Здесь был Шва - Шустерман Нил. Страница 8

— Клёво, — одобрил Шва.

— Сколько? — спросил я.

Я выторговал у них десять баксов в неделю. Абонемент на Шва стоит дороже, чем кабельное телевидение!

В первые недели договора они часто пользовались его услугами. По большей части Шва просили отправиться в учительскую, приткнуться в уголке и слушать, а потом докладывать учсовету все свежие сплетни. Шва без труда проникал, куда велено, за спиной кого-нибудь из учителей потолще, и его ни разу не поймали. Члены ученического правительства поручали ему также околачиваться в столовой и следить, кто тырит оттуда всякие вкусности, которых потом не досчитываются на кассе. Директор школы обвинял в этом учеников. Виновником оказался мистер Спэнкс, школьный охранник.

— Нам бы хотелось нанять Шва в качестве репортёра-расследователя, — такой запрос сделал класс журналистики, прослышав о том, что старину Спэнки схватили за руку. Но члены учсовета развонялись, заявив, что мы не можем работать одновременно и на правительство, и на прессу; а поскольку они, учсоветчики, были первыми, мы обязаны отказать журналистам.

Эта работёнка приносила нам неплохой доход; но самые большие деньги мы зарабатывали на спор — в зависимости от того, сколько человек заключало пари. Поскольку я исполнял роль банка, расплачиваясь при проигрышах из собственного кармана, мы со Шва делили выигрыш пятьдесят на пятьдесят.

— Вызываю Шва на спор зайти в кабинет директора и показать тому нос, а потом выйти оттуда незамеченным.

Проще пареной репы. Выигрыш: $32.

— Вызываю Шва на спор незаметно встать в очередь в столовой перед Гвидо Буккафео, потом сунуть палец в его картофельное пюре и при этом не схлопотать от Гвидо по морде.

Какие проблемы. Выигрыш $26.

— Вызываю Шва на спор провести в школе целый день в одних плавках, и чтобы учителя ничего не заметили.

На этом мы, правда, погорели и проиграли двадцать два бакса, но Шва поймался только на третьем уроке!

Я сказал Шва, что он совсем как Миллард Филлмор [17] — президент, известный тем, что ходил неслышно. Надо сказать, мой синдром среднего пальца понемножку отступил. Ко мне, менеджеру Шва, начали относиться с уважением.

— Рано или поздно вся эта затея кончится крахом, — пророчествовал Айра после того, как Ральфи Шерман разнёс слух, будто Шва умеет телепортироваться. Ральфи никто не верил, однако слух всё равно подпортил нашу репутацию. — Это как в Лас-Вегасе, — говорил Айра. — Ты можешь сколько угодно тешить себя иллюзией, что выигрываешь — шансы всегда будут не в твою пользу.

Я напомнил ему, что мы уже научно доказали: шансы-то как раз в нашу пользу.

— Но вы ещё можете присоединиться к потехе, — предложил я и, не удержавшись, тут же добавил: — А на выигранные деньжата накyпите себе пластилина!

Айре моя шутка смешной не показалась.

Впрочем, как они с Хови ни осуждали наш бизнес, Шва это не смущало, поэтому я тоже старался не поддаваться Айриному пессимизму.

— Тебе бы в школу бизнеса пойти, Энси, — сказал Шва, когда мы с ним как-то уплетали картошку-фри в забегаловке «Фугетта-бургер». — У тебя явная предпринимательская жилка.

— Не-е, — отмахнулся я. — Я просто паразитирую на тебе, как пиявка.

И всё же его слова прозвучали музыкой в моих ушах, причём далеко не минорной. Впервые в жизни у меня заподозрили наличие какого-то таланта. Если не считать того, что мама иногда поговаривает, будто из меня получился бы отличный пекарь, потому что я уже всех допёк.

Не знаю, что на меня тогда накатило. Может, посчитал, что уже знаю Шва достаточно хорошо, а может, у меня проявился ещё один талант — напрочь портить всякие приятные моменты жизни, но я повернулся к своему собеседнику и спросил:

— Слушай, Шва, а что на самом деле случилось с твоей мамой?

Я почувствовал, как он мгновенно напрягся. Именно почувствовал — как будто мы с ним были каким-то сверхъестественным образом связаны друг с другом. Шва прикончил свою картошку-фри, а я — свою. Мы вышли из забегаловки. И только потом, когда мы оказались на улице, он проговорил:

— Она исчезла, когда мне было пять.

