Сексуальный переворот в Оушн-Сити - Листик Джо. Страница 41

– Эй, прекратите! – он сделал попытку остановить мэра. – Вы же его убьете!

Но Николс продолжал экзекуцию с прежним рвением.

– Вы спятили?! – Он – наша последняя надежда!!! – в отчаянии крикнул репортер и заехал мэру по голове какой-то увесистой железкой, случайно подвернувшейся под руку.

Экклстоун и Николс очнулись почти одновременно. Они долго пытались сообразить, что именно послужило причиной столь яростного конфликта, а когда вспомнили, Николс опять полез драться и Джонсон едва смог его удержать.

Экклстоун тоже, наконец, осознал, что дальнейшее запирательство бесполезно.

– Ладно, я вам все расскажу… – смиренно пообещал изобретатель и начал растирать ладонью свою ушибленную цыплячью шею.

Глава 26

Вместе с женским обликом Луис Наварро приобрел еще одно не свойственное ему прежде качество – он стал ищейкой. Ищейкой неутомимой, невероятно напористой и вездесущей.

Пытаясь разыскать таинственных врагов, Наварро прощупывал гостиницы города с той же тщательностью, с какой опытный карманник проверяет содержимое чужих сумок и кошельков. Он делал это с завидным упорством и даже с азартом, предвкушая приближение желанного часа возмездия.

Чаще всего Наварро просто покупал расположение гостиничных администраторов и те, слегка поупрямившись для виду, соглашались оказать ему нужную услугу. По глазам было видно, что эти ушлые ребята мало верят в слезливую историю о брошенной красотке, тем не менее, все, как один, сперва понимающе кивали, а затем, получив свернутую купюру, лезли листать свои учетные книги или же стучали пальцами по клавиатуре компьютеров.

С другими менеджерами, вроде Чейза, у черноволосой мексиканки складывались вполне доверительные отношения, и информацию удавалось получить без денег, что называется, за красивые глазки.

Как прикинул интереса ради Наварро, на пятерых ушлых приходился лишь один администратор-романтик, готовый в любую минуту бросить свою работу, чтобы затем увезти опечаленную красотку в ближайший ресторан.

Время шло, и с каждым днем поисков на листе с внушительным списком отелей и мотелей Оушн-сити оставалось все меньше невычеркнутых названий.

Гостиница «Девять пальм» числилась в последней пятерке черного списка и Наварро отправился туда после завтрака в «Макдональдс» и визита в парикмахерский салон.

Из салона Наварро позвонил Глюкману, с которым он, конспирации ради, не виделся все последние дни. Лео сразу же поинтересовался ходом поисков, а затем посоветовал мексиканцу поменьше привлекать внимание к собственной персоне, сославшись на бешеную активность местной полиции.

– Они ищут тебя круглые сутки! – гудел в трубке голос озабоченного Лео.

– Черта им лысого! В таком виде я не побоюсь прийти на прием даже к начальнику городской полиции.

Глюкман в ответ сдержанно хмыкнул:

– Надеюсь, ты еще не завел себе хахаля!

– Иди ты!… – Наварро едва удержался, чтобы не бросить трубку.

В ходе дальнейшего разговора он не преминул пожаловаться Лео на то, что в районе, где в ничем не примечательном двухэтажном доме с балкончиком ему уже который день приходилось скрываться от полиции, полно сексуально озабоченных юнцов.

– По вечерам эти мерзавцы не дают мне проходу и толпятся перед домом, как шакалы! – громким шепотом сетовал он в трубку. – Не звонить же, в конце концов, копам?!

Глюкман пообещал решить проблему собственными силами, заметив напоследок, что Лу действительно выглядит чересчур уж аппетитно.

После этих слов взбешенный Наварро чуть не разбил трубку о телефонный аппарат и, злобно глянув на испуганных дамочек, что сидели поблизости, зашагал к входным дверям.

Чарли Дьюк еще раз украдкой взглянул на декольте брюнетки, и у него мелькнула мысль, что татуировка на груди посетительницы явно не женская.

– Мне кажется, я знаю, о ком идет речь, – задумчиво протянул он и выжидающе умолк.

– В чем же дело? – подняла брови красавица.

