Жмурик-проказник - Веркин Эдуард. Страница 8
Мы с трудом спустили Дохода в гостиную и пристроили его между камином и проходом на веранду. Накрыли палаткой – в свою одежду он уже не влезал. Доход вздохнул и с грустью посмотрел на диван.
Чугун зарычал.
– Ты чего?! – обиженно спросил Доход.
– Чего-чего, – усмехнулась Тоска. – Добычу свою охраняет.
Чугун зарычал еще более угрожающе.
– Да ну тебя, – обиделся Доход и отвернулся к стенке.
Тоска тоже вышла. И Радист. Доход тоже хотел выйти, но не нашел в себе сил подняться на ноги. Чугун остался. Поглядывал на меня, ждал, когда я уберусь. Чтобы остаться наедине со своей дохлятиной.
– Чугун, – сказал я, – пора поговорить серьезно. Пока ты тут барсуков тиранишь, мы можем друг друга поубивать...
– Они меррзкие! – сказал Чугун. – И их очень много. Их надо уничтожать!
– Я хочу с тобой о Выключаторе поговорить...
– Бррат скорро прридет, он с тобой и поговоррит. О чем хочешь...
Чугун неожиданно замер, подергал носом и выскочил на улицу.
– Эй, Куропяткин, – позвал Доход. – Я есть хочу...
Тут я вспомнил про оставшуюся на берегу стряпню и рванул со всей дури к озеру. Опоздал. Картошка с тушенкой сгорела. Напрочь. Это меня разозлило, я схватил котел и зашвырнул его в воду. Котел булькнул. По воде пошли радужные кольца.
Я подумал, что пусть Чугун подавится своей тысячей, если всем на все наплевать, то и мне на все плевать. И я взял маленький котелок и отправился в лес искать мяту и другие успокоительные травы.
Окрестности Чертова омута оказались богаты всяким целебным сырьем. Поговаривали, что в окрестностях озера можно найти даже разрыв-траву, способную открывать все замки и ломать все преграды. Разрыв-траву я не нашел, а нашел дикую мяту, куст валерианы и куст смородины. Нарвал мятных листьев, выкопал валериановый корень, нарубил черенков из смородины. Бросил это добро в котелок и заварил себе успокоительную бурду.
Когда бурда остыла, я выхлебал полкотелка. Мне полегчало. Нервы укротились. Я улегся на мягкий мох и лежал, наверное, часа полтора, наблюдая за облаками. Это тоже успокаивает.
Насмотревшись на облака, я слил остатки успокаивателя в бутылку и вернулся к дому.
Там вроде все было спокойно, народу видно не было, то ли разбрелись все, то ли спали по комнатам, то ли вообще не знаю что. Тренировками на выживание никто не занимался. А из гостиной раздавался свист Дохода, Доход спал, лежа на полу.
Я устроился на веранде и принялся изучать журнал Изобретателя. Но ничего нового я там не обнаружил. Все те же схемы, закорючки и цифры. Тогда я решил еще раз осмотреть сам прибор.
Черная коробочка с красной кнопкой, внутри растекшиеся батарейки. Скучно до одури. Выполнитель желаний должен был выглядеть по-другому. Круче должен был выглядеть. По крайней мере по две кнопки должно было быть.
Со стороны опушки показался Чугун. Он деловито бежал к дому, прижимая к груди здоровенного барсука. На меня Чугун не обратил никакого внимания, независимым шагом проследовал в гостиную. Из гостиной послышалась неразборчивая возня, а потом вой, полный по-настоящему животной тоски.
– Где? – орал Чугун. – Где мои баррсуки! Ты укррал моих баррсуков!
– Нет! – визжал Доход. – Это не я! Я не брал твоих барсуков!
– Отдай баррсуков! Веррни баррсуков!
– Я не брал барсуков...
И все в том же духе. Эта барсучья тема начинала меня уже немножко утомлять, я не большой любитель барсуков. И сил слушать эту фигню про барсуков у меня уже не было, я спрятал Выключатор обратно и решил лучше пойти еще по лесу погулять.
Чугун тем временем совсем рассвирепел – он принялся напрыгивать на Дохода, кусая его за руки и ноги. Доход отбрыкивался, но мышцы его разрослись до такой степени, что ловкости у него никакой не осталось. Доход даже расплакался от досады.
Сверху спустилась Тоска. Она посмотрела на все это безобразие и прошептала:
– Отстань от него, Чугун.
