Последний киногерой - Томпсон Джон. Страница 2

— Хорошо, — наконец сказал он, нагнулся и положил свой пистолет на крышу, залитую черным битумом. — Отпусти парня!

— Всего один пистолет? Я тебе не поверю! — заулыбался Потрошитель своей гнусной улыбкой.

Закусив губу, Джек принялся разоружаться. Из рукава куртки он вытянул длинный стилет, из заднего кармана джинсов на свет появились еще два пистолета. Все оружие упало к его ногам.

— Не верю, — сказал Потрошитель, — это еще не все.

Джек, поразмышляв, приподнял штанину и вытащил из-за носка длинный блестящий тесак. Подумал и отбросил его в сторону.

— Это все?

— Да, если все припомнил.

— Тогда отойди в сторонку. Отойди, отойди! Только играй по-честному.

Не спеша, Джек опустил руку в карман куртки и достал серебристую гранату.

— А это ты тоже считаешь оружием? — он подбросил гранату в руке, поймал, подбросил еще раз и катнул ее к ногам Потрошителя.

— Блестяще, Джек, блестяще! — лицо Потрошителя исказила довольная гримаса.

— Это ненастоящая граната, — уверил его Слэйтер.

— Да, да, я польщен, но сильно в этом сомневаюсь. Энди, подними гранату, — приказал он ребенку.

Мальчик испуганно исполнил приказание и держал в руках гранату, не зная, что с ней делать.

— Энди, подай ее мне, — с манерной ласковостью проговорил Потрошитель. — Эта игрушка не может причинить мальчику вреда, а вот эта, — приподнял свой топор, — может, и даже очень.

Мальчик и отец переглянулись. Энди рванул чеку на гранате. Из казавшегося литым куска металла выскочило тонкое острое лезвие. Энди взмахнул рукой и всадил его в ногу Потрошителя. Потрошитель взревел и, взмахнув руками, качнулся. Страшный, как у средневекового палача, топор, описав дугу, полетел в Слэйтера.

Джек успел бросить свое тренированное тело на крышу. Топор сверкнул в свете прожектора и со свистом унесся в ночь. Возможно, он и попал в какого-нибудь зазевавшегося полицейского, который стоял у стен здания.

Все происходящее казалось нереальным. Оно напоминало театральную сцену, настолько происходящее было ужасно и выразительно.

От испуга слезы застилали глаза Энди.

Контуры отца и Потрошителя расплылись. Мир слился в одно большое цветное пятно.

— Резкость, резкость! — закричал ребенок.

Перед ним на экране были расплывшиеся силуэты Потрошителя и Слэйтера.

Мальчик очнулся и понял, что он находится в зрительном зале кинотеатра, сидит на первом ряду. Он и сам закричал:

— Резкость, резкость! Дайте резкость!

— Не мешайте спать! — крикнул кто-то из темного зала.

Мальчик вскочил и побежал между кресел к выходу. Его волновала судьба героев на экране. Успеет Потрошитель убить Энди, или все-таки Слэйтер в который раз победит зло.

В фойе мальчик подбежал к заспанному билетеру и начал его тормошить.

— Послушайте! В зале показывают картину с нарушенной резкостью. Послушайте!

Но билетер только сонно зевал. И, поняв, что толку от него не добиться, мальчик махнул рукой.

— А, ладно!

И по служебной лестнице побежал еще выше. Он остановился у дверей киноаппаратной и стал стучать в нее кулаками.

— Ник! Ник! — кричал мальчик.

Но тут под ударами мальчика незапертая дверь распахнулась, он увидел старика Ника, киномеханика, дремавшего в старомодном большом, пятидесятых годов, кожаном кресле. Старик беспробудно дремал, положив ноги на пуфик. Снятые ботинки стояли рядом на выложенном мраморными плитами полу.

Обстановка аппаратной напоминала о прошедших временах. Сам кинотеатр был старый, на стенах висели бронзовые бра. В тяжелых рамах на резных панелях красовались портреты давно ушедших кинозвезд. Они улыбались мальчику своими застывшими улыбками.

Старик встрепенулся и поднял на мальчика глаза.

— Дядя Ник, у вас резкость сбилась.

