Московская принцесса - Волков Роман. Страница 18

Ульяна с удивлением заметила, что уже не хочет перебивать Родиона. Да, рассказывать он был не мастак, но ее почему-то заинтересовала эта история. То ли потому, что проблемы уборочной и урожая за последние дни стали ей – как и всем остальным ребятам в лагере – близки, то ли потому, что эту историю рассказывал Родион. Ульяна с огорчением поняла, что придется признать – он все-таки до сих пор ей нравится.

– Ну и вот. – Родион хлопнул себя по шее, сгоняя комара. – А потом мужики подошли поближе и видят – а из комбайна-то зерно совсем тонким ручейком идет. Еле-еле, прерывается то и дело. Что такое? Они наклонились, колосок подобрали – а тот молодой, сверху зеленый, а желтый только снизу. Молочная спелость так называемая. Вот и вышло, что собрали-то урожай раньше – а толку от этого никакого. Хорошо, если один в один зерно отбили, а то вполне могли и в минус уйти. Дед говорил, что потом председателю того совхоза по шее надавали. И хорошо, что не тридцатые годы были, а то и под суд мог бы угодить, а там и расстрел недалеко. Так что с урожаем баловаться нельзя, чуть что где недоглядишь, так уууу…

Родион махнул рукой. Ульяна кивнула. Она не все поняла в этом рассказе – только то, что кто-то там когда-то напортачил с уборочной – но слушать, как парень рассказывает, было само по себе очень занимательно. У него горели глаза, он немного жестикулировал и даже его говор и не всегда понятный сленг придавали ему некоторый шарм.

– Эй, Родька! – окликнула парня мимо проходящая компания. – Давай, нас заждались уже!

– Ага! – махнул он им рукой. – Что-то заболтался я, – улыбнулся он Уле. – Не обращай внимания.

И поспешил к приятелям. На полпути он оглянулся на девушку и подмигнул ей.

– До встречи, – кивнула она уже несколько запоздало. Но, разумеется, не обратить на это внимания не могла. Полночи она крутилась на кровати, никак не могла уснуть, а потом тихонько, чтобы не разбудить сладко похрапывающую соседку, пробралась к окну и села на подоконник.

Ночь была теплой и душной. Где-то внизу под окном в траве стрекотали кузнечики, в кустах потренькивала какая-то птица, а на крыльце сонно ворчала местная прикормленная дворняга Альма.

Ульяна вздохнула. Нет, конечно, по своей воле она бы не променяла Таиланд или Мальдивы на эту дыру – но если подумать… неплохо было бы иметь домик в подобном месте. Надо будет сказать родителям, да. Тут тихо, спокойно, хорошо. Никакой городской суеты, шумихи, свежий воздух опять же. Так на выходных выезжать можно.

Ее мысли переключились на Родиона. Сегодня нарядный, с горящими глазами, увлеченный своим рассказом, он мог бы привлечь внимание многих Улиных городских подружек. И снова ревность кольнула сердце девочки – совершенно точно, у него было какое-то свидание. Ну что за глупость, вздохнула она. Куча парней в городе, которые увивались вокруг нее, уговаривали на свидание, наперебой звали в кафе – и все ей были неинтересны, она их или отшивала, или встречалась просто так, чтобы пофорсить перед подружками или просто развлечься. А вот тут – парень, который ей нравится, который ей интересен, но которому при этом совершенно неинтересна она. И вот стоило ей смириться с таким положением, как тот начинает себя вести неожиданно по-другому, словно специально навязываясь на общение. Ну и как это все понимать?

– Да ну вас всех, – вслух сказала она. – Что будет – то будет.

Соседка заворочалась и что-то пробормотала во сне. Ульяна тихо соскользнула с подоконника и забралась к себе под одеяло. Что будет – то будет, да.

Глава 13

В день уборочной было невероятно жарко. Солнце палило с самого утра, земля трескалась буквально на глазах.

– Так, быстро-быстро, не теряем времени, – ворвался во время завтрака в столовую Степан. На его футболке уже были видны потеки пота. – Время сегодня дорого, дома отдохнете.

– Нууууу, – заныли с разных столов. – Жааарко… Неужели подождать нельзя?

– Нельзя, – помотал головой вожатый. – В такую погоду час за три идет. Колосья переспеют, высохнут и осыпятся. Весь год насмарку пойдет. Живо-живо.

