Дни оружия - Задорожный Александр. Страница 15

Какое-то время Скайт лежал на холодном грязном полу, пытаясь справиться с приступами удушающего кашля. Потом он медленно поднял плохо повиновавшуюся ему руку и посмотрел на наручный навигатор. Светящийся экран показывал половину шестого вечера. Это значит, что он провел без сознания более пяти часов. Другой рукой Скайт коснулся кобуры с бластером. Оружие находилось на месте.

С трудом поднявшись на ноги, Уорнер осмотрел помещение. Все пространство: пол, стены, рекламные плакаты, стойку бара, пропеллер вентилятора — покрывал тонкий слой голубоватого налета.

Дерка Улиткинса нигде не было видно.

Скайт не хотел оставаться в этом провонявшем тошнотворным газом подвале. Держась за перила и пошатываясь от слабости, он побрел по лестнице, ведущей наверх.

На улице быстро темнело. А где лучше всего найти пристанище на ночь, как не в гостинице? Даже если отель разбит, всегда отыщется пара—тройка уцелевших номеров.

Оказавшись на первом этаже, Скайт долго стоял, пытаясь отдышаться и собраться с силами. Подъем по ступенькам низкой лесенки показался ему таким тяжелым, как если бы пришлось карабкаться на отвесную скалу.

Миновав знакомый вестибюль гостиницы, Уорнер пошел по плавно изгибающемуся коридору С обеих сторон тянулся бесконечный ряд полированных дверей.

Распахнув первую попавшуюся дверь, Уорнер очутился в просторной прихожей, откуда просматривался весь гостиничный номер: мягкий диван, глубокое кресло и торшер около журнального столика. Большой стол стоял в простенке между двумя высокими окнами с выбитыми стеклами. Справа дверь в небольшую ванную комнату, еще две в кабинет и спальню. Такие номера обычно занимают коммивояжеры либо коммерсанты средней руки — люди, привыкшие в частых деловых поездках обходиться малым, но в то же время ценящие минимальный комфорт.

Сквозь разбитое стекло в номер задували холодные порывы ветра, поэтому Скайт повернулся и пошел дальше по коридору. Толкнув наугад еще несколько дверей, он убедился, что все помещения первого этажа непригодны для жилья — обуглившиеся проломы в стенах, выломанные двери, выбитые окна. От одной комнаты вообще остались лишь обгорелые перекрытия. Очевидно, сюда прямой наводкой когда-то угодил снаряд, превратив убранство номера в беспорядочный хаос изуродованных обломков.

Дойдя до конца коридора, Уорнер вновь очутился в гостиничном холле, но уже с противоположной стороны от конторки портье. Постояв немного, он еще раз оглядел погруженный в полумрак вестибюль. Стремительно приближалась ночь. Сумрак с каждой минутой о сгущался все больше и больше.

Хоть в гостинице и находился исправный источник электроэнергии, Скайт опасался включать освещение, боясь, что это привлечет внимание преследователей.

В этот момент Уорнер заметил дверь одного из лифтов, находящуюся слева от него. Подниматься пешком не хотелось. Подойдя к лифту, он осторожно нажал на кнопку. Створка раскрылась.

Сначала Уорнер ничего не мог разобрать в непроглядной темноте. Лишь какие-то размытые силуэты. Потом внутри что-то щелкнуло, и кабина озарилась желтоватым светом. Вдруг Скайт увидел человека. Рука моментально выхватила из кобуры бластер. Сработала молниеносная реакция. Уорнер сам не заметил, как шершавая рукоять «дум-тума» оказалась в ладони. Палец чуть было не нажал на курок, но потом напряжение спало.

Криво усмехнувшись, Уорнер отправил оружие обратно в кобуру. Он сделал шаг вперед и некоторое время пристально разглядывал собственное отражение в зеркале кабины: осунувшееся лицо, под глазами залегли темные круги; спутавшиеся волосы покрыты синеватым налетом. Такой же осадок покрывал всю одежду. Узнать себя было непросто.

Повернув голову, Скайт уставился на ряд пластиковых кнопок слева от зеркала. Он не спеша закрыл дверь и наугад ткнул одну из них. Где-то в глубине заурчал двигатель, лифт дернулся и медленно пополз вверх.

Выйдя из кабины, Скайт оказался в точно таком же плавно закругляющемся коридоре, как на первом этаже.

Прямо перед лифтом находилось небольшое фойе с пыльными диванчиками, стоящими вдоль стен. Из огромного во всю стену окна открывался вид на погружающийся в черноту город. Солнце почти полностью скрылось за линией горизонта, осветив бордово-красными лучами руины. С востока на город надвигалась большая грозовая туча. Оттуда доносились глухие раскаты грома.

