Жизнь ради звезд - Блиш Джеймс Бенджамин. Страница 19

Крис был настолько ошеломлен, что Библиотекарь беспрепятственно добрался до Займьямвии и перешел к следующему алфавитному каталогу, прежде чем Крис догадался вынуть свою карточку. В итоге, его вопрос оказался не очень хитрым.

К тому времени, когда он вышел из кабинки, бури Рая исчезли, и город снова парил среди звезд. В довершение несчастий, Крис опоздал к обеду.

Оказалось, что тайны, которую следовало бы хранить, не существует. Крис рассказал Андерсону историю своей безуспешной попытки перехитрить Библиотекаря; это было единственным возможным оправданием его опоздания, поскольку не расходилось с истиной; Карла, не в силах сдержаться, смеялась до слез. Сержант тоже позабавился, но под его весельем таилась серьезность.

— Тебе урок, Крис. Легко прийти к выводу, что, если Отцы Города мертвые машины, они глупы; но ты видишь, что это не так. В противном случае, им не доверили бы той власти, которой они обладают — а в некоторых сферах их власть абсолютна.

— Даже выше мэра?

— И да, и нет. Они ничего не могут запретить мэру. Но если он поступает вразрез с их мнением чаще, чем допускает заданный им уровень терпимости, они могут лишить его полномочий. Такого здесь никогда не случалось, но если так произойдет, нам придется с этим примириться. В противном случае, они остановят все механизмы.

— Ух, ты. А не опасно давать машинам такую власть? Вдруг какая-нибудь поломка?

— Будь их всего несколько, это было бы действительно опасно; но их больше сотни, и они контролируют и ремонтируют друг друга, так что ничего подобного не произойдет. Их достоинство — здравомыслие и логика, поэтому они могут принять или отвергнуть результаты любых выборов, проведенных нами. Воля народа иногда глупа, но ни одному человеку нельзя дать власть идти против нее. А машинам можно.

Конечно, ходят рассказы о городах, чьи Отцы взбесились. Но это лишь сказки, вроде «Заблудившегося города» Пигги — они важны, хотя в них нет правды. Всегда, когда во вселенной появляется новый образ жизни, люди, принявшие его, быстро убеждаются, что он не совершенен. Конечно, они пытаются его улучшить, но всегда остается что-то, что изменить нельзя. И надежды и страхи, заостренные на этих точках, превращаются в сказки.

Например, миф Пигги. Мы в городах живем долго, но этот дар доступен не всем. Всем его получить невозможно — вселенная не сможет вместить колоссальную человеческую массу, которая накопится, если каждый сможет жить и размножаться сколь угодно долго. Миф Пигги говорит, что подобное возможно, и это неправда; а _п_р_а_в_д_а_ в нем то, что он указывает на одну из реальных причин неудовлетворенности нашим образом жизни, реальной потому, что с ней ничего нельзя поделать.

Сказка о вышедших из-под контроля Отцах Города другое дело. Насколько мне известно, подобное никогда не случалось и вряд ли возможно, но человек н_е_ л_ю_б_и_т_ получать приказы от машин, и думать, что его жизнь зависит от приговора кучи железок, а такое может случиться, потому что на борту большинства городов Отцы Города являются судом присяжных. И вот он придумывает назидательную сказку о взбесившихся Отцах Города, хотя на самом деле он рассказывает вовсе не о машинах — он предупреждает о том, что _о_н_ может взбеситься, если слишком сильно на него давить.

Вселенная в сознании жителей городов полна подобных призраков. Рано или поздно кто-нибудь расскажет тебе, что некоторые города становятся бандитами.

— Кто-то говорил мне, — признался Крис. — Но я не понял, что он имел в виду.

— Это старое земное слово. «Хобо» назывался честный кочующий работник, живущий так потому, что ему это нравилось. Бродягой назывался человек такого же типа, с той разницей, что он не работал, а жил кражами и попрошайничеством. В обществе кочующих людей и к тем и к другим относились примерно с одинаковым уважением. А бандитом назывался бродяга, кравший у других бродяг и хобо — он забирался в их котомки: мешки, в которых они носили свои немногочисленные пожитки. Такой человек везде считался изгоем.

