Огонь эльфов. Сага о Тале - Фельтен Моника. Страница 9

Илайя возмущенно покачала головой.

— Она действительно приходила ко мне, — воскликнула девушка и хотела что-то добавить, но Тассея перебила.

— Ну, об этом мы поговорим в другой раз, — сказала она и перевела разговор на другую тему. — Ты уверена, что о твоем положении больше никто не знает?

Илайя кивнула.

— Даже Та-Ури, — ответила она.

Тассея удовлетворенно кивнула.

— Но есть еще кое-что, что ты должна знать, прежде чем решишься принять мою помощь, — сказала целительница, пристально глядя на Илайю. — Тебе известно, что уже три года как запрещено рожать детей. Поэтому ты должна будешь покинуть деревню за месяц до срока и тайно родить ребенка. Если хочешь жить, никто не должен узнать об этом.

Она взяла ледяные руки Илайи в свои и с любовью погладила их.

— Я знаю одно безопасное место высоко в горах. Там живет старая знахарка. Она уже помогла нескольким женщинам, которые были в таком же положении, как и ты. У нее ты будешь в безопасности. Но… — она замолчала, и Илайя догадалась, что сейчас целительница произнесет самое главное. — Когда ребенок родится, ты вернешься в деревню одна. Ребенок останется у знахарки.

Тассея знала, как подействуют ее слова на Илайю, но была уверена — девушка достаточно разумна, чтобы понять — другого выбора у нее нет.

Илайя долго молчала, задумчиво покусывая нижнюю губу.

Тассея подошла к камину. Огонь почти догорел, и она подбросила пару веток. Ей не хотелось слишком настаивать. Важно, чтобы Илайя приняла решение по собственной воле, поскольку предстоявший ей путь был тяжел и опасен.

Так в молчании текли томительные минуты, тишину нарушал только треск горящих поленьев. Наконец Илайя вздохнула и повернула к целительнице заплаканное лицо.

— Я сделаю так, как вы говорите, — тихо сказала она, и Тассея почувствовала, насколько трудно далось девушке это решение.

Улыбнувшись, она подошла к Илайе и присела рядом.

— Это самое лучшее, что ты можешь сделать для своего ребенка, — мягко сказала она.

— Для моей дочери, — поправила ее Илайя.

Целительница удивленно взглянула на нее.

— Ни одна женщина до рождения не знает, пошлет ли ей Богиня дочь или сына.

— А я знаю! — настойчиво ответила Илайя. — И назову ее Сунниваа.

Она хотела добавить что-то, но внезапно согнулась, словно от боли.

— У тебя что-то болит? — испуганно спросила Тассея.

Илайя покачала головой. Потом снова застонала и повернулась на бок.

— Ничего, — сказала она, тяжело дыша. — Думаю, Сунниваа услышала, что мы о ней говорим, и сильно толкнула меня.

— Это хороший знак, — сказала целительница. — В таком случае, ему… ей не повредило твое легкомысленное поведение сегодня утром. Тебе обязательно надо поберечься, Илайя, — предупредила она. — Такого, как сегодня, повториться не должно. Ты легко могла потерять ребенка.

Илайя удрученно глядела в пол.

— Сколько еще до родов? — спросила она.

— Думаю, что ты поносишь ее еще месяца два, — ответила Тассея. — А это значит, что у нас достаточно времени, чтобы подготовиться к путешествию.

Она подошла к окну и выглянула наружу.

— Уже почти стемнело, — сказала она. — Если ты чувствуешь в себе достаточно сил, то будет лучше, если я провожу тебя домой, — она вопросительно взглянула на Илайю. — Или переночуешь у меня?

Илайя покачала головой. Девушка боялась идти в темноте, но знала, что Та-Ури будет очень волноваться, если она не вернется ночевать домой.

Целительница понимающе кивнула и сказала:

— Нам повезло. То и Ю взошли. Будет достаточно светло.

4

Луны-близнецы То и Ю высоко стояли в ночном небе, зачаровывая серебристым светом луга и леса, околдовывая все вокруг игрой света и тени.

