув брови, вопросительно посмотрела на него, а он лишь пожал плечами. – Я это точно знаю. И потом, если бы это сделала Адель, я бы решил, что она нуждается в неотложной психиатрической помощи.

– Тот, кто все это затеял, тоже, как видно, нуждается в неотложной психиатрической помощи.

– Клаудия, еще раз хорошенько подумайте. Вы в самом деле не представляете, кто это может быть?

– Если бы я знала, то давно уже сказала бы.

– Как знать. Первое письмо вы вообще не восприняли всерьез. Даже не заявили о нем в полицию. Вы уверены, что это не кто-то из вашего ближайшего окружения?

– А вы полагаете, что это работа одного из моих отвергнутых любовников?

– Я этого не говорил.

– Нет, не говорили, но я уверена, что имели в виду.

– Ну, не без того. – уступил он. – Но вы лучше меня можете знать, кто за этим стоит. Вы заняты в развлекательном бизнесе. Люди там непостоянные.

– Это что, факт?

– Не принимайте на свой счет, Клаудия.

– Я не допускаю мысли, что хоть один из знакомых мне людей желает мне зла. Да и живу я так, что врагам у меня заводиться не с чего. А что касается любовников, так побольше читайте желтой прессы, еще и не то узнаете. – Она мрачно усмехнулась. – Полистайте завтра бульварные газетенки и поймете, что я имею в виду. – Когда он посигналил и медленно свернул с главной трассы, она осмотрелась. – Куда это мы едем? Разве это дорога на Лондон?

Он взглянул в зеркало заднего обзора.

– Маршрут иногда полезно менять; смотрите, какой здесь живописный вид.

Подумать только! Живописный вид!

Клаудия уставилась на него во все глаза, по спине у нее пробежали мурашки, она явно ждала от него объяснений.

– Я знаю тут один паб, куда нам стоит заехать, тем более что сейчас время ленча, – быстро проговорил он.

– Я поняла, вы решили проверить, не преследуют ли нас.

Он не отрицал этого, и она нервно посмотрела назад, но дорога была заполнена обычным воскресным транспортом.

– Не думаю, Клаудия, что вам стоит опасаться этих семейных экипажей с тюками на багажных решетках и салонами, набитыми ребятишками.

– Я и не сказала, что чего-то боюсь. Чего мне бояться, кроме самой себя? Нельзя давать волю подозрительности, не так ли? – Она как-то неопределенно посмотрела на него и вдруг очень жалобно проговорила: – Вся эта история сделала мою жизнь просто несносной.

– Ничего удивительного.

Спасибо, утешил. Но она решила не поддаваться страхам.

– Хорошо, я отказываюсь быть несчастной. А в настоящий момент я только рискую помереть от голода, что может произойти гораздо скорее, чем меня соберется прикончить мой жестокий безымянный злодейчик. Далеко этот ваш паб?

– Надо было пораньше встать, тогда вы получили бы завтрак, – благодушно проворчал он, вновь посмотрев в зеркало.

– Вы, Мак, наверное, забыли, что я вчера работала до одиннадцати вечера.

– Я тоже.

Он тоже, это правда. А встал задолго до того, как проснулась она. На какую-то минуту она устыдилась, но не слишком.

– Вы могли этого и не делать. Я не просила вас спозаранку натягивать кольчугу и скакать галопом, чтобы спасать меня, словно какой-то новоявленный Галаад. [4]

– Так вы, Клаудия, меня ни о чем не просили? А мне показалось, что просили. Значит, я ошибся. Извините.

От его вежливого возражения щеки ее вспыхнули. Вчера вечером она, конечно, вызывала не его, а просто водителя, но сейчас вспомнила, что испытала облегчение, увидев, что приехал именно он, и он наверняка это заметил.

– Я была уверена, что приедет водитель, – проворчала она. – А насчет того, что я не встала к завтраку, так пусть вам будет известно, что Физз испугалась бы, увидев меня выходящей из спальни до воскресного ленча.

– Да? – сказал он, сворачивая на проселочную дорогу. – А ведь вы с ней очень разные, не так ли?

– Вы имеете в виду, что она добрая, вежливая и приветливая, а у меня язык что помело, метет, как говорится, направо и налево, не разбирая своих и чужих.

– Заметьте, вы сами это сказали.

Мак продолжал посматривать в зеркало заднего обзора. Проехав еще немного, он неожиданно развернулся и задним ходом съехал с дороги под шатер раскидистых деревьев. Здесь он выключил мотор, и машина окончательно затихла, дав им возможность услышать возобновившееся птичье пение, прерванное появлением столь шумных чужаков.

– Ну? – прошептала Клаудия, какое-то время сидевшая, затаив дыхание, в тревожном ожидании, не появится ли следом за ними какая-нибудь подозрительная машина. – Нас преследовали?