Засеянные звезды - Блиш Джеймс Бенджамин. Страница 37

Вероятно, она все же не сумела бы оторваться от них, если бы в последний момент подслеповатые глаза плывущего впереди дикрана не уловили контуров деревянного судна. Дикран затормозил, жужжа, два остальных кинулись в стороны, чтобы избежать столкновения. И Лавон, воспользовавшись замешательством, проткнул ближайшего всееда стрелой навылет. Уцелевшие тут же схватились не на жизнь, а на смерть за право пожрать своего сородича.

— Фан, возьми отряд и заколи обоих, покуда они поглощены дракой, — распорядился Лавон. — Похоже, что этот мир нуждается в небольшом переустройстве…

Женщина проскользнула в иллюминатор и распласталась у дальней стены, трясясь от страха. Лавон попытался подойти к ней, но она молниеносно выхватила откуда-то осколок хары, заостренный, как игла. Одежды на ней не было никакой, и оставалось неясным, где же она прятала оружие, однако вид у нее был решительный и действовать кинжалом она, без сомнения, умела. Лавон отступил и сел на табурет возле пульта, дав ей время свыкнуться с рубкой, Шаром, другими пилотами, бесчувственным Пара и с собой.

Наконец она выговорила:

— Вы… боги… пришедшие из-за неба?..

— Мы пришли из-за неба, это верно, — ответил Лавон. — Но мы не боги. Мы люди, такие же, как и ты. Много ли вас здесь?

Женщина, хоть и дикарка, освоилась на удивление быстро. У Лавона возникло странное, немыслимое подозрение, что он уже когда-то встречался с ней — не то чтобы с ней именно, но с такой же высокой, обманчиво беспечной рыжеватой блондинкой; разумеется, то была женщина из другого мира, и все же…

Она засунула нож обратно в глубь своих светлых спутанных волос — ага, отметил Лавон не без смущения, вот трюк, про который не стоит забывать, — и покачала головой:

— Нас мало. Всееды повсюду. Скоро они прикончат последних из нас…

Ее фатализм был столь непоколебимым, что казалось — подобная судьба ее вовсе не заботит.

— И вы не пробовали объединиться против них? Не искали союзников?

— Союзников? — Она пожала плечами. — Все вокруг беззащитны против всеедов. У нас нет оружия, убивающего на расстоянии, как, ваше. И даже оно уже не спасет нас. Нас слишком мало, всеедов слишком много.

Лавон выразительно покачал головой.

— У вас есть оружие. Единственно ценное оружие. И всегда было. Против этого оружия бессильны легионы всеедов. Мы покажем вам, как им пользоваться, и, может статься, у вас это получится еще лучше, чем у нас. Только попробуйте…

Женщина опять пожала плечами.

— Мы всегда мечтали о подобном оружии, но так и не нашли его. А вы не обманываете? Что это за оружие?

— Разум, конечно, — ответил Лавон. — Не один отдельно взятый ум, а коллективный разум. Много умов вместе. Умы во взаимодействии.

— Лавон говорит правду, — вдруг донесся голос с палубы.

Пара чуть-чуть шевельнулся. Женщина уставилась на него широко раскрытыми глазами. Тот факт, что Пара заговорил человеческим языком, произвел на нее впечатление куда больше, чем корабль со всем экипажем.

— Всеедов можно победить, — продолжал слабенький, слегка картавый голос. — Наши сородичи в этом мире помогут вам, как мы помогли людям там, откуда прибыл наш корабль. Мы выступали против путешествия в пространство, мы отобрали у людей важные записи, но люди совершили это путешествие и без записей. Больше мы никогда не станем возражать людям. Мы уже побеседовали со своими близкими в этом мире и сообщили им главное: что бы ни задумали люди, они добьются своего независимо от нашей воли.

Шар, твои металлические записи здесь. Они спрятаны в самом корабле. Мои братья покажут тебе где.

Данный организм умирает. Он умирает во всеоружии знаний, как и подобает разумному существу. Этому тоже научили нас люди. Нет ничего… неподвластного знаниям. С их помощью… люди пересекли… пересекли пространство…

Голос угас. Поблескивающая туфелька внешне не изменилась, однако что-то внутри нее потухло безвозвратно. Лавон посмотрел на женщину, их взгляды встретились. Он ощутил непривычную, необъяснимую теплоту.

