Колючая звезда - Филдинг Лиз. Страница 6

– Запугать? Вас? Зачем это мне? Вы были достаточно хорошо напуганы и без моей помощи.

Теперь настала ее очередь хмуриться, ибо он явно насмехался над ней, хотя лицо его не изменилось, разве что возле глаз появились морщинки. Она не отрицала услышанного, а настаивала на своем вопросе.

– Тогда почему же?

Маку, до этого момента каменно-непреклонному в своем мнении, внезапно пришло на ум нечто, нужда-ющееся в его пристальном внимании, и это нечто находилось где-то совсем рядом.

– Я ведь, кажется, говорил вам, – сказал он рассеянно. – Укладка была выполнена неряшливо.

– Чушь собачья. Он моргнул.

– Прошу прощения?

Клаудия не могла поверить, что его задели ее грубые слова. Впрочем, может, она ошибается. Может быть, этот долговязый мужлан неандертальской породы настолько не привык к тому, чтобы кто-нибудь противоречил ему, что он просто ушам своим не поверил. Единственное, что было очевидно, – ее несогласие с мистером Макинтайром целиком и полностью завладело его вниманием. Она решила воспользоваться этим.

– А вы бываете неряшливы, когда укладываете свой собственный парашют? – поинтересовалась она гораздо вежливее, чем можно было, как ей казалось, задать этот вопрос при подобных обстоятельствах. – И не перетягиваете ли вы его от излишнего усердия? – Ее возбужденная веселость дала ему материал для раздумий.

– Мне кажется, вы имеете довольно ясное представление о том, что может случиться, если купол не раскроется. Лицо его напряглось.

– Да, я хорошо себе представляю, что тогда случится.

– Я и не сомневаюсь. Хорошо, хотите верьте, хотите нет, но у меня тоже весьма сносно развито чувство самосохранения.

Рука Габриела Макинтайра, решившего помочь ей дойти, обвилась вокруг талии Клаудии, приняв на себя ее вес, когда она склонилась к нему на плечо. Это, пожалуй, наиболее комфортабельное плечо, решила Клаудия, из всех, на которые ей приходилось склоняться, широкое и удобное, несмотря на тот очевидный факт, что ее удобства вряд ли особо занимают этого человека. Она подумала, что безопаснее будет немедленно освободиться от его близости. Но сначала решила еще раз объяснить положение дел.

– Укладывая парашют, я была очень внимательна. И Тони не спускал глаз с того, что я делаю. Если вы не верите мне, то знайте, что каждая минута этой операции заснята на пленку.

– Я верю вам, – быстро проговорил он.

– Так в чем дело? – спросила она и решительно отстранилась от него.

На этот раз он замешкался, выказав некоторую растерянность. Она даже удивилась – что тут такого сложного? Почему он не может дать вразумительный ответ?

– Я просто хотел быть уверенным, вот и все. Она пристально посмотрела на него.

– А хотите, мистер Макинтайр, я кое-что вам скажу? – Он промолчал, и она продолжала: – Я вам не верю. Думаю, вы просто хотели меня напугать и, должна вам заметить, в этом преуспели.

Договорив, она отвернулась от него и пошла к тому помещению в ангаре, где оставались ее вещи.

– Клаудия, долго ты еще будешь там копошиться? – послышался ворчливый голос Барти.

– Сколько понадобится, – огрызнулась она. – Жди.

Переодеваться Клаудия не стала, и, пока она собирала свои пожитки, Барти, как плохо воспитанный пес, таскался за ней по пятам, всячески выказывая свое нетерпение, и крутился вокруг нее до тех пор, пока она не уселась в машину.

– Ох, Барти, не суетись, – сказала она, отбросив его руку, протянувшуюся было к ее ремню безопасности, и закрыла глаза. – Просто давай вези меня отсюда. Да побыстрее.

Барти не нужно было повторять дважды, он тотчас отъехал от ее побитого автомобиля и двинулся в путь с той же бесшабашностью, в какой Мак обвинял Клаудию. Она поморщилась. Мужчинам позволяется ездить как попало, это только от женщины требуют аккуратности. Но это не ее стиль. Она оглянулась, но Габриел Макинтайр уже отвернулся, очевидно, его больше интересовали повреждения его собственного автомобиля, чем то, насколько надежен Барти в деле доставки ее домой в целости и сохранности.

