Друзья познаются в беде - Воробей Вера и Марина. Страница 7

– Переживала, значит, – довольно хмыкнула

Ровенская.

– Есть немного.

– А я в Питер с Гошей укатила.

– Как? – растерялась Света.

– Как… как. Сели в поезд и поехали.

– А с какой стати?

– Проветриться захотелось. По городу на Неве

погулять, в Летний сад сходить.

– Дело, конечно, хорошее. – Света недоуменно пожала плечами. Она бы так никогда не смогла. Но в этом-то и была разница – для Снежаны не существовало запретов и внутреннего самоконтроля. Хотеть – значит мочь! В этом заключалась ее жизненная философия.

– А где вы там останавливались? – спросила Света.

– В «Президент-отеле». В номере, где Тони Блэр с женой останавливался. В той же джакузи плескалась, что и премьер-министр.

– Ну, врешь, Снежана! – не вытерпела Светка.

– Ну, вру! – согласилась, не моргнув глазом, та. – Глупо быть правдивым в мире лжи. – Не могу с тобой согласиться.

– А я на это и не рассчитывала. Но давай замнем для ясности, а то еще, чего доброго, поссоримся.

– Ладно, замнем, – проявила покладистость Света.

– Твои-то улетели? – вспомнила Снежана.

– Еще в пятницу. Они уже сто раз звонили. У них тридцать градусов в тени, а кондиционер в номере не работает. Вот тебе и пять звезд, – сообщила Света и, почувствовав какую-то непонятную тревогу, спросила: – Снежан, а ты правда в Питере была?

– Считай, что так.

Ровенская упреждающе сверкнула зелеными глазами: мол, не лезь в душу. Света не обиделась. Она ведь тоже не всеми своими тайнами делится. А Снежана какая-то дерганая сегодня.

– Я в общем-то могу считать и так, – согласилась она, – но вот что ты Лёнечке скажешь?

Лёнечкой в лицее звали добрейшего человека завуча Игоря Николаевича. Он так сильно смахивал на телеведущего Леонида Якубовича, что прозвище прилепилось к нему само собой.

– У меня для Лёнечки справка есть. – Снежана похлопала по сумке из натуральной крокодиловой кожи. – Гоша сделал. ОРЗ со всеми печатями и подписями, не придерешься.

– А с матерью как будешь разбираться, если она узнает, что ты занятия пропустила?

– Отбодаюсь! Я Зое пару сережек золотых подарила из тех, что мне разонравились, так что она меня прикроет. Скажет, что я эти дни пролежала в постели, а•мамочку волновать не хотели, поэтому в известность не поставили. Дружба, основанная на взаимном интересе, самая надежная, – констатировала Снежана.

– Хорошо, о дружбе вспомнила. – Света кивнула Ольге Дубровской, прошедшей в класс вместе с Юлей Васильевой.

Та ей рассеянно улыбнулась. Девчонки что-то горячо обсуждали, останавливаться не стали.

– Что так? – проявила интерес Снежана.

– Нам сегодня обещали отметки за сочинение объявить. – И, заранее предупреждая вопрос, который обязательно должен был последовать, Света отчиталась: – Первым уроком как раз литература, вторым твоя любимая физра.

– Честно признаюсь, вам удалось меня удивить, – сообщила Мира Григорьевна, едва прозвенел звонок.

– Приятно? – уточнила Тер-Петросян.

– Не могу сказать, что все ваши сочинения доставили мне удовольствие, Карина, – ответила Мира Григорьевна, перебирая тетради. – Впрочем, главная цель, которую я ставила перед собой, была достигнута. Теперь я знаю о вас гораздо больше, чем две недели назад. Я убедилась, что большинство из вас умеет грамотно строить предложения, .правильно выражать свои мысли, вот только сами мысли не всегда кажутся мне правильными. Думаю, мы поговорим об этом поподробнее на ближайшем классном часе, однако одна из ваших работ заслуживает того, чтобы уделить ей время.

Мира Григорьевна нашла то, что искала. Села за стол. Все вытянули шеи. Света тоже. Интересно было узнать, кто так отличился? И с каким знаком – плюс или минус?

– Эпиграф в этом сочинении звучит так: «Книги – это самые спокойные и постоянные друзья; они самые мудрые советчики и самые терпеливые учителя». – Преподавательница обвела взглядом ряды. – Эти строчки принадлежат перу Чарльза Элиота.