– Сама отстань! – пролаял Чугун. – Иди полетай на метле! Он укррал этих черртовых баррсуков!
– Это я украла твоих барсуков! – громко прошептала Тоска.
– Что?!!
– Это я украла твоих барсуков! Они протухли и уже вовсю воняли! Весь дом ими провонял! Я их выкинула!
– Тык-тык-тык! – Чугун рассвирепел.
Он огляделся в поисках метательного снаряда, схватил кресло и запустил в свою сестру. Тоска присела, кресло просвистело у нее над головой и врубилось в Дохода. Доход снова заплакал.
Чугун схватил второе кресло.
– Ну ладно, братец! – крикнула Тоска. – Напросился! Получи!
Тоска набрала воздуха, открыла рот и запела.
В гостиной будто взорвалась бомба.
Стекла хрустнули и разлетелись мелкой хрустальной пылью. Меня ударило по ушам, я перевернулся через перила и грохнулся на землю.
– А-а-а! – послышалось из дома.
И в этом «а-а-а» я услышал и Дохода, и Радиста, и Гундосова, и Чугуна. Всю компанию.
– А-а-а! – крик повторился.
Я отползал прочь. Причем делал это в очень неудобной позе – на спине.
В дверях дома показался Доход. Доход сумел подняться на ноги и даже нашел в себе силы бежать. Впрочем, во входную дверь он не пролазил. Но это его не остановило – Доход немного поднажал и вынес дверь вместе с коробкой. Он пулей пролетел по полянке и врезался в «уазик».
От мощного толчка «уазик» перевернулся вверх колесами. На траву потекли аккумуляторы, внутри что-то хрустнуло, правый бак треснул, и на траву закапал бензин. Потом, совсем как в фильмах, проскочила искра.
– Бум, – сказал я шепотом.
Но «уазик» не взорвался, он просто загорелся. И Доход немного загорелся, вернее, не он сам, а прикрывавшая его палатка.
Доход зашевелился, стараясь палатку сбросить.
– По земле катайся! – крикнул я.
Доход стал неуклюже кататься по земле, стараясь сбить пламя. Надо было встать, помочь ему, но я опасался, что вот-вот взорвутся баки и тогда нам всем наступит зеленый капец.
Но тут произошло то, чего я даже ожидать не мог. Из двери вышла Тоска, держа в руках здоровенный красный огнетушитель. Она подошла к машине, треснула огнетушитель о борт и в минуту затушила разгоравшийся огонь.
И Дохода заодно затушила.
Я был в восхищении. Никак не ожидал от Тоски подобного поступка. Я даже как-то ее зауважал.
Тоска бросила огнетушитель на землю.
– Два года в кружке юных пожарных, – прошептала она.
И удалилась обратно к себе.
Все это произошло так быстро, что я даже подумать об этом толком не сумел.
В дверях показался Радист. Он сошел на землю, огляделся по сторонам, пощупал голову, затем с железным грохотом рухнул в траву.
Вслед за Радистом из дома выбежал и Чугун. Чугун воровато подскочил к перевернутой машине, понюхал. Потрогал пальцем пену, неприветливо что-то буркнул, потом задумчиво направился в лес. Но до опушки не дошел, уселся на землю и стал обгрызать ногти на правой ноге.
Выглядело это отвратительно. Чемпион по байдарочному спорту, обгрызающий ногти на ноге, – что может быть хуже? Да еще и на фоне догорающей машины.
Гундосов выбрался из дома нормально. Перевернутая и сожженная машина его нисколько не удивила. Вид у него был по-прежнему несколько пришибленный. Но в целом Гундосов был уже вроде бы вменяем. Он подошел ко мне и сказал:
– Мне кажется, что надо заклеить ей рот.
После чего Гундосов тоже свалился на землю.
– Я теперь знаю, чего она хотела, – лежа сказал Гундосов. – Она хотела стать баньши.
– Кем? – спросил дымящийся Доход.
– Баньши. Ведьмой-крикуньей.
Доход захихикал. От смеха все его мускулы пришли в движение, и казалось, что каждая мышца смеется сама по себе.
– А ты чего хотел? – спросил Доход. – Ты, Гундосов? Кем хотел стать?
– Да ничего я не хотел. – Гундосов смотрел в сторону. – Ничего. И ни в кого превращаться не хотел. Со мной же ничего не случилось!
– Достоверная информация, – сказал очухавшийся Радист. – С ним ничего не случилось. Но из этого логически не вытекает, что он ничего не пожелал. Может, он пожелал.