В глуби веков - Воронкова Любовь Федоровна. Страница 60
— Довольно! Довольно! — крикнул Александр и, вскочив с места, принялся быстро и гневно шагать по коврам шатра. — Ни один мой полководец не в силах справиться со Спитаменом. Значит, опять надо идти мне самому!
Весть о том, что сам Александр идет за головой Спитамена, разнеслась по стране Согды и Бактрии. Услышали об этом и на Скалах, где прятались согдийские и бактрийские властители. Примчалась она и в степи на безудержных скифских конях.
— Сам Александр идет к нам за Спитаменом!
Дошла эта весть и до Спитамена. Преданные ему люди поспешили предупредить его.
— Не выходи на битву с Александром, Спитамен! Это верная гибель. Укройся где-нибудь или уйди подальше в степи.
— Спасибо. Я обдумаю, как поступить.
Спитамен сидел во дворике, где возле глиняной низенькой ограды дремали два верблюда. Вольный ветер, еще сырой, но уже полный свежих запахов травы, пролетал над головой. Степь манила привольем, свободой, солнечными далями… Но степь — это не его земля. Это земля скифов. Уйти с кочевниками, затеряться среди пастбищ, скифских костров и повозок, отказаться от Согдианы, отдать Согдиану в руки чужеземцев навсегда… Нет!
В дверях убогой хижины встала стройная, белая фигура. Жена. Она смотрела на Спитамена.
— Я все слышала. Что ты будешь делать теперь?
— А что, по-твоему, мне надо делать?
— Я знаю, что мои слова, как всегда, пройдут мимо твоих ушей. Но все-таки я скажу — может быть, в последний раз. Ты должен пойти и сдаться Александру, сдаться на милость. Вот что, по-моему, тебе надо сделать.
Спитамен вздохнул.
— Этого не будет, пока я жив. Ты это знаешь.
— Пока ты жив?
— Да. Пока я жив, я буду сражаться с этим жестоким человеком, который отнял у меня все — мою землю, мои богатства, мою свободу и свободу моего народа. Я буду сражаться, пока не убью его и пока не прогоню чужеземцев с родной земли.
— Или пока он не убьет тебя.
— Да. Или пока он не убьет меня.
Женщина помолчала, не спуская со Спитамена холодных, усталых глаз.
— Пока ты жив, Спитамен, отправь меня домой. У меня больше не осталось сил. Я ненавижу эту жизнь, я ненавижу этих людей, я не могу больше! Все тебя оставили — и согды, и бактрийцы. На что ты надеешься? На кого? Ты ослеп и оглох, у тебя нет разума!
— Ты хочешь, чтобы я стал предателем? Этого не будет.
— Отпусти меня.
— Это свыше моих сил. Ты без меня погибнешь.
— Значит, все останется по-прежнему?
— Да, пока…
— Пока ты жив?
— Да. Пока я жив.
Женщина сжала губы. В глазах ее была ненависть. Она повернулась и снова скрылась в темноте жилища.
— О если бы ты уже был мертв!
Спитамен послал за своими начальниками конных отрядов. Но они сами спешили к нему. Их осталось немного.
— Спитамен! Спитамен! — Они волновались и перебивали друг друга. — Надо бежать! Надо уйти в степь! Спеши!
— Надо посоветоваться с ними. — Спитамен кивнул в сторону скифских шатров. — Может быть, примем бой…
— Не советуйся с ними, Спитамен! — В круг, чуть не плача, ворвался молодой согд. — Я только что оттуда. Я слышал! Они больше не хотят воевать с Македонянином!..
Спитамен выпрямился.
— Как не хотят? Пусть они мне это скажут сами!
Он отстранил молодого согда и решительно направился к своему коню, который пасся невдалеке. Согды поспешили за ним.
Спитамен спрыгнул с коня у шатра скифского вождя. Хотел войти, но стража, стоявшая у входа, преградила дорогу.
— Что это значит?
— Ничего. Наш вождь спит и не велел будить.
— У меня важное дело!
— Ничего не знаем.
Спитамен направился к широкому костру, возле которого на кошме сидели скифские военачальники, пили кумыс, мирно переговариваясь и чему-то смеясь. Они словно не видели Спитамена, пока он не произнес обычного приветствия.
— А, Спитамен! Садись, Спитамен!
— Вы слышали, что Александр сам идет на нас?