– А сочинение кому принадлежит? – спросила Зверева. Ее этот вопрос волновал больше.

– Сочинение написала Света Красовская. Думаю, вы догадались, что ее самый верный и преданный друг – это Книга. Мира Григорьевна благосклонно улыбнулась Свете.

– Кто бы мог предположить? – ехидно отозвалась Тер-Петросян и бросила колкий взгляд на Свету.

Дальше Света уже ни на что не обращала внимания. Она просто оглохла и ослепла на некоторое время. Радостное дребезжание звонка вернуло ее взгляду осмысленное выражение. Девчонки стали покидать свои места. Последними из класса вышли Света и Снежана, остались только дежурные, чтобы проветрить помещение, протереть доску к следующему уроку.

Снежана никак не хотела угомониться. Она шла и зудела Свете в ухо:

– Тебе хорошо говорить, у тебя пять – четыре. Всего лишь над синтаксисом нужно поработать. А у меня вместо отметок – «Проверено». Это как понимать? Вроде: проверено – мин нет? Это даже не единица, это просто плевок!

– А зачем ты написала, что твой лучший друг доллар?

– Прикололась. Васильевой, значит, можно «пентюху» свою в друзья записывать, тебе с книжкой дружить, а мне нельзя проявить фантазию. Деньги, между прочим, это свобода, это исполнение твоих желаний, это… а, проехали! – Ровенская безнадежно махнула рукой. – Ты все равно не поймешь – сколько мы уже об этом говорили…

«Это точно», – подумала Света. Ее многое удивляло в Снежане, особенно ее денежные трудности. Ровенские были сверхсостоятельными людьми, а кошелек Снежаны вечно был пуст. На какие только хитрости подруга не шла, чтобы получить материальную независимость: и тряпки свои фирменные потихоньку в комиссионку таскала, и драгоценности кое-какие в ломбард сдавала, и у друзей занимала, чаще всего без отдачи. Светке тоже приходилось оплачивать то билеты в кино, то стакан сока, но когда у Снежаны заводились «грины» – все! Просто душа нараспашку! Сразу же появлялось великое множество идей и обширный круг знакомых. Где только их не было, этих знакомых – и в кегельбане «Бумеранг», и в кафе в Измайлове, и в «Серебряной стреле», и в Московском дворце молодежи, теперь вот Гоша со своими друзьями…

– Если мать об этом «проверено» узнает, – гнула свою линию Снежана, не замечая молчания Светы, – она меня точно к отцу не отпустит. У нас с ней договоренность: я должна закончить четверть прилично.

– Четверть, кстати, короткая, а ты занятия пропускаешь! – мягко укорила Света.

– Подумаешь, продлила себе каникулы на три дня. Пошли к Нине! – внезапно выпалила она.

– Зачем? Нам в спортзал нужно, переодеваться.

– Успеем. – Снежана уже поднималась по боковой лестнице в кабинет директора. – Ты за меня словечко замолвишь перед ней. Пусть мне Мира тройку законную поставит.

– Снежан, ты соображаешь, что говоришь? Как я могу обратиться к ней с такой просьбой?

– Как все.

Снежана постучала: «Можно?» – толкнула дверь и вошла в кабинет. Света шагнула за ней. Она словно угодила внутрь смерча, который нес ее за собой, не считаясь с ее желаниями.

– В чем дело, девочки? – Нина Викторовна подняла голову от бумаг. Заметив Свету, улыбнулась: – Проходите, присаживайтесь.

Они сели. Света зажато, поправив короткую узкую юбку, Снежана вальяжно, широко расставив ноги в вельветовых брючках. Крокодиловая сумка лежала на ее коленях.

– Так что вас ко мне привело?

Света не знала, с чего начать. Покосилась на Снежану: «Твоя идея. Выпутывайся!» Снежана полезла за тетрадкой.

– Вот, Нина Викторовна. – Она наклонилась вперед, положила свое произведение на край стола. – Мое сочинение.

– Так. – Нина Викторовна взяла тетрадь. – И что?

– А вы посмотрите, что там в конце написано? – едко усмехнулась Снежана.

Нина Викторовна скользнула взглядом по Свете, потом пролистала сочинение. Свете доподлинно было известно, что Нина Викторовна обладала умением скорочтения. Как-то у них в гостях она его продемонстрировала, к всеобщему восторгу.

– Посмотрела, – сказала Нина Викторовна. – Но я что-то не пойму, какие у вас ко мне вопросы?