Морщась и недовольно бубня себе под нос, девчонки выползли из столовой и поплелись к полю.

Там уже вовсю стрекотали комбайны, бегали туда-сюда парни, что-то кричал усатый мужчина в клетчатой, завязанной узлом на животе рубахе.

– Так, вы встанете сюда, – несколько невежливо подтолкнул Ульяну один из пробегавших мимо парней. – Следите за комбайном, подбирайте.

– Что подбирать? Как следить? – крикнула ему вслед Уля, но парень уже скрылся из глаз.

Девушка развела руками – и тут же в них ей сунули большую корзину.

– Чтобы ничего не осталось, – бросил на ходу уже другой парень и так же затерялся среди комбайнов.

Уля обиженно надула губы. Нет, конечно, с ними проводили инструктаж, объясняли что и как, где стоять, куда идти, что делать – и, самое главное, что не делать. Но тут, на поле, в тот самый «момент икс» все выглядело совершенно по-другому. Плюс еще запугавший ее вчера Родион с этой ответственностью… Тьфу. И как только ее угораздило. Захотелось бросить корзину и убежать куда-нибудь, в тот же лагерь, в свою комнату – чтобы никто не нашел.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, она перевела взгляд на комбайн, около которого ее поставили. На его мощном боку Ульяна увидела пять красных звездочек.

– Это называется «бункер», – сказал подошедший к ней усатый мужчина.

– Это? – Ульяна указала пальцем на звездочки.

– А, нет. То, на чем они нарисованы, часть комбайна. Бункер называется.

– А они?

– А они обозначают заслуги. Каждая – тысяча центнеров намолоченного зерна.

– А это много? – Ульяна чувствовала себя круглой дурой.

– Ну немало, коли даже обозначать стали, – рассмеялся мужчина.

Ульяна хотела бы обидеться, да не могла – в конце концов, наверное, она действительно выглядела круглой городской дурой в глазах местных.

С другого конца поля что-то прокричали.

– Так, – заторопился мужчина. – Ты все помнишь, что тебе говорили?

– Ага, – кивнула Ульяна.

– Справишься, все нормально?

«Да куда я денусь, – подумала девушка. – Как там говорится? Назвался груздем, полезай в кузов. А меня в этот кузов два месяца назад засунули». Но вслух сказала:

– Да, все о’кей.

– Ну окей, океюшка, – рассмеялся усач.

А потом, ловко подпрыгнув, забрался в кабину комбайна.

И началась уборочная.

Уже потом, когда Ульяна пыталась вспомнить, как проходила уборочная, она с удивлением обнаруживала, что память выхватывает лишь какие-то отдельные эпизоды.

Вот подборщик жадно вгрызается в хлебный валок.

Вот грузовик с наращенными бортами появляется откуда ни возьмись, лихо подкатывает к остановившемуся комбайну – тут важно смотреть по сторонам, ведь в шуме моторов можно не услышать машину – и мощная струя зерна льется к нему в кузов.

Вот она на другом конце поля сует корзину с собранными колосьями и зерном в руки напарницы – веснушчатой Аньки, хватает другую, пустую, и торопится вслед за комбайном, стараясь не отстать от него.

И везде, где только хватает взгляда – комбайны, шумящие волны пшеницы, рокот моторов, перекрикивание комбайнеров и их помощников, сосредоточенные и взмокшие девчонки… Они все, знакомые и незнакомые, друзья, приятели и чужие, в едином порыве на этом поле, плечом к плечу, бок о бок сражаются за урожай. Еще полгода назад Ульяна даже и представить не могла, что очутится здесь и будет работать в поле, будет переживать за то, чтобы у них все получилось, чтобы они успели вовремя, чтобы урожай поспел в срок, чтобы не сломался комбайн… Да что там, полгода назад слово «комбайн» у нее ассоциировалось только с кухонным комбайном! А тот агрегат, что передвигается по полю, она могла представить максимум по картинкам из детских книжек. Даже стыдно сейчас вспомнить, какой она была буквально недавно: избалованной, капризной и совершенно неприспособленной к работе. Она считала, что помыть дома посуду и подмести пол – уже тяжелая работа, после которой она с полным правом может валяться на диване и зависать в Интернете. Ха! Два раза «ха»!