Ни одного взгляда не мог поймать Спитамен — скифы глядели друг на друга, куда-то вниз, куда-то вбок… У Спитамена начали дрожать брови от гнева.
— Александр? Что ж… Пусть идет.
Спитамен молча глядел на них. Горькая и страшная правда открылась ему — скифы отказались от него! Он один с горсткой согдов. Один.
— Ступай домой, Спитамен, — сказал скуластый румяный старик, один из военачальников скифов, — ложись и спи. Македонянин еще далеко.
— Македонянин в любую минуту может оказаться здесь, вы его знаете! — с упреком сказал Спитамен.
— Знаем, знаем, — раздались нетерпеливые голоса.
И снова повели свой разговор, будто Спитамена уже не было среди них.
Садясь на коня, Спитамен заметил, что несколько скифских воинов бежит к табуну. Сердце сжало тяжелое предчувствие.
Обратно ехали медленно. Спитамен, прищурясь, глядел куда-то в лиловую даль. Что делать ему теперь? Что предпринять? Скифы что-то задумали, и задумали без него. Может быть, сегодня ночью они снимутся и, покинув его, уйдут по неизвестным дорогам, а утром он увидит лишь черные круги от костров да следы убегающих колес…
Спитамен послал разведчиков. Может, удастся как-то узнать, что задумали скифы?
Разведчики являлись один за другим и приносили только одну новость.
— Скифы обещали Александру голову Спитамена. Они больше не хотят воевать с Македонянином. Они купили у Македонянина мир ценой твоей жизни!
— Спрячься, Спитамен, так, чтобы ничьи глаза не увидели, где ты спрячешься!
— Беги скорее, Спитамен, убийцы уже идут за тобой!
— Уходите все, — приказал Спитамен своему отряду. — Сопротивляться бесполезно. Уходите к реке. Позже решим, что делать. Уходите!
Многие схватились за мечи.
— Мы не оставим тебя!
— Уходите. Вы не сможете защитить меня сейчас. Спасайтесь сами. Скажите, если кто встретится, что я ушел за реку! Уходите! Они не найдут меня!
Согды повиновались. Но отъехали недалеко, остановились и молча стояли во тьме, придерживая коней.
Черная ночь укрыла степь. «Беги, прячься!» Но куда прятаться? Куда бежать? Факелы осветят степь, скифские кони догонят.
Верблюды мирно дышали в глиняном загоне. Прошлогодняя солома лежала в углу. Спитамен позвал жену, она открыла окно.
— Я спрячусь здесь. Скажи, что меня нет дома, что я уехал!
Далекий топот коней слышался в степи. Топот быстро приближался. Спитамен вошел в темный верблюжий хлев и затаился там, прижавшись к глиняной стене.
Топот коней замер. А через короткое время во двор, крадучись, ступая неслышно, будто хищные звери, вошли вооруженные люди. Одни стали у входа, другие окружили дом, вошли в жилище. Закричали гортанными голосами, требуя, чтобы жена сказала, где Спитамен…
— Он уехал!
— Он не уехал. Мы два дня ходим по его следам. Где он? Веди!
Женщина вышла во двор. Скифы, держа факелы у ее лица, повторяли одно и то же:
— Где он? Говори — где?
Женщина, не отвечая, указала взглядом на темный проем верблюжьего хлева.
Скифы поняли.
Александру не пришлось идти в скифскую степь. Скифы явились к нему сами.
— Царь македонский, мы больше не хотим воевать с тобой. Зачем нам эта война? Сражаться с тобой нам нет никакой выгоды. Мы уйдем с нашими стадами и не будем тревожить тебя. Но и ты не трогай нас больше.
— Как мне поверить вам? — спросил Александр. — А кто уничтожил отряд Карана? Кто заманил моих воинов в западню и перебил всех до одного?
— Этого больше не будет, царь, — ответили скифы. — Мы привезли тебе залог, чтобы ты нам поверил.
Один из них с мешком в руках подошел к царю и открыл мешок. Из мешка к ногам Александра выкатилась мертвенно-бледная голова Спитамена.
— Теперь веришь?
Скифы глядели на него узкими раскосыми глазами, ждали.
— Спитамен!
Царь наклонился — он ли? Этеры, теснясь, окружили голову, лежащую на ковре.
— Он, — твердо сказал Кен. — Я видел его.
Александр резко выпрямился.
— Теперь ты веришь нам, царь? — еще раз спросили скифы.