Перед окном была сложена невысокая стенка из мешков с песком. Некоторые мешки порвались, и высыпавшийся песок неприятно скрипел под ногами.

Сразу за этой импровизированной баррикадой стоял крупнокалиберный стационарный пулемет «бердан-1000» note 11. Оружие покоилось на трех опорах, привинченных к полу. Ствол пулемета неподвижно застыл, направленный черным зрачком дула в сторону города. Рядом россыпью валялись отработанные патроны, а чудом удержавшиеся в раме осколки стекла были сплошь покрыты аккуратными отверстиями с оплавленными краями.

Осмотревшись, Скайт обратил внимание, что везде: на стенах фойе, диванчиках, уцелевших мешках с песком — видны темные пятна давно засохшей крови.

Пройдя по коридору метров двадцать, Скайт остановился у двери, на которой отсутствовала табличка с номером. Гладкую полированную поверхность дерева украшала лишь маленькая золотая корона. Подобные номера имеются в любом отеле. Скайт Уорнер стоял перед номером «люкс», предназначенным для проживания V.I.Р.-персон. Он протянул руку и повернул золоченую ручку.

Дверь оказалась незапертой, и это было неудивительно. Уорнер осторожно переступил порог и оказался в большой темной комнате. Пошарив на стене справа, он нащупал кнопку выключателя. Вспыхнул свет, и Скайт, наконец, смог оглядеть помещение, в которое занесла его судьба.

Уорнер мог не беспокоиться, что чужой взгляд с улицы заметит свет: тяжелые бархатные портьеры наглухо зашторивали окна. Казалось, эту комнату пощадили война и безжалостное время. Несмотря на пыль, скопившуюся крутом, в номере сохранялся относительный порядок.

Большая хрустальная люстра ярко освещала покрытые затейливой росписью стены, толстый ковер на полу, мягкий кожаный диван и располагающие к отдыху кресла. Закрыв дверь, Скайт не спеша обследовал покои: гостиную, кабинет, две спальни, большую и малую приемные, комнату для охраны, пять ванных комнат, салон для отдыха, столовую и зимний сад с давно засохшими растениями. Для заброшенного места везде царил идеальный порядок. Если бы не пыль, можно было подумать, что номер прямо сейчас готов принять самого привередливого жильца, будь то политик, звезда киноэкрана, принц или король.

Внимательно осмотрев помещения, Скайт Уорнер вернулся в гостиную. Выключив люстру, он подошел к торшеру и нажал напольный выключатель. Мягкий, приглушенный свет придал предметам нежный, золотистый оттенок.

Уорнер опустился в мягкое кожаное кресло. Он медленно вытянул вперед затекшие ноги и положил их на край журнального столика.

Пошарив в кармане, Скайт достал сигарету и с наслаждением выпустил облако дыма. Здесь он чувствовал себя вполне в безопасности. Теперь можно было на какое-то время расслабиться и прийти в себя.

Свет равномерно освещал комнату, где все в идеальном порядке стояло на своих местах. Со стороны могло показаться, что новый постоялец курит после утомительного пути свою сигарету, чтобы через несколько минут спуститься в шумный бар или пойти прогуляться по освещенной яркими огнями оживленной улице ночного города. Но все было тихо. Ничто не нарушало давящей со всех сторон тишины, в тиски зажавшей человека, одиноко сидящего в кресле.

Не было слышно ни шума пролетавших в небе геликоптеров, ни приглушенных звуков музыки, доносящихся из бара, ни шагов коридорных за дверью, ни гудков автомобилей — всех тех звуков, которые, слившись воедино, создают ни с чем не сравнимый колорит бьющей через край городской жизни. Кругом стояла тишина — тишина мертвого города.

Медленно, словно нехотя, дым от сигареты сизой змейкой поднимался к серому от пыли потолку. Скайт Уорнер сидел в мягком кресле и опустошенным взглядом смотрел прямо перед собой, бессмысленно уставившись в воображаемую точку. Дикое чувство тоски и одиночества холодной рукой сжало сердце. До сознания Скайта, наконец, совершенно отчетливо дошло, что он остался абсолютно один на незнакомой планете. Только бластер, его надежный товарищ, все так же висит на боку в потертой кобуре, создавая иллюзию уверенности и защищенности — двух эфемерных понятий, которые в любой миг могут рассеяться, как дым почти истлевшей сигареты.