— Мы пересекли пространство, — тихо повторил он.

Шар произнес шепотом — слова пришли к Лавону будто издалека:

— Неужели правда?

Лавон все глядел на женщину. Шару он не ответил. Вопрос мудреца, казалось, утратил всякий смысл.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. ВОДОРАЗДЕЛ

1

Ропот недовольства среди команды РКК «Неоспоримый» — капитан Горбал, будучи человеком военным, называл это «нелояльностью» — достиг такого уровня, что игнорировать его стало невозможно. Это произошло гораздо раньше, чем расстояние до цели полета стало меньше пятидесяти световых лет.

Раньше или позже, проклятый морж об этом пронюхает. Капитан не знал, будет ли он рад или, либо наоборот, рассердится, когда это произойдет. В чем-то станет проще. Но момент будет очень неприятный и щекотливый и для Хоккеа, и для всей команды. Да и для самого Горбала. И команда, кажется, не даст капитану долее оттягивать этот момент. Может, лучше сидеть на клапане безопасности, пока альтаирцев не высадят на… как эта планета называется?., опять забыл… Да, на Землю.

Что касается Хоккеа, то ему, похоже, недостает наблюдательности. Разумеется, скрытое недружелюбие причиняло ему некоторые неудобства, как и слишком разреженная атмосфера на борту ригелианского линкора, но каждый день, облачившись для безопасности в мягкую и тонкую оболочку, он появлялся в оранжерее, чтобы наблюдать, как впереди по курсу вырастает звезда, называемая Сол.

И он разговаривал. Боги всех звезд! Какой это был болтун! Капитан Горбал успел узнать об истории самого древнего этапа программы звездного посева больше, чем он вообще хотел знать. Но своей очереди ждали новые массивы информации. К тому же программа «Семя» не была единственной любимой темой Хоккеа. Делегат Колонизационного совета получил образование вертикальной ориентации, тогда как знания капитана не выходили за рамки курса космических полетов, даже мимолетно не касались других предметов.

И похоже, Хоккеа занялся расширением познаний Горбала, не интересуясь желанием последнего.

— Например, сельское хозяйство, — говорил он в этот момент. — Планета, которую мы собираемся засеять, — отличный пример того, как необходима дальновидная сельскохозяйственная политика. Раньше там произрастали джунгли, и планета была плодородна. При обработке почвы люди широко использовали огонь, он-то их и погубил.

— Каким образом? — из вежливости спросил Горбал. Что толку молчать? Хоккеа этим не остановишь. А быть нелюбезным с членом Колонизационного совета — дело невыгодное.

— За пятнадцать тысяч лет от момента «ноль» участки под посевы расчищались с помощью огня. Потом сажали какие-то однолетние растения, типа кукурузы или зерна, снимали урожай и позволяли джунглям вернуться на прежнее место. Потом снова выжигали джунгли, и цикл повторялся. Хозяйничая таким способом, они уничтожили большую часть дичи на Земле. Но учли ли они свои ошибки? Нет. Даже после начала космических полетов этот тип хозяйствования остался обычным для районов джунглей. Хотя кое-где уже проглядывала голая скала. — Хоккеа печально вздохнул. — Теперь там, конечно, нет больше джунглей, нет морей. Ничего нет! Ничего, кроме пустыни, голого камня, ледяной и. разреженной атмосферы. Конечно, дело не только в использовании метода «выжженной земли»…

Горбал украдкой бросил взгляд на ссутулившуюся спину лейтенанта Авердора, его адъютанта и навигатора. Авердор ухитрился за все время полета не обмолвиться ни единым словом ни с Хоккеа, ни с одним другим пантропологом. Само собой, дипломатия не по его части, это тяжкий крест капитана. Тем не менее искусное уклонение от любых контактов со знатоком сельского хозяйства Земли начало на сказываться нервах лейтенанта.

Рано или поздно Авердор непременно взорвется. И виноват в этом будет он сам, только пострадают, ясное дело, все находящиеся на борту, как это ни печально. Включая Горбала, который потеряет первоклассного навигатора и помощника.