Последняя война - Булычев Кир. Страница 34

— Вот что, — сказал Загребин Антипину, который уезжал в сад вместе с Кори и Снежиной. — Из Ежа не выходить. Доедете туда, вездеход остановишь не у домика, как в прошлый раз, а прямо в саду, у делянок. В машине обязательно кто-то остается, для того чтобы держать остальных в поле видимости. На вездеходе лазер в боевой готовности. Если увидишь опасность, не стрелять; немедленно сообщайте нам и бегите оттуда со всех ног. Не думая о гордости и так далее. Ясно?

— Ясно, Геннадий Андреевич, — сказал Антипин. — Куда уж яснее. Второй купол завтра начнем надувать?

— Завтра. Вернешься, выспишься, и начнем. В саду старайся не применять оружия. Даже если кому-то из вас покажется это абсолютно необходимым. Решаешь ты и только ты. У тебя трезвая голова. Потому и едешь. Ясно?

— Ясно, — снова ответил Антипин, которого волновали совсем другие проблемы. — Почти весь дезактиватор придется истратить. Под купол попадут два крайних дома — там работы много. Когда будет следующая грузовая ракета? Надо сообщить, чтобы дезактиватор не забыли.

— Теперь не скоро, недели через две, — сказал Загребин. — Там на месте не отвлекайся. Задумаешься о куполе, и что-нибудь случится.

Антипин чуть улыбнулся, и кончик курносого носа дрогнул. Он никогда не отвлекался настолько, чтобы забыть о деле.

Роботы поставили на Ежа защитные козырьки. Теперь вряд ли его можно пробить даже прямым попаданием снаряда или лучевым зарядом.

Перед отъездом Снежина нашла Павлыша и повела его в купол. Там заболел один из ребятишек. Павлыш осмотрел его, приказал роботу притащить лечебный излучатель, — мальчику не хватало солнечного света. Снежина ждала доктора, разговаривая о строительстве амбулатории с охотником-пьи. Потом, когда доктор кончил облучение и робот уехал, Снежина попросила Павлыша зайти еще раз к ребенку вечером. Может, это и не нужно с точки зрения медицины, но очень желательно с общечеловеческих позиций.

— Убедительно ты говоришь, Снежка, — сказал Павлыш. — Ладно, зайду. Что-то сад сильно разрастается. Скоро будет не купол, а джунгли.

— Кори с Вас этого, по-моему, и добиваются.

— Жалко, что нет живности в нашем саду.

— Тут есть одна птица, но не поет. Смотри, вот она. Птичка с длинным голубым хвостом и двумя парами крыльев, расположенных, как у бабочки, одни за другими, мелькнула между деревьями.

— Послушай, Снежка, — сказал Павлыш. — Ты в самом деле будь осторожнее. Я же видел там следы.

— Ну, знаю, — сказала Снежина. — Знаю, сама с тобой была и никаких следов не видела. Ты не показал. Не волнуйся, мы будем осторожны.

— Серьезно, — сказал Павлыш. — Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Это как понимать? Не так, как к остальным?

— Нет, — сказал Павлыш.

— Значит, хуже, — уверенно сказала Снежина.

И тогда Павлыш, чувствуя, что краснеет, попытался ей что-то объяснить. Она вдруг сделала такие большие глаза, и Павлыш почувствовал, что он в них уместился целиком. Сейчас Снежина хлопнет ресницами, и он там в них останется навсегда. Снежина хлопнула ресницами, и Павлыш, зажмурившись, протянул руку вперед, чтобы нащупать границы тюрьмы, в которой он очутился. Рука его натолкнулась на пальцы Снежины. И Павлыш хотел еще что-то сказать, но не всегда придумаешь, что сказать. И он сказал:

— Я зайду вечером к мальчику. Снежина улыбнулась одними глазами.

И тут подошел Девкали с толстым патрицием и одним из новеньких и сказал:

— Здравствуйте, Слава. Знаете, Снежина, мы сейчас собрались и официально отменили касты. Ведь мы имеем на это право?

— Вы имеете право на все, — сказала Снежина. — Вы хозяева своей планеты.

— Нет, не на все, — сказал патриций, который оказался, в общем, славным человеком. — Мы не будем больше воевать. Мы запретили войны. Декретом. Удивительно, правда? Никогда не думал, что придет день, когда я буду отменять войны декретами.

— Теперь у вас есть правительство? — спросил Слава.