— Ой, никак не могу привыкнуть к новым проекторам, со старыми было куда проще.

Старик смешно засеменил к кинопроектору, выглянул в смотровое окошко, но там уже на темном фоне ползли титры создателей фильма. И среди всех имен самыми большими буквами сияло

— Ничего, — сказал мальчик. — Я видел этот фильм шесть раз. Я помню, чем кончилось.

Старик опустился на стул возле жужжащего проектора.

— Я хочу тебя обрадовать, во вторник привезут новую серию с Джеком Слэйтером.

— Это тот фильм, про который писали в газетах? — воодушевился мальчик.

— Та серия, где бандиты убивают его третьего двоюродного брата. «Джек Слэйтер — 4 — Большая ошибка».

Мальчик взмахнул руками и радостно подскочил.

— Послушай, Дени, — обратился киномеханик Ник к мальчику. — Вечером в двенадцать часов я буду проверять копию этого фильма. Я могу договориться, чтобы тебя пропустили сюда. Будешь смотреть один.

— Интересно посмотреть его до премьеры, — обрадовался Дени. — Его ведь никто не видел, я буду первым зрителем.

Старик ласково усмехнулся и водрузил на морщинистый нос старые очки в тяжелой роговой оправе.

— Что я должен для этого делать, дядя Ник?

— Ничего. Ты просто должен сейчас поспешить в школу и сделать уроки. Осталось не так много времени. Беги домой и приходи ровно в двенадцать. Я буду ждать тебя.

Выйдя из кинотеатра, Дени не удержался и обернулся на рекламные плакаты, закрывавшие чуть ли не весь фасад кинотеатра. Внизу большими размашистыми буквами было написано:

Как и обещал старику Нику, Дени пошел в школу. Он сидел на последней парте и смотрел на пожилую учительницу, которая рассказывала о фильмах, сделанных по произведениям Уильяма Шекспира.

— Коварство, заговор, предательство, секс, любовь, привидения, а в конце все погибают, — размахивая руками, твердила преподавательница. — Что может быть более захватывающим? На первый взгляд, может показаться, что Гамлет не способен на какие — либо действия. То, что вы сейчас увидите, будет сценой из фильма. Многие из вас могли его видеть в рекламном ролике «Поляроида».

В классе, как по мановению волшебной палочки, задернулись тяжелые шторы, и на белом экране появилось изображение.

Перед Гамлетом стоял на коленях убийца его отца. Он, молитвенно сложив руки, твердил:

— Помоги мне, ангел мой!

— Я сделаю это, — сказал Гамлет и вынул кинжал.

Дени зачарованно смотрел на освещенный экран. И Гамлет из старого черно-белого фильма вдруг начал приобретать черты знаменитого актера Шварценегера.

«Не болтай, делай скорее это!» — твердил сам себе Дени, закусив нижнюю губу.

— Я проехал весь свет, — сказал Гамлет — Шварценегер и прикурил толстую сигару.

На черно-белом экране сигара тлела ярко-красным огнем.

Арнольд Шварценегер, игравший Джека Слэйтера в любимом фильме Дени, иронично прищурил глаза и обратился к убийце:

— Вы убили моего отца!

Он схватил мужа своей матери, королевы, за ворот камзола, подбросил в воздух и процедил сквозь зубы:

— Вы убили моего отца! Это большая ошибка! — и бросил новоиспеченного короля в самое сердце готического витража.

В воображении Дени витраж рассыпался на многочисленные осколки цветного стекла, блеснувшего в лунной ночи. А в следующем кадре Джек Слэйтер сидел на камне с черепом бедного Йорика на коленях и говорил:

— Что-то прогнило в датском королевстве, и мне предстоит разгрести этот хлам.

Джек Слэйтер бросил череп прямо в голову подбегавшему рыцарю. Череп взорвался, ударившись о шлем. И вот уже в руках Гамлета — Слэйтера не шпага, а сорока — зарядный автоматический пистолет. И как водится в заправских боевиках, Гамлет начал все крушить и уничтожать на своем пути в датском королевском дворце.

Гремели выстрелы, падали простреленные рыцари, валились канделябры, летали люстры, полыхали портьеры. Даже тяжелые мраморные колонны падали от одного прикосновения Джека Слэйтера.