Дьюк шумно вздохнул и потупил глаза:

– Мэм, память – штука ненадежная…

Брюнетка порылась в своей изящной сумочке и, достав пятидесятидолларовую банкноту, протянула Дьюку.

– Этот русский поселился здесь несколько дней назад, – доверительно шепнул голубоглазый вдовец, пряча деньги в карман рубашки.

– С чего вы взяли, что он – русский?!

– Сперва я тоже думал, что чех, но потом услышал, как они ругаются! – авторитетно заявил Дьюк.

– Так он был не один?!

– С приятелем, – подтвердил хозяин гостиницы. – Между прочим, тоже очень подозрительный тип: почти не расставался с биноклем.

– Где они сейчас? – брюнетка явно нервничала.

Дьюк пожал плечами.

– Понятия не имею. Теперь в том номере живут их сестры.

– Сестры?! – изумилась брюнетка. – У него сроду не было сестер!

– Я привык верить глазам.

Женщину, похоже, несколько обескуражил такой поворот дел и она, собираясь с мыслями, умолкла.

– Можно заглянуть в их номер? – спросила мексиканка после некоторых колебаний.

Дьюк кивнул:

– Пожалуйста, но у меня все услуги за отдельную плату.

Поднявшись в номер, брюнетка первым делом принялась осматривать платяной шкаф. Вскоре она извлекла из него мятую желтую футболку, от которой исходил неприятный запах.

– Черт, его футболка! – сверкнула глазами брюнетка.

Но Дьюк был невозмутим.

– Меня не интересует одежда клиентов.

Его последнее замечание заставило женщину вспылить:

– Неужели вы не заметили, что эти подонки нацепили на себя парики?!!

– Кто бы мог подумать…

Брюнетка не стала спорить.

– Вы сказали, они уехали на пляж, – удивительно, но в ее голосе теперь была лишь покорность. – Не вспомните, на какой именно?

Дьюк ухмыльнулся.

– Слишком много от меня хотите!

Когда очередная банкнота исчезла в его вместительном кармане, Дьюк заметил:

– Боюсь ошибиться, но, кажется, они предпочитают «Тропикану»…

Ни слова не говоря, брюнетка бросилась мимо него к выходу.

На этот раз Камакин решил сменить наблюдательный пост, и они с Эдиком устроились поближе к бунгало. Сидя в шезлонгах спинами к океану, приятели с нетерпением ожидали приезда Глюкмана.

Вскоре знакомый «Кадиллак» уверенно свернул с шоссе к стоянке и плавно зарулил на привычное место.

Макс тут же схватился за свой бинокль.

– Превосходно, он один! – услышал Дьячкофф радостный голос приятеля.

– Ты уверен?

– Еще бы! – ликовал Камакин. – Воображаю, каково сейчас Чемпиону!

Дьячкофф сразу состроил кислую гримасу – у него с утра из-за мигрени раскалывалась голова и настроение было хуже некуда.

– Ладно, когда начнем? – мрачно спросил он. Камакин даже не оторвался от окуляров:

– Минут через десять: пусть птенчик сперва нагреет гнездышко.

Неожиданно бинокль в руках Макса дрогнул и затем он быстро подкрутил фокус.

– Боже, какие ножки! – простонал Камакин в следующую минуту.

Дьячкофф презрительно сплюнул:

– Не надоело пялиться на баб?!

– Нисколечко!…

Не довольствуясь одними ножками, Камакин сместил бинокль чуть-чуть вверх, а потом еще и еще.

– Да-а, с такой фигуркой можно плясать канкан на Багамах… – мечтательно протянул он.

– Меня мутит от твоих шуток! – злобно заметил Дьячкофф, но Макс пропустил реплику мимо ушей.

– Постой-постой, я где-то уже видел эту картинку! – вдруг перебил он приятеля, с интересом рассматривая грудь соблазнительной брюнетки в розовом бикини. – Орел с младенцем… Не припоминаешь?

– Не знаю, – Дьячкофф печально посмотрел на свои ногти, которые определенно уже давно нуждались в гораздо более тщательном уходе. – Если ты о татуировке… Такая, вроде, была у парня, что попался с наркотиками.

Камакин медленно опустил бинокль.

– Где это было?

– Как – где?… В этом проклятом городишке! – раздраженно буркнул Эдик.

– А когда? – лицо Макса буквально в секунду стало сосредоточенным.