Инженеры - Гарин-Михайловский Николай Георгиевич. Страница 40

- О-го! В гору идет человек; надо выпить...

- Это очень важно, что вы теперь познакомитесь с Савинским; это гога и магога всего поляковского дела. Я четвертый год у Полякова работаю, а Савинского и в глаза не видал.

- Он наш инженер?

- Ваш, но умный. Умнее всех остальных ваших инженеров, за исключением Данилова, всех вместе взятых. Если понравитесь ему...

Сикорский покачал головой.

- Понравится, - махнула рукой Марья Андреевна и рассмеялась.

- Ну, нет, это не дамы, - сказал старший Сикорский.

Старший Сикорский как будто чувствовал себя не совсем в обычной тарелке.

- Не дамы? - огрызнулся Петр Матвеевич. - А Данилов, у которого он жить теперь будет? А Пахомов? А Борисов, который на чай уже позвал его? Борисов порядочная колючка... Пахомовым вертит. - Петр Матвеевич махнул рукой и весело сказал: - Понравится и Савинскому, уж видно, что пролаза. Ну, за нашего пролаза...

Обед прошел весело. Карташев разошелся и рассказывал про себя всякие свои похождения.

Иногда, чувствуя, что надо усилить эффект, он прибавлял что-нибудь, особенно в комическую сторону.

Благодарная аудитория не оставалась в долгу, все весело смеялись, а веселее всех, до слез, по-детски, смеялась Елизавета Андреевна.

В три часа Карташев начал прощаться.

- Куда же вы так рано? - спросила Марья Андреевна.

- Я хочу сперва заехать на квартиру Данилова, немного одеться, уложить и приготовить вещи, а оттуда поеду к Борисову.

- А оттуда к нам?

- Конечно!

- Вы успеете еще поужинать с нами. Поезд идет только в двенадцать часов ночи.

Пять комнат Данилова - тоже в каком-то необитаемом доме - были почти пусты.

В комнате Карташева стояла кровать, неокрашенный деревянный столик, такая же табуретка с простым умывальником, и на полу лежал его чемодан, покрытый толстым слоем пыли.

Карташев раскрыл чемодан, стал искать свой черный сюртук и не нашел его там.

Данилов, уже выспавшийся, в одной рубахе без подштанников, босой, заглянул к Карташеву в комнату.

- Вы что ищете?

- Да вот не знаю, куда девал свой сюртук...

- Семен! - крикнул Данилов.

В коридоре показался заспанный угрюмый человек.

- Сюртук инженера не видал?

Семен, отгоняя мух, сонно махнул головой с шапкой густых волос, подумал немного и безучастно ответил:

- Не видал.

Данилов ушел к себе, а Карташев, убедившись, что сюртука нет, начал запирать чемодан.

- Это не ваш сюртук? - спросил Карташева Данилов, появившись в дверях и держа что-то очень грязное и замазанное в руках.

Карташев сперва отказался было, но, всмотревшись внимательно, сказал:

- Нет, мой!

- Под кроватью у меня был, - сказал, уходя, Данилов.

В дверях появился Семен и все тем же безучастным голосом сказал:

- Давайте почищу.

- Так вот что, пожалуйста, Семен. Вы его почистите и уложите в чемодан и заприте его. Я сегодня еду в Одессу и перед поездом в половине двенадцатого зайду. Постойте еще... - Карташев слазил в карман, достал трехрублевую и передал ее Семену.

Затем, взяв шляпу, стараясь быть незамеченным, юркнул в коридор, а оттуда на улицу, где ждал его извозчик. С извозчиком он уже подружился, и теперь извозчик, молодой веселый парень из великорусов, фамильярно спросил его, взбираясь на высокие козлы своего фаэтончика:

- Ну что, потрафил в аккурат?

- В аккурат.

- Скоро вы!

Железный, точно весь из бубенчиков, экипаж загрохотал по мостовой, и, разговаривая, и извозчик и Карташев должны были кричать чуть не во все горло.

У Борисова обстановка была иная.

Белый одноэтажный домик опрятно выглядывал из маленького скромного садика. Только по ограде росли в нем деревья, а остальное пространство было занято огородными грядками клубники.

И внутри домика в маленьких комнатах было сравнительно чисто.

Сам хозяин сидел с книгой за столом на большой террасе, выходившей в сад. На столе уже кипел самовар. Хозяин был тоже только в рубахе. При входе Карташева он положил на стол книгу и, здороваясь, спросил:

- Прикажете одеться?

На просьбу оставаться так он сказал:

- Ну, тогда и вы снимайте ваш пиджак. Постойте, постойте...

Борисов внимательно всмотрелся в пятно пиджака и сказал добродушно, заикаясь:

- А ведь я сейчас городового позову: пиджак-то этот Петрова.

Карташев рассмеялся и подтвердил, что пиджак действительно Петрова.

- Ну, повинную голову и меч не сечет. Снимайте и садитесь. Чаю хотите?

И, наливая Карташеву чаю, он говорил:

- Вот, как видите, так и живем. Захочется огурца, клубники, пойдешь в сад...

Перед Борисовым лежала открытая книга. Карташев заглянул в нее и увидел, что это не беллетристика, да к тому же и написано было по-немецки. Подняв взгляд на Карташева, хозяин сказал шутливо:

- У меня, надо вам знать, пунктик своего рода - философия. Теперь вот одолеваю Гегеля.

Хозяин махнул рукой.

- И сам по себе он невыносимый господин со своей тарабарщиной, а в такую жару просто нестерпимо. Спасибо, что пришли и выручили.

Карташев вспомнил лекцию Редкина и сказал:

- Да, повозился и я с ними. Тез, антитез, синтез, бытье, становление, небытье, диалектический метод...

- Э! Да вы откуда знаете всю эту премудрость?

- В свое время зубрил их всех от Фалеса до Тренделенбурга.

- Батюшки, караул, такого и не слыхал.

Он усмехнулся и заговорил:

- Это чтение своего рода отвлечение. Самое интересное было бы проникнуть в сущность современной жизни, но... - он широко развел руками. О чем позволяет говорить цензура, то никому, конечно, не интересно. Экивоки и эзоповский язык литературы дает мало, совсем не дает понятия, что творится там, в тайниках нашей жизни. Тайники эти такой заколдованный круг, что мне при всем желании так никогда и не удалось соприкоснуться с ними. За границей ни разу не был... А мозги требуют пищи. Мозги ли одни? Вот так, волей-неволей, и отвлекаешь себя такой отвлеченностью. Как почитаешь часа два, ну и не захочется на тот день ломать себе больше голову, как быть, как жить, чтобы уважать и себя и людей. А вы соприкасались с нашим революционным миром?

- Почти нет.

Борисов усмехнулся.

- Положим, не так-то просто и открыться первому встречному...