Остров масок - Мур Улисс. Страница 15

Оставив Рика выслушивать многословные разъяснения Альберто, Джулия прошла с Росселлой в кухню, заметив, что стены здесь выложены мрамором.

– Как начнёшь утро, так и весь день пройдёт, – сказала Росселла. – А слуг ты не видишь у нас, потому что с тех пор, как случилась эта нехорошая история с нашим последним слугой Данте, Альберто не пожелал больше никого впускать в дом, – прибавила она. – И нельзя сказать, что он неправ. В городе ходит столько сплетен и слухов.

Джулия решила, что сплетнями лучше не интересоваться, и промолчала, поднимаясь вслед за Росселлой по лестнице на третий этаж. Там они вошли в комнату, которая, видимо, долго оставалась запертой, судя по тому, с каким трудом Росселле удалось открыть её.

– Минутку, – попросила женщина и, пройдя внутрь, распахнула ставни. Солнечный свет залил комнату, и Росселла воскликнула: – Вот теперь иди сюда и смотри!

Это оказалась спальня: пол выложен чёрно – белыми мраморными плитками, у стены кровать, застланная зелёным покрывалом, напротив круглый столик со множество разных туалетных принадлежностей, с зеркалом и разрисованным цветами тазиком для воды.

– Это девичья комната Пенелопы. – пояснила Росселла. – Когда мы с Альберто переехали сюда, решили сохранить её в таком виде, ничего не меняя.

Джулия прошла по комнате, которая принадлежала Пенелопе, и ощутила запах затхлости и плесени, а также приторный запах духов. И остановилась у большой картины.

– Пенелопа? – тихо спросила девочка.

– Да, – ответила Росселла, подходя ближе. – Красивая, верно?

– Очень красивая. – согласилась Джулия.

На портрете она увидела девушку с длинными светлыми волосами, стянутыми голубой лентой. Девушка стояла у открытого окна в этой самой девичьей комнате.

– Это вы написали? – спросила Джулия, пристально вглядываясь в лицо Пенелопы.

– О нет! Эту картину подарил ей Улисс, когда пришёл просить её руки. Картину написал один фламандский художник, не помню его имени.

Джулия не могла глаз отвести от портрета.

– А знаешь, ты очень похожа на неё! – заметила Росселла. – Поэтому мне и захотелось показать тебе эту картину.

– Вы что, насовсем покинули нас? – донёсся со двора голос Альберто.

– Думаю, пора вернуться к этому старому ворчуну, – засмеялась Росселла, снова закрывая ставни.

Рик с грустным видом сидел во дворе. Альберто поднялся, подождав, пока сядут Росселла и Джулия, тоже опустился на стул и продолжил свой рассказ:

– Поэтому, как я уже сказал, мы согласились купить дом Саури. Поэтому и вы нашли нас.

Рик кратко пересказал Джулии всё, что узнал раньше:

– Фамилия Саури закончилась на Пенелопе, когда она взяла фамилию мужа.

«Вот это да!» – подумала Джулия.

– В городе поднялся переполох, когда стало известно, что маленькая Пенни полюбила какого – то иностранца. Северянина к тому же.

– Именно так, – прибавил Альберто. – Не стану говорить, что случился скандал, но. близко к этому.

Джулия посмотрела на Рика. Он спокойно кивнул, очевидно не понимая, что сейчас выяснилось.

Синьор Колла погладил усы и, возвращаясь к первоначальной теме, спросил:

– Вы ещё не объяснили нам, зачем приехали в Венецию. Это ведь очень длинное путешествие – из Англии.

– Мы ищем одного человека, – объяснил Рик. – Он был другом Улисса Мура, и мы подумали, может, он и ваш друг. Его звали, вернее, зовут. Питер Дедалус.

Имя часовщика повисло в воздухе, подобно дыму. Супруги Колла молчали, словно не зная, что ответить.

Наконец Альберто в смущении произнёс:

– Дедалус, говорите? Впервые слышу это имя. А ты, Росселла?

Синьора Колла тоже отрицательно покачала головой.

– А откуда вы знаете, что Питер Дедалус и Улисс были друзьями?

– Ну… вот… – Рик посмотрел на Джулию, ища её помощи, но девочка, похоже, не прислушивалась к разговору, целиком погрузившись в какие – то свои мысли.

– Джулия?

Услышав, что к ней обращаются, Джулия подняла голову и ответила:

– На самом деле мы не уверены в этом.

Она взглянула на закрытое окно комнаты Пенелопы Мур и опять повторила про себя: «Вот это да!»

– Питер – превосходный мастер. часовщик, если говорить точнее, – объяснил Рик. И, порывшись в рюкзаке, прибавил: – Вот, это наручные часы, сделанные им.

Альберто Колла взял часы с некоторым опасением.

–  Наручные часы?А. что это такое? – Он повертел часы в руках, удивившись их маленькому размеру. – Я очень люблю часы, но никогда не видел ничего подобного.

– Это особенные часы. – ответил Рик. – Видите вот эту сову? Это своего рода автограф Дедалуса.

– А… ну конечно, – сказала синьора Росселла, рассматривая часы. – Сова! У нас тоже есть одна вещица, на которой выгравирована сова. Не так ли, Альберто?

– Да, но это не часы, моя дорогая.

– Нет, но. Она принадлежала Пенелопе.

Рик вспомнил последние слова Нестора, которые он произнёс перед тем, как за ребятами закрылась Дверь времени: «Музыка! Не забудьте, что Питер очень любил музыку!»

– Питер очень любил музыку, – сказал он.

– Вот именно! – воскликнула Росселла. – Видишь, я права, упрямая голова!

Альберто наморщил лоб, а ребята с удивлением посмотрели на женщину.

– Это музыкальная шкатулка! – прибавила синьора Росселла Колла. – Хотите посмотреть?

Рик кивнул:

– Конечно, может оказаться очень даже кстати.

Все четверо поднялись и направились к дому.

– Джулия, что с тобой? – тихо спросил Рик подругу, немного отстав от хозяев. – Ты какая – то странная с тех пор, как вернулась сюда.

– Ещё бы!.. А ты ничего не заметил? – тоже шёпотом спросила она.

– А что я должен был заметить?

– Про Пенелопу.

– Что про Пенелопу?

– Она оказалась последней наследницей в семье, которая закончила свое существование в тысяча семьсот пятьдесят первом году.

Джулия не договорила, Рик сам вскоре догадался, что она имела в виду, и едва не лишился дара речи от удивления. Ну конечно! Ведь если семья Пенелопы Саури закончила своё существование в тысяча семьсот пятьдесят первом году, значит, Пенелопа родилась в восемнадцатом веке.

Следовательно, Улисс Мур совершил путешествие во времени, чтобы жениться на ней.

(…)

Четверо оживлённо разговаривавших женщин шли по улице Килморской бухты.

– Ох, это была такая красивая девочка! – говорила госпожа Бигглз, направляясь к своему дому.

– Очаровательная девочка! – подтвердила госпожа Боуэн. – Моя сестра очень любила её. Во всяком случае, я покажу вам сейчас все её фотографии.

Госпожа Боуэн шла следом за госпожой Бигглз, стараясь защитить от ветра свою новую причёску.

Госпожа Стелла, учительница, заглядывала во все витрины и зеркала заднего обзора на машинах, желая убедиться, что не слишком загорела. А Гвендалин мило поддерживала беседу.

– Надеюсь никто из вас не страдает аллергией на кошек? – поинтересовалась госпожа Бигглз, открывая дверь своего небольшого каменного дома. – Когда тут ещё жила моя бедная сестра, она всё время кашляла. Но прошу вас, располагайтесь!

Синьора Боуэн привычно отряхнула свою юбку, едва прикрывавшую колени, и с неудовольствием подумала: «Тут наверняка всюду полно шерсти!»

Все двадцать котов Клеопатры Бигглз выстроились на лестнице, ведущей на второй этаж. Хозяйка, приветствовала их каким – то особым звуком, а потом предложила гостям:

– Будьте как дома! Я схожу за фотографиями.

Пока госпожа Стелла и Гвендалин разговаривали в дверях, госпожа Боуэн быстро оглядела комнату: как и ожидала, кошачья шерсть лежала здесь повсюду – на всех диванах и креслах, – поэтому она при всём желании никак не могла почувствовать себя как дома. К тому же везде на полу скрипел песок – а в коридоре она заметила целую горку!

– Марк Аврелий, пропусти! – услышали гостьи голос хозяйки дома наверху.

– Вы считаете, мы беспокоим её? – спросила Гвендалин, слыша, как Клеопатра Бигглз открывает и закрывает разные ящики.