И добавил:

— Не спрашивай меня больше, окей?

Что до дальнейшего, то назовите это судьбой, назовите везеньем, назовите это как вам угодно, но следующее пари изменило нашу жизнь навсегда. Может быть, все предыдущие события вели именно к этому моменту. Я частенько задаюсь вопросом, что было бы, если бы мы отказались принять вызов Уэнделла Тиггора.

Я вам уже рассказывал о Старикашке Кроули — отшельнике, живущем на втором этаже над своим громадным (длиной в целый квартал!) рестораном на набережной. Думаю, в каждом городе и каждом посёлке в мире имеется свой затворник, не желающий выходить не то что на улицу, а даже во двор. Это называется водворофобия. Киношники обожают снимать сюжеты про таких чудаков, и в их фильмах вечно получается так, что это нормальный мужик, просто очень одинокий и никем не понятый. Но Чарльз Дж. Кроули — не тот случай. Тут и речи не может быть о какой-то непонятости. Старый, богатый, сдвинутый по фазе, и хотя никто никогда его не видел и не слышал, он дал всем ясно понять, что с ним шутки плохи.

Вот вам пример. Однажды в Хэллоуин окрестные ребята, включая и моего братца, отправились в «яичный рейд» — пошвырять яйца в окна забавы ради. А уж окон на втором этаже у Кроули столько — набросаешься всласть. Сам Старикашка в них не показывается никогда, зато оттуда вечно торчат носы его афганцев. Ну так вот, несколько лет назад брательник с приятелями выходят вечером в Хэллоуин, обстреливают яйцами второй этаж ресторана Кроули и делают ноги. Мы об этом ни сном ни духом, вот только… Первого ноября изо всех продуктовых магазинов нашего района, даже больших сетевых супермаркетов, исчезли яйца и не появились до самого Нового года. «Это ненадолго. Временные задержки поставок», — так говорили покупателям, но все прекрасно знали, что это дело рук Старикашки Кроули. Он потянул за ниточки, и весь район остался без яиц. С тех пор никто не отваживался швырять яйцами в его окна.

Вот эта-то история и привела к самому впечатляющему и потенциально наиболее высоко-выигрышному пари в нашей со Шва невидимой антрепризе. Как я уже упоминал, вызвал нас Уэнделл Тиггор. Довольно изощрённая идея, из чего я делаю вывод, что он не сам до неё додумался: в уме Уэнделла Тиггора столько же остроты, сколько в мясном рулете моей мамы, если из него вынуть весь лук.

Тиггор подошёл ко мне после уроков на остановке школьного автобуса.

— Ну чё, слыхал я про этого пацана, Шва…

Тиггор почти все свои реплики начинает с «ну чё».

— И чё?

— Ну чё… что он вроде как невидимый, что ли…

— Почему бы тебе не спросить его самого? — говорю я. — Вон он стоит.

— Где?

— Да прямо перед твоей физиомордией.

— Привет, — сказал Шва, который и вправду стоял рядом со мной и, следует добавить, непосредственно в поле зрения Тиггора.

— О. — Тиггор прищурил свои свинячьи глазки и смерил Шва взглядом. — Ну чё, как по мне, так он вовсе не невидимый.

— Тогда почему ты пялился прямо в него и не видел?

Тиггор призадумался — вопрос оказался трудным. Из глубин его черепа до меня почти явственно доносился скрип шестерёнок, как в тех фермерских комбайнах, что слишком долго простояли на всех ветрах. Я решил, что если позволить этим шестерням крутиться и дальше, какая-нибудь из них сорвётся, вылетит через ухо Тиггора и, чего доброго, срежет голову невинному прохожему.

— Ладно, забудь, — говорю я. — Чем можем помочь?

К этому времени к нашей беседе стали проявлять интерес и другие ребята.

— Ну чё, я слыхал, что ты выделываешь всякие штуки, — обратился Тиггор к Шва.

— Разговаривай с моим менеджером, — отозвался тот. Тиггор озадаченно вздёрнул верхнюю губу.

— Он имеет в виду меня. Желаешь, чтобы мой клиент оказал тебе услугу? Потому что если это так, ты должен спросить разрешения у учсовета — у них абонемент на услуги Шва. Постановление правительства, сам понимаешь. Но если это не услуга, а вызов — тогда другое дело, нет проблем.