Серебряный конь - Митчелл Элайн. Страница 5

— Пытался проучить Дротика. Может, сейчас на какое-то время перестанет безобразничать.

— Будь осторожен. Он наверняка всегда будет больше и сильнее тебя, — предупредила его Бел Бел.

К ним подошла мать Звездочки.

— Зря вы учите своих сыновей такой самостоятельности. Добра от этого не будет, — сказала она сердито и повернула голову к Тауре: — Куда это ты завел сегодня наших жеребят?

Звездочка, однако, проговорила с несчастным видом:

— Мы сами виноваты… и Дротик.

— Ох уж этот Дротик! — проворчала кобыла. — Скверный из него вырастет конь.

— И скверный враг. — Мирри многозначительно посмотрела на своего сына и потом на Тауру.

Облава на брамби

В особенно ясные дни дикие лошади могли разглядеть скот, пасшийся по другую сторону реки Крекенбек. Изредка им встречался какой-нибудь зверь, пришедший напиться воды, но в основном лошади держались одного места для водопоя, там, куда не приходил скот, потому что где скот — там и человек.

Как-то раз Бел Бел с Мирри и жеребятами поднимались в гору позади особенно высокого гранитного столба. Они еще не вышли из-под деревьев и были скрыты от чужих глаз, как вдруг увидели человека: он стоял на вершине скалы и оглядывал местность.

Лошади замерли на месте, ноздри у них затрепетали. Человек продолжал стоять, широкая шляпа защищала его глаза от солнца, шея была обмотана красным платком, на нем были выгоревшие штаны для верховой езды, в руке он держал свернутый кнут.

— Скотовод, — шепнула Бел Бел. — Где-то там должна быть его прирученная лошадь, а может и пара дружков. Ветер несет наш запах прямо к нему.

— Он его не почует, — с презрением произнес Мирри.

— Зато его лошадь почует.

И впрямь тут же послышалось ржание, стук копыт и даже звяканье удил.

— Он недалеко, надо уходить! — Бел Бел повернулась к Тауре. — Приглядись к нему, сынок. Вот твой главный враг.

Таура не запомнил того, кто пытался схватить его, когда он спал на склоне хребта Бараньей Головы, но с тех пор в нем поселился страх перед человеком. На слова матери он только отозвался: «Бежим!»

Они бесшумно скрылись, и тем же вечером, когда весь табун пасся около широкого потока, Бел Бел с Мирри рассказали Громобою и кобылам с годовалыми жеребятами о том, что видели.

— Не нравится мне это, — закончила рассказ Бел Бел. — Человек этот привык к горам, и привело его сюда не просто любопытство, он явился с какой-то целью.

— Они наверняка знают, что многие из нас всегда проводят здесь лето, — добавила Мирри. — Плохо, если они явились сюда охотиться за нами.

— Ну мы-то получше их знаем эти края, — похвастался Громобой, но вид у него при этом был далеко не радостный.

Бел Бел и Мирри стали с этих пор еще пристальнее следить за своими жеребятами и подпускали их к реке либо очень рано, либо очень поздно, когда люди, жившие в хижинах или палатках, возились около котлов с водой, кипящих на кострах.

Человека видели еще раз, и в этом случае видел сам вожак, когда пасся с табуном на своем привычном месте. Мужчина стоял прямо над ними, как будто высеченный из камня.

Известие это всполошило Бел Бел и Мирри, и они стали еще строже нести караул.

Этим летом выдалось много жарких дремотных дней, и хотя жеребята в основном лежали, растянувшись на траве, и лишь едва подергивающиеся хвосты говорили о том, что они живы, обе матери несли караул по очереди и спали тоже по очереди в течение дня. Но все равно однажды они страшно перепугались, когда услыхали какой-то незнакомый шум далеко внизу.

Что это было? Кто-то продвигался сквозь мертвый сухостой, причем так не ходят никакие дикие звери. Может быть, это прирученная лошадь с седоком?

Никакого запаха они не учуяли, хотя и принюхивались к ветру, и напряженно прислушивались. И опять повторился тот звук. Кобылы разбудили жеребят и потихоньку двинулись наверх.

Когда Таура хотел было вспрыгнуть на большой каменный выступ, Бел Бел щипнула его и оттолкнула назад.

— Не делай глупостей, — одернула она его, — отличную мишень ты из себя сделаешь! Обратно за деревья и веди себя тихо!

