Конверт из Шанхая - Кузьмин Владимир Анатольевич. Страница 26

– Не верну, я его выкинула. Все равно его не отстирать было. Я тебе, как приедем, сразу полдюжины куплю. Ой! Я же вам про более важное не рассказала.

– Да, да! – припомнил прерванный разговор Иван Порфирьевич. – Отчего вы лекарствами интересовались, Дарья Владимировна?

– Подождите, пожалуйста, – перебил его дедушка. – Я ей два слова все ж таки выскажу. Такими шутками вы могли человека до сердечного приступа довести…

– Софью Яковлевну? Да ни в жизни! Ее ничем не доведешь, зря не беспокойтесь.

– Так мог сторонний человек увидеть. Да и увидел.

– Ладно вам, Афанасий Николаевич! – неожиданно заступился за меня господин Еренев. – Все завершилось благополучно и безобидно. А коли и результат даст, ради которого все и затевалось… Вы же сами видели, что наша дражайшая Софья Яковлевна господином капитан-лейтенантом помыкала.

Тут они заспорили на темы воспитания, я немного послушала, поймала паузу в речах и спросила вполне невинно:

– Так про хлороформ можно уже и не рассказывать?

Понятно, что рассказывать мне пришлось.

– Вот ведь какое совпадение, – после долгого молчания поделился своими размышлениями Иван Порфирьевич, – все преступники, с которыми вас, Даша, сводила судьба, не спешили скрыться. Первый пытался довести до конца свои дела, алчность свою потешить. Другого удерживали иные обстоятельства. И сейчас логика подсказывает, что со смертью господина банкира преступник своей цели не достиг. Вероятнее всего, и печать сорвана преднамеренно. Среди украденных бумаг не нашлось того, что преступник искал. Он и попробовал учинить обыск повторно.

– Но в купе ничего не тронуто, – заметил дедушка.

– Верно. Но если этот человек умен, то он сумел скрыть следы своих поисков.

– Значит, наследники здесь ни при чем? – разочаровался дедушка.

– Из всего следует, что убийство вышло случайно, и смерть господина Соболева не была целью преступника. Так что вы правы, и наследники здесь ни при чем.

– Тогда что же преступник искал?

– Правильнее сказать, что он ищет.

– Полагаете, что и со второго раза он не нашел нужного?

– Полагаю, хотя как раз здесь уверенности нет. Зато подозреваемых у нас три вагона! Давайте отбросим тех, кто подозрителен менее всего. Всех нас, кто выехал из Томска, целиком и полностью. Думаю, что и обслугу можно будет исключить, если вся бригада, как это принято, уже сработавшаяся и без случайных людей. Но я специально спрошу об этом. Далее… Кого еще можно исключить из списка подозреваемых?

– Машу и Ирину Родионовну, – тут же сказала я. – Знаю, что это не аргумент, но очень они не похожи на преступниц. А у Маши еще и алиби есть на вчерашний вечер. Хотя нет у нее алиби, в купе убитого, скорее всего, проникли еще позже, чем мы расстались.

– Вы правы, и это не аргумент. Но тем не менее я с вами соглашусь, потому что и ваши ощущения имеют значение. А вот остальных обитателей первого класса отбрасывать до поры не станем. Даже Софью Яковлевну с ее служанкой, не говоря уже о мужчинах.

– А про пассажиров второго класса нам совсем немногое известно, – продолжила его рассуждения я. – Кроме мистера Фрейзера, я ни за кого не поручусь. Хотя еще все три офицера мне кажутся людьми достойными и на преступление не способными. Других же мы просто не знаем, да и видели их мельком. А одного человека и вовсе не видели. Загадочная личность.

– Э! С тем человеком все яснее ясного, – заверил нас дедушка. – Запой у того пассажира.

– Я тоже про него слышал. Но это может быть и игрой. Сидит человек у себя в купе целыми днями, а по ночам выходит аки тать. Нужно будет к нему присмотреться.

– О-го-го! Получается, что у нас подозреваемых шестнадцать человек из вагона второго класса, плюс четверо из вагона-салона. Ровно двадцать, если вдруг кто из железнодорожников к нам в список не угодит.

– Вот давайте и начнем ко всем присматриваться. Учиним негласный надзор.

За разговором мы и не заметили, что поезд подошел к станции. Только суета в коридоре заставила нас отвлечься от раздумий и составления планов сыска.

– Надо бы и ноги размять, – предложил дедушка. – Как я понимаю, это Омск и в пути мы уже двое суток. И стоянка здесь полчаса, есть время прогуляться.

Мы прогулялись до здания вокзала, заглянули в газетный киоск, посмотрели, что продают в киоске книжном. Потом прошлись по перрону, посмотрели на строящийся пристанционный храм. Столкнулись с нашими поручиками, выходящими из буфета. Отбились от цыганки, предлагавшей угадать судьбу. Я купила коробку конфет, чтобы поздравить Машу с успешным дебютом в роли привидения. Ко второму удару колокола мы были у вагона.

– А мне телеграмма пришла, – сообщил нам господин Еренев. – Наследницей, притом единственной, господина Соболева является его родная сестра, состояние которой в несколько раз превышает это самое наследство. Вот так! Да это мы и сами вычислили. А что касается бумаг покойного, то все в один голос уверяют, что никаких ценностей у него при себе не было. Даже денег он имел при себе относительно немного, потому как должен был получить крупную сумму в Москве. Так что ценности в качестве причины преднамеренного убийства исключаются. Важные документы тоже. Вопрос – что же нужно преступнику?

– Я бы на вашем месте так просто от ценностей не отказывалась, – возразила я. – Вдруг он вез их тайно?

– Конечно, – не стал возражать Иван Порфирьевич. – Украл в монастыре тот самый изумруд размером с куриное яйцо. Извините, что насмехаюсь над вашими словами, но уверен, что и я, и вы, и Афанасий Николаевич нашли бы более спокойный и безопасный способ для перевозки драгоценностей. Михаил Наумович менее всего был похож на Софью Яковлевну, что буквально увешана