Над спящей землей на фоне мерцающих звезд пронеслась огромная тень. Описав широкий круг, серая птица поднялась в теплых восходящих потоках. Сверху открывался прекрасный вид. Далеко-далеко на горизонте, где на закате солнце касалось земли, она видела широкую ленту Юнктуна, похожую на расплавленное серебро, сверкающее в свете луны. Птица пожалела, что нынче вечером воздух слишком влажен, иначе можно было бы разглядеть за рекой величественный силуэт ее родины, Ильмазурского хребта. Взгляд пернатого странника направился дальше, туда, где первые лучи солнца уже прогоняли тьму. Здесь вздымалась мощная гряда Вальдорского кряжа, с самого высокого пика которого за жизнью в Тале следил красный глаз Властелина. Где-то в серой дымке под заснеженной горой расположился Нимрод. Много лет назад мощная крепость у подножия горы была резиденцией могущественного совета друидов Тале. Но с тех пор как Властелин Тьмы завоевал город, сделав его своей резиденцией, красота стала уходить, и Нимрод, бывший некогда гордостью страны, приходил в упадок все быстрее и быстрее.

С Нимродом у птицы было связано множество болезненных воспоминаний, она избегала его во время своих ночных вылазок. Но этой ночью крылатый бродяга решился на то, на что ему всегда не хватало мужества. Сегодня он направился прямо на красный глаз.

Мысли огромной птицы устремились в прошлое. В лучшие времена, когда Тьма еще не захватила Тале. Тогда между мудрыми друидами Тале и умными птицами-долгожителями, которых люди называли гигантскими альпами, существовала тесная дружба. Почти все альпы поплатились жизнью за эту дружбу, когда пришли на помощь друидам Нимрода, защищая их от Тьмы. Даже неутомимые и сильные птицы не сумели помочь друидам в их безнадежной борьбе против мощного войска Ан-Рукхбара.

Тогда альп был еще совсем молод. Он едва выбрался из гнезда, и старшины птичьей колонии посчитали его слишком юным и неопытным, чтобы сражаться, и велели отсидеться в безопасных пещерах. Но альп тайком последовал за сородичами. Жуткую смерть братьев и сестер, которой он стал свидетелем, ему не забыть никогда. Даже многие десятилетия одиночества не смогли смягчить боль и печаль.

После победы Тьмы и смерти товарищей альп бежал и затаился в Небесной Башне — высочайшей вершине Ильмазурского хребта, надеясь избежать преследования Ан-Рукхбара. И только много зим спустя, когда одиночество стало невыносимым, он решился выбраться на равнины в поисках уцелевших сородичей.

Альп искал без устали много лет, и страх быть обнаруженным стал его постоянным спутником. Но как пернатый ни старался, ни единого выжившего сородича обнаружить не удалось.

Однажды ночью он, измученный, потеряв всякую надежду, вернулся к себе в пещеру. На сердце было тяжело: он понимал, что остался один во всем мире. Желание жить покинуло альпа, он утратил аппетит. Единственная мысль оставалась у птицы: чтобы смерть наконец избавила его от одиночества и позволила воссоединиться с его потерянными сородичами. И тогда ему во сне явилась прекрасная девушка с огненно-рыжими волосами. Она умоляюще глядела на него огромными карими глазами. Губы девушки шевелились — казалось, она умоляет о помощи, но как альп ни старался, слов разобрать не мог.

С тех пор этот сон преследовал его каждую ночь. Поначалу альп думал, что его измученные голодом чувства решили сыграть с ним такую шутку. Однако странный сон заинтересовал птицу, и он постепенно начал есть. Голод исчез, но сон не отступал.

Однажды альп понял, что не в силах больше бездействовать, и принялся искать загадочную рыжеволосую девушку из своих снов. В первые ночи под покровом темноты альпу удалось исследовать лишь небольшую область неподалеку от пещеры. Он боялся страшных слуг Ан-Рукхбара, шнырявших по стране по ночам. Но эта горная местность была бедной и необжитой, и альп понял: ему предстоят долгие перелеты, чтобы добраться до поселений людей.

Однако люди тоже были пугливы и после наступления темноты запирались в домах. Только изредка крылатому страннику встречались одинокие путники или пастухи, сидевшие у небольших костров. Но гигантский альп не собирался сдаваться. Сны вселили новый смысл в его жизнь, и он решил продолжать поиски до тех пор, пока наконец не найдет девушку.