Мак ударил ногой в шину своего «лендкрузера». Чертова баба. Он повернулся к останкам ее яркого спортивного автомобильчика. Алый. Привлекающий внимание, как и сама Клаудия Бьюмонт. Правда, справедливости ради надо отметить, что она ничего для этого не делала. Высокая, тонкая и гибкая, вечно провожаемая множеством обращенных на нее взглядов, она двигалась легко и естественно – ни в ее мимике, ни в речи, ни в жестах не было ни грана жеманства.

Немудрено, что Тони увлекся этим чудесным созданием. Нет никаких сомнений, что в постели она сущий динамит. Впрочем, и так же, как динамит, опасна в жизни.

Тони еще повезло, он ухитрился убедить жену, что ничего существенного у него с этой актрисой нет. Адель приучила мужа к послушанию, за малейшую провинность сажая его на хлеб и воду эмоциональной диеты и не прощая до тех пор, пока не решит, что он уже достаточно искупил свою вину. То же грозило ему и сейчас, хотя это явная дурость, поскольку совершенно очевидно, что для Клаудии Бьюмонт такой парень, как Тони, не более чем забава и вряд ли тут могло быть что-то серьезное.

Он открыл дверцу ее автомобиля. Типично женская беззаботность, подумал он, увидев ключи, оставленные в замке зажигания. Да и вся машина выглядит так, будто с ней произошло нечто вполне заурядное. Но внешность бывает обманчивой. Он сел за руль, откинулся на спинку сиденья и нажал на стартер, невольно улыбнувшись низкому гортанному звуку замурлыкавшего мотора. Красивая машина, вполне под стать такой женщине, как Клаудия Бьюмонт, машина, созданная исключительно для того, чтобы привлекать к себе внимание.

Он медленно, задним ходом отвел автомобиль от стенки ангара, чтобы получше рассмотреть и определить степень его повреждения. Но когда нажал на тормоза, они не сработали. Его это не смутило. Несомненно, пролившаяся тормозная жидкость покажет, что повреждение произошло при ударе. При помощи ручного тормоза ему удалось замедлить ход машины, и, когда она остановилась, он выключил мотор и вышел осмотреть траву между машиной и стеной.

Кроме следов от колес, он ничего не увидел, трава была чистая.

Меньше чем через час Клаудия оказалась у своего дома и только тогда с облегчением перевела дыхание. Дело в том, что, когда она сказала, что спешит, Барти поймал ее на слове и всю дорогу гнал как бешеный.

– Увидимся завтра, Клаудия, – бросил он. – И оденься в этот комбинезон. На шоу он будет выглядеть весьма круто.

– Крутизна не мой стиль, Барти.

– Круто и сексуально. Комбинезон, местами зазелененный травой. И если этот синяк развивается правильно и завтра будет еще страшнее, я хочу, чтобы зрители его видели.

– Барти!

– Ты что, не хочешь, чтобы зрители знали, как трудно тебе заработать их денежки?

В принципе она была с ним согласна, но согласилась неохотно.

– Если ты так считаешь…

– Завтра к концу дневного спектакля я подошлю за тобой машину.

Он все сказал и теперь ждал, ковда она выйдет. Но она не выходила, так что пришлось ему самому выйти, обойти машину и открыть перед ней дверцу. Затем он нетерпеливо предложил ей руку, и только тогда она выгрузилась на тротуар, припадая на колено, которое уже опухло чуть не до шнуровки ботинка. Увидев, ее хромоту, он инстинктивно предложил ей помощь, хотя обычно хорошими манерами в обращении с Клаудией Бьюмонт не блистал. Но в целом сегодняшнее поведение Барти не вызывало ее одобрения. За это он лишался права по-дружески чмокнуть ее.

Она несколько виновато улыбнулась ему, давая понять, что для губ сейчас полезнее лед, нежели поцелуй. Да и вообще ей предстояло серьезно заняться своим коленом, чтобы вечером умудриться выползти на сцену.

– Мак, ты с ума сошел! Ты ведь знаешь его отношение к тому, как новички складывают парашюты.

– Я должен быть вполне уверен. Ты, кстати, вчера прискакала на аэродром как разъяренная фурия.

– Думаешь, я без этого не обошлась бы? Просто накипело. Неделями сижу дома и все только жду и жду. Боже, вы, мужчины, не представляете, какая тоска с утра до ночи сидеть и вязать носки.