Слух о том, что какие-то города, оказавшись в трудном положении, стали бандитами — принялись грабить других кочевников, — широко распространен. Опять же, конкретных примеров нет. Наиболее часто упоминается ГМТ, но имеющиеся в нашем распоряжении сведения о ГМТ не говорят о том, что он бандит.

Он объявлен вне закона за ужасные преступления на планете-колонии, но формально это делает его лишь бродягой. Подлым, но все же только бродягой.

— Понимаю, — медленно произнес Крис. — Это вроде историй о чокнувшихся Отцах города. Города голодают, я знаю это; и в рассказе о бандитах говорится: «А как _м_ы_ поступим, если придется туго?»

Андерсон выглядел удовлетворенным.

— Гляди-ка, — бросил он Карле. — Мне следовало стать учителем!

— Ты тут ни при чем, — сдержанно заметила Карла. — Крис думает сам. Кроме того, ты мне больше нравишься полицейским.

Сержант вздохнул с некоторым сожалением.

— Ну, ладно. Тогда я расскажу тебе последнюю сказку. Ты, конечно, слышал о веганском орбитальном форте?

— Ну, разумеется. О нем говорилось еще в курсе истории.

— Хорошо. На этот раз, речь идет о чем-то реальном. Существовал веганский орбитальный форт, которому удалось ускользнуть, и никто не знает, где он сейчас. Отцы Города говорят, что скорее всего форт погиб, когда кончились запасы, но он был чрезвычайно большой штуковиной и вполне мог уцелеть в таких обстоятельствах, которые ни один обычный город не смог бы пережить. Если ты спросишь Отцов города о вероятности, они скажут тебе, что не могут привести никаких цифр — что уже само по себе плохой признак.

На этом кончаются факты. Но им сопутствует легенда. Эта легенда гласит, что форт рыскает по торговым трассам, поглощая города — точно так же, как стрекоза ловит комаров, на лету. На самом деле, никто не видел этого форта со времен, когда была сожжена Вега, но легенда живет; каждый раз, когда исчезает город, проходит слух, сначала, что он попался в лапы бандита, потом, что его проглотил форт.

О чем речь тут, Крис? Скажи.

Крис надолго задумался и наконец сказал:

— Я несколько озадачен. Эта история не должна бы отличаться от предыдущих — символ того, чего люди боятся. Например, если мы повстречаемся в один прекрасный день с планетой, вооруженной лучше, чем мы, то они сожрут нас, как в свое время мы Вегу.

Огромный кулак Андерсона опустился на обеденный стол, заставляя тарелки подпрыгнуть.

— Совершенно верно! — восторженно воскликнул он. — Смотри-ка, Карла…

Карла протянула руки и мягко положила их на кулак сержанта.

— Дорогой, Крис еще не все сказал. Ты не дал ему закончить.

— Не дал? Но — извини, Крис. Продолжай.

— Я не знаю, закончил я или нет, — продолжил Крис, смущаясь и с запинкой. — Просто именно эта единственная сказка меня озадачивает. Она не так проста, как остальные; пожалуй, я в этом уверен.

— Продолжай.

— Ну, резонно бояться встретить кого-то, кто сильнее себя. Такое вполне может произойти. И существует реальный веганский орбитальный форт, или во всяком случае, существовал. В других сказках идет речь не о чем-то действительном, а о тех вещах, которых люди по-настоящему боятся, и о которых эти сказки _н_а _с_а_м_о_м _д_е_л_е рассказывают. Правильно?

— Да.

— Бояться форта — значит бояться реальной вещи. Но что тогда эта сказка символизирует? В конце концов, она должна быть о том же — о страхе людей перед самими собой. Она говорит: «Я устал работать, чтобы быть гражданином, устал подчиняться Земным полицейским, устал защищать город, и жить тысячу лет под начальством машин, и принимать подачки от колонистов, и еще бог знает что. Если бы у меня был мощный большой город, которым я мог бы командовать сам, следующую тысячу лет я провел бы, разбивая все вдребезги!»

Последовало долгое-долгое молчание, во время которого Крис все больше и больше убеждался, что он опять брякнул слишком много лишнего. Карла не казалась огорченной, но ее муж выглядел потрясенным и рассерженным.