Триумф времени - Блиш Джеймс Бенджамин. Страница 9

Уэб Хэзлтон уже больше не мог сдержать себя.

— Я знаю, знаю! Это планета Он! Она возвращается домой! Разве не так, мистер Мэр?

Мальчик хорошо знал историю своего города. Никто из тех, кто еще помнил старые времена, представ перед таким набором данных, которые только что изверг из себя Джейк, просто не мог не отреагировать такой же дикой догадкой. Планета Он была одной из наиболее важных работ города, результат которой, по весьма сложным причинам, повлек за собой установку на самой планете определенного числа спиндиззи, достаточных для того, чтобы сорвать планету Он с орбиты вокруг ее родного солнца, и послать ее, полностью потерявшую контроль, из галактики в межгалактическое пространство. Город вместе с планетой был отнесен на довольно значительное расстояние, весьма далекое от того места, где в действительно искали Нью-Йорк, Н.Й. полицейские силы, но это ему удалось проделать с большим трудом. Сама же планета, предположительно, продолжала мчаться к галактике Андромеда, с того самого момента в 3850 году, когда город расстался со своим спутником, и каждый из них исчез из виду столь же неожиданно и окончательно, подобно задутому пламени свечи.

— Давай-ка не будем сразу делать выводов, — предложил Амальфи. — Толчок планеты Он имел место всего лишь полтора столетия назад — и в это время у Ониан не было технологии или средств для освоения управляемого полета с помощью спиндиззи. В действительности, они весьма недалеко ушли от дикарей. Хочу признать, что это были хитрые дикари, но все-таки — дикари. Эта планета, которая направляется в нашу сторону — действительно управляема или вы еще толком этого не знаете?

— Похоже, что так и есть, — ответил Джейк. — Именно это прежде всего и дало мне указание на то, что имеется что-то неестественное в объекте. Он продолжал изменять скорость и направление полета совершенно случайным образом — на самом деле, — совершенно нерациональным образом, если только не предположить, что на самом деле изменения были рациональными. Кто бы они ни были, они достаточно хорошо знают, как им нужно делать, чтобы их мир двигался этак, а не иначе. И они направляются в нашу сторону, Амальфи.

— Ты предпринимал уже какие-то попытки связаться с ними, кто бы они не были? — спросил Амальфи.

— В действительности — нет. На самом деле, я даже пока никому еще и не говорил об этом. Даже Марку. Почему то мне показалось, что это — именно твое бэби.

— Это просто излишняя осторожность, Джейк. Доктор Шлосс не идиот. Естественно, что он сможет разобраться в своих данных ничуть не хуже, чем ты и произвести свои собственные выводы из самого вопроса, который ты ему задал. И должно быть, он уже сообщил Марку об этом, что само по себе уже хорошо. Быть может прямо сейчас Марк уже пытается вызвать этот объект. Так что давай-ка пройдем к контрольную башню и посмотрим.

Они производили впечатление странно разношерстной процессии по призрачным улица города Бродяг. Лысый, с бочкообразной грудью, мэр, с намертво зажатой в зубах потухшей сигарой, птицеподобный и слегка упавший духом астроном, с горящими глазами, прыгающие дети, которые то и дело забегали вперед, а затем останавливались, поджидая, что бы им показали дорогу. Их пыл неожиданно тронул Амальфи, принеся ему понимание того, что их мечтой всегда была та мечта, что город снова уйдет в полет, но она представлялась весьма хрупкой. А теперь, когда появилась эта приближающаяся управляемая планета, которая могла положить этому конец, серьезное дело и угрюмый холодный утренний рассвет, в котором она жила, с незапамятных времен считались фатальными для мечты.

Импульсивно, он остановился у станции, которую он знал и вызвал аэротакси, частично, чтобы уверить себя, считали ли Отцы Города стоящим поддержание службы на этой уровне растянувшейся смерти города. В надлежащее время оно прибыло, к очевидной радости детей, оставив Амальфи с раскаянным пониманием, что это оказался нечестный тест. Даже через миллион лет, даже если бы в реакторе оставались последние эрги энергии, Отцы Города конечно же, все равно бы послали аэротакси за мэром. Если же он хотел узнать, действует ли весь гараж или нет, он должен был бы прямо спросить об этом у самих Отцов Города.