— Как вам сказать, — ответил Девкали. — Вот Ренци из Плоции, он раньше был шахтером…

Новенький наклонил голову. Он был коренастым человеком с большими руками, ступнями и шишкастой большой головой. Маленькие глаза спрятались под очень густыми рыжими бровями. Глаза были очень светлыми и яркими.

— Потом Пирра, профессор Кори и Ус-са-ян-ка — один из охотников-пьи. Что-то вроде Совета. А правительства пока нет. Мы идем к капитану говорить об этом.

— Мы официально можем выразить благодарность кораблю за помощь, оказанную нашей планете, — сказал патриций. — Я не избран в Совет. Знаете, всякие чувства сохранились против патрициев, но я юрист по образованию и люблю поговорить. Вы еще этого не заметили?

— Заметила, — сказала Снежина. — Ну, до свидания. — Это уже относилось к Павлышу. — Тебе тоже пора. И мы уезжаем.

И как бы в ответ на ее слова из-за корабля выбрался на землю Еж, и Антипин, разглядев Снежину под куполом, дал сигнал.

— Ой, — сказала Снежина, — я опоздала. Мне же еще скафандр надевать.

И она побежала вперед к кораблю, оставив Павлыша в одиночестве, совсем позабыв о нем, будто три минуты назад не протянула руку ему навстречу. Павлыш пошел в лабораторию, размышляя и сомневаясь, как ему и было положено, — может быть, Снежина и не думала, а все случилось так, нечаянно? Ведь может так быть?

А Снежина, отлично знавшая, что случайностей такого рода не бывает, собралась вдвое быстрее, чем делала это обычно, и, стоя у выходного люка, пожалела, что в тамбуре нет зеркала.

Вездеход развернулся и шустро пополз к холмам.

На мостике капитан, проверяя связь, спросил:

— Как себя чувствуете?

Снежина ответила раньше Антипина. Она сказала:

— Мы себя отлично чувствуем.

— Ну-ну, — сказал капитан. — Чуть что — сообщайте. Канал свободен.

Снежина спросила:

— Делегация уже приходила?

— Какая делегация?

— Значит, сейчас придет, — сказала Снежина. — Представители правительства планеты Муна.

Капитан повернулся к двери. Именно в этот момент дверь открылась, и делегация вошла на мостик.

— Добрый день, садитесь, пожалуйста, — сказал капитан. — Где нам лучше разговаривать? Здесь или в кают-компании?

— Если вы не заняты, лучше в кают-компании, мы здесь будем мешать, — сказал деликатный Девкали.

Капитан спустился вниз и когда вернулся через час на мостик, спросил у вахтенного штурмана, все ли в порядке с Ежом. Тот ответил, что все в порядке. Антипин только что выходил на связь.

Потом Антипин сообщил, что вездеход достиг заповедника. Остановились на делянках и даже нашли целую колонию цветов. Еще через пятнадцать минут связь с Ежом прервалась.

6

Капитан был на мостике, когда Бауэр сказал:

— Молчат… Видно, со связью что-то не в порядке. Но и Бауэр и капитан знали, что со связью все в порядке. Что-то случилось с людьми в вездеходе.

— Диск, — сказал капитан.

Бауэр, ходивший с Загребиным и раньше, предугадал слова капитана. Рука тянулась к кнопке запуска.

Корабль чуть вздрогнул. В открывшийся люк вылетел глаз корабля — диск с телевизионной камерой на борту, уже налетавший много тысяч километров над планетой. Бауэр включил небольшой экран слежения. По нему проплывали серые с зелеными подпалинами вершины холмов и оловянные ленточки ручьев в долинах. Разведдиск шел быстро, и Бауэр с трудом угадывал прерывистую полосу дороги. По экрану побежали серые неровные полосы.

— Опустите его пониже, вошел в облака, — сказал капитан.

Бауэр перевел диск в бреющий полет и сказал:

— Придется здесь его вести медленнее, как бы на вершинку не налететь.

— Угу. Две минуты вряд ли играют роль, — сказал капитан. — Они могут сейчас быть и не в заповеднике, а ближе по дороге. Проверим весь путь.

Бауэр кивнул головой. Вошел Баков.

— Что-то случилось? — спросил он, заметив светящийся экран.

— Нет связи, — сказал Загребин. — Разведдиск пошел.

— Я этого боялся, — сказал Баков, хотя этого и не следовало говорить.