Иногда они замирали на месте и прислушивались, но какое-то время никаких других звуков, кроме крика горной сороки и болтовни серых горных попугайчиков, в глубине леса слышно не было. И вдруг во время очередной остановки им послышалось какое-то слабое движение, такой тихий звук, что никто, кроме обитателей австралийского буша, не расслышал бы его, но они знали, что это какой-то дикий зверь вроде них самих. И правда, вскоре мимо проскакали три серебристо-серых кенгуру.

Таура и Ураган пришли в восторг от такой встречи, но Бел Бел и Мирри явно встревожились. Короткое время спустя они увидели четырех жеребят, которые тоже взбирались на гору.

Так они дошли до узкого чистого ручья, где жеребятам захотелось поиграть.

— Быстро попейте, и идем дальше, — скомандовала Бел Бел.

Три черных попугая вдруг вылетели из листвы деревьев, росших около ручья, со своими обычными пронзительными криками, и жеребята в испуге отскочили. Мирри боязливо посмотрела назад.

— Уверена, там что-то происходит, — пробормотала она.

Даже порыв ветра, зашуршавший в блестящих листьях, заставил кобыл нервно вздрогнуть. Тут же они увидели несколько лошадей из собственного табуна, которые направлялись к их главной стоянке — в сторону маленькой террасы, недалеко от вершины гребня. Бел Бел и Мирри догнали кобыл с жеребятами, и Бел Бел спросила:

— Ничего странного в полдень не видели?

Ответила мать Звездочки, вид у нее был испуганный:

— Не видели, но слышали — едут люди верхом и еще кнут тихо щелкал. Что тут понадобилось людям?

Вскоре на небольшом расстоянии от себя они сквозь заросли увидели нескольких кенгуру, которые мелькали между деревьями, держа путь наверх.

Бел Бел повернула голову к Мирри.

— Нас гонят в гору, — сказала она. — Людей, должно быть, очень много.

— Мы туда и идем, — сказала мать Звездочки. — С Громобоем и остальными как-то безопаснее.

Бел Бел кинула взгляд на Мирри.

— Надо думать, они охотятся за нами, дикими лошадьми, а не за кенгуру.

— Счастливо! — бросила Мирри вслед бегущим, когда те потрусили дальше, а потом обернулась к Бел Бел: — Попробуем пройти поперек склона и удрать от людей.

— Ничего лучшего в голову не приходит. Нам бы добраться до расщелины и там спрятаться, но с людьми, возможно, есть собаки… Нам-то с тобой, может, и удалось бы от них убежать, но с жеребятами это труднее. Но все равно идти надо. — И, как всегда, молочно-белая кобыла пошла впереди, оба жеребенка за ней, а Мирри — за ними.

Внезапно в буше наступила угрожающая тишина, стало очень жарко, вокруг сгустился запах скипидара. Бел Бел резко отпрыгнула в сторону, когда у нее почти из-под ног выползла медноголовая змея. За ушами у кобылы выступил нот.

Наперерез ей на холм поднимались два коричневых валлаби.

— Да, нас гонят, — буркнула Бел Бел себе под нос.

Дальше им по дороге попались еще несколько брамби, все в поту, тяжело дышавшие. Передняя лишь на секунду задержалась, чтобы сказать:

— Если пойдете так дальше, наткнетесь на охотников. Они уже недалеко. Лучше следуйте за нами.

— Люди и так повсюду, — отозвалась Бел Бел.- Единственный способ — это попробовать проскочить между ними в обратную сторону.

Остальные лошади, однако, продолжали свой прежний путь в гору, бока у них раздувались, в воздухе стоял густой запах лошадиного пота.

Бел Бел снова пустилась бежать, все быстрее ловко пробираясь сквозь эвкалиптовый лес, она даже перешла на быстрый галоп, когда оказалась на травянистой поляне. Насколько это было возможно, она избегала ступать на камни, чтобы их не выдал стук копыт. Только бы добраться до расщелины..

И тут она увидела первого человека. Он ловко сидел на аккуратной серой лошадке, а рядом с ним трусила квинслендская голубая пастушья собак хилер.

Бел Бел быстро отступила назад и, повернув на сто восемьдесят градусов, погнала перед собой жеребят. Быть может, человек не успел заметить ее. Если отойти назад на несколько сотен ярдов, а потом свернуть вниз, возможно, удастся проскочить через заслон из людей и собак. Но когда она повернула вниз, наперерез ей галопом уже мчались те же всадник и собака.