Но Уэб и Эстелль так радовались парению над молчащими ущельями металлического города и его кристального купола и исследованию ограниченного и весьма уважительного остроумия Жестянки Кэдди, что чувствовали себя совершенно несвязанными своим необоснованным чувством подросткового достоинства, которое они прерывали взрывами смеха, чередующимися с возгласами не по настоящему реальной тревоги, когда такси срезало углы и чуть ли не задевало городские строения, знание, которое почти что полностью стерто до степени удовлетворения внутри крошечной черной коробки, которая являлась мозгом Жестянки Кэдди. Некоторым образом, Амальфи чувствовал стыд из-за того, что в тот момент, когда из такси, срезавшего углы и чуть не задевавшего здания, подростки не смогли различить, даже если бы они и знали куда смотреть, высеченные буквы древнего лозунга города: «ПОДСТРИЧЬ ВАШУ ЛУЖАЙКУ, ЛЕДИ?». Хотя бы для того, чтобы они поняли, почему однажды города Бродяг скитались в пространстве. Но лозунг уже давно стал нечитаемым. А его значение вскоре так же пропало. Осталась лишь память, напоминающая Амальфи, что город когда-то то снова полетит — чему, неожиданно, он даже не поверил. По крайней мере, это будет уже не для стрижки лужаек по найму. Этого то уж точно больше не будет. Со всем этим покончено — раз и навсегда.

Контрольный пост Городского Совета несколько утихомирил детей, чего и следовало ожидать, ибо никто еще возрастом менее, чем в сто лет не допускался сюда ранее, и многие экраны, тянувшиеся по его стенам в свое время показали столько исторических событий едва ли сопоставимых по драматизму (или даже простому интересу) с любыми выдуманными сагами будущего Новой Земли. В этой полусумрачной, пахнущей запустением комнате, тот самый человек, в свое время видевший восхождение и закат расы, доминировавшей в Галактике — частью чего, уж это точно являлись и сами эти дети, по крайней мере — генетически, но наследниками которой они уже никогда на смогли бы стать. Потому что история их обошла.

— И пожалуйста, ничего не трогайте, — попросил Амальфи. — В этой комнате все еще действует, в большей или меньшей степени. У нас так и не оказалось времени полностью отключить Город. Я даже не уверен, что мы знаем, как все это проделать. Именно поэтому сюда запрещен доступ. Уэб и Эстелль, вам лучше всего подойти ко мне и постоять у меня за спиной. И можете посмотреть, что я буду делать. По крайней мере, оттуда вы не дотянетесь до контрольных пультов.

— Мы ничего не будем трогать, — ревностно заверил его Уэб.

— Я знаю, что вы не будете — намеренно. Но я не хочу никаких случайностей. Лучше, если вы научитесь управлять пультом с азов. Поэтому подойдите сюда — ты, Эстелль — тоже — и вызовите-ка мне дом вашего деда. Коснись вот этого прозрачного пластикового стержня — вот так, а теперь подожди, пока загорится огонек. Это сообщение Отцам Города, что вы хотите поговорить с кем-то вне города. И что это весьма важно. В ином случае они долго будут с вами спорить, уж поверьте мне. А теперь обратите внимание вон на те пять красных маленьких кнопок, прямо над стержнем. Та, которая нам нужна — под номером два. Четвертая и пятая — ультрафон и связь Дирака, которые вам не нужны для местной связи. Номер один и номер три — внутренние линии связи, поэтому они не загорелись. Давай, нажимай ее.

Уэб осторожно прикоснулся к сияющей красной кнопке. Над его головой голос произнес:

— Связь.

— Теперь моя очередь, — сказал Амальфи, взяв в руки микрофон. — Это мэр. Соедините меня с управляющим города, абсолютный приоритет.

Он опустил микрофон и добавил:

— Это потребует от сектора Связи просканировать все каналы в поисках твоего деда, на частотах, которые он обычно использует для связи и посылки сигналы «вызов», где бы он ни был. У Госпиталя Новой Земли во многом схожая система вызова своих врачей.