Серебряный конь - Митчелл Элайн. Страница 27

Таура заметил сверкающую поверхность реки и мечтал оказаться в ней. Он успел увидеть белый песок, доходящий до самого брода, увидел вереск и большие кусты пимелеи с белыми цветами, окунающей ветки в воду, но, увидев все это, он увидал и людей, и его пронизал ужас его положения. Он знал одно: лучше спуститься немного вниз по течению, а не пытаться лезть в гору, где свежие лошади охотников, несомненно, быстро их настигнут. Все произошло в одно мгновение: он увидел реку, увидел людей, забыл о Бролге и бросился вдоль реки.

Бролга тоже увидел людей, тоже повернул и помчался во всю мочь за Таурой.

Белые фонтаны брызг поднялись в воздух, сверкая на солнце, когда всадники погнали своих лошадей вброд. И началась фантастическая погоня, погоня, ставшая легендой среди людей вдобавок ко многим другим рассказам про невероятные подвиги Тауры.

Таура хорошо изучил местность вдоль реки и знал также множество небольших долин, уходивших в холмы, в которых он искал со своим табуном траву ранней весной. Он решил, что будет держаться этих долин, где было много упавших деревьев, их обломков, и папоротников, там росли чайные деревья, с которых свисал мох и ползучие растения, и в этой путанице живых и мертвых растений вились незаметные глазу ручьи. Таура чувствовал уверенность, что он, так твердо держащийся на ногах и без седока, сможет перегнать даже куда более свежих лошадей в этой местности, где можно было сломать ноги и шею.

Когда его преследовал Бролга, Таура не думал про людей, теперь же, преследуемый людьми, он забыл про Бролгу. Он помчался с головокружительной быстротой вдоль берегов Крекенбека, высматривая именно тот ручей и ту заросшую папоротником долину, куда думал свернуть.

Рискуя покалечиться, Таура обогнул каменный выступ, нависавший над пенящейся водой, пробился сквозь густую путаницу упавших деревьев и плавника, застрявшего здесь в половодье, и все это время слышал позади треск и грохот погони. Еще немного, и он см ожег уйти от реки, влететь в темную щель долины, где цветут рождественский кустарник и чайное дерево, где в неподвижном воздухе стоит жаркий, влажный запах гниющего папоротника, древесины и листвы.

Сердце у него бешено колотилось. Он уже потерял всякий счет времени, невероятно устал, но зато Золотинка уже в безопасности, вместе с Бун Бун и другими кобылами и жеребятами.

Люди были совсем близко, когда Таура свернул в долину. Он услыхал свист веревки и прыгнул в густую чащу древовидного папоротника.

Преодолевая нагромождение гниющей древесины и старых стволов папоротника, беспорядочно переплетающихся друг с другом над ручьем и дне долины, даже Таура спотыкался, устраивая при этом страшный треск, но он знал, что люди на прирученных лошадях не смогут передвигаться с такой же быстротой. У него появилась надежда. Один раз он оглянулся, прежде чем погрузиться в хаос болотных эвкалиптов с темной корой, обвитых зелеными ползучими растениями, обрамленных кустами с листьями-одеялами и низким папоротникам орляком, и, оглянувшись, увидел двух людей на гнедых лошадях, их яркие клетчатые рубашки, а потом увидел Бролгу. Чем это все закончится? Если ему удастся спастись от людей, сумеет ли он уйти от Бролги? Неужели он спасется только душ того, чтобы тут же быть убитым?

Очень быстро бежать было невозможно. Часто приходилось перепрыгивать с одного ствола на другой, оступаться, проваливаться в воду или в хлюпающую черную грязь и дымящуюся кашу из гниющих листьев. В долине стояла удушающая жара, ни ветерка в воздухе, а между тем Тауре пришлось два раза подряд спасать свою жизнь: прошлой ночью, когда ему тоже грозило быть пойманным петлей, и сейчас, когда он бежал уже почти весь день. Таура чувствовал, что силы у него убывают. Но звуки погони позади — людей и Бролги — не затихали.

По всему телу у него струился пот. Необходимо было попить воды. Он сделал громадный рывок, чтобы опередить преследователей и успеть напиться. Он оглянулся и увидал только одного всадника позади Бролги, причем оба, и всадник и Бролга, находились достаточно далеко, так что у него была минута, чтобы попить из глубокой темной луж и Пока Таура пил, он гадал, куда подевался второй всадник. Если он решил подняться выше, думая, что там места не такие загроможденные и ему удастся опередить обоих брамби и встретить их, то он насколько знал Таура, будет разочарован. Стенки долины были изрезаны небольшими, но глубокими ущельями, трещинами и ручьями, и все они заполнены упавшими деревьями, валунами, щебнем или ползучими растениями.

Таура напился, делая судорожные глотки, а потом помчался дальше, и всякий, кому довелось бы наблюдать за ним и видеть, как прекрасный серебряный жеребец прыгает на бревно, переступает ногами и снова прыгает, с легкостью преодолевая ловушку, образуемую спутанными ветвями, и представить бы не мог, насколько тот измучен. Теперь Таура намного опередил преследователей, но они все равно от него не отставали. Погоня превратилась в кошмар, хотя все происходило в замедленном темпе, так как ни одна из лошадей не могла передвигаться быстро в таком буреломе.

Наконец Тауре показалось, что позади него стаяло меньше шума. Он оглянулся на мгновение, бока его раздувались, ноздри расширялись при каждом судорожном вздохе. Сзади оставался теперь только Бролга, но он продолжал погоню.

Тауре была известна еще одна долина в полумиле отсюда, заходящая в горы с юга. Если следовать по ней, она поможет попасть коротким путем обратно к Золотинке и остальным, пасущимся на Пятнистом Быке. Однако нельзя было позволить Бролге преследовать себя вечно. Волнами набегало изнеможение и еще гнев на Бролгу за то, что тот все длит и длит погоню.

Таура достиг небольшой торфяной поляны. Там он остановился и стал ждать с гордо закинутой головой, он задыхался, но, по крайней мере, улучил несколько минут отдыха, пока Бролга преодолевал бурелом большой долины. И когда Таура стоял и ждал, последний отблеск заката в долине исчез.

И тут же глубокую долину начал заливать странный зеленый свет, и на этом зеленом фоне только высокие стройные ленточные эвкалипты выделялись своей величественной белизной. Таура огляделся, он не знал, что в этом странном свете он тоже, как и эвкалипты, выделялся своим бледным великолепием — и в самом деле серебряный конь, как назвали его люди, впервые увидавшие его ночью при свете костра.

Он стоял на небольшом чистом клочке земли близ ручья, посреди спутанных зеленых кустарников, белых колонн деревьев и зеленого света. Стоял и ждал.

И Бролга наконец появился. Он пытался промчаться галопом к своему недругу, но его задерживал весь этот хаос, клубившийся у него под ногами. Он с хрипом вдыхал и выдыхал воздух, зато у Тауры уже было время, чтобы дыхание его немного успокоилось, сделалось опять глубоким и сильным. Бролга выбился из сил, но и Таура был вконец измучен, и все равно они должны были драться здесь, под белыми колоннами эвкалиптов, в постепенно сгущающемся по мере наступления сумерек зеленом свете.

Это была не та драка, какую предсказывала Вед Бел, — та была еще впереди. Это была страниц., драка между двумя лошадьми, которые слишком устали, чтобы серьезно покалечить друг друга, она длилась в тишине до тех пор, пока оба не упали на землю в конце долины, не в силах больше шевельнуться. Спустилась ночь, зеленый свет превратился в серый, а потом темнота накрыла двух лежащих жеребцов.

Нервно залаяла лисица, и внезапно сверху послышался стрекочущий крик большого черного летучего поссума, чей силуэт вырисовывался высоко наверху на белом стволе эвкалипта. Поссум снялся с места и пролетел прямо над лежащими в изнеможении жеребцами. Потревоженная сова издала свой первый ночной крик, и он отозвался эхом в окружающей темноте долины.

Постепенно возникли всякие привычные ночные звуки: в тишине раздавались шорох, шуршание: вомбаты вылезали из нор и тихонько перебирались по лежащему стволу, служившему им мостом через ручей, поссумы лазали по ветвям, покрытым листвой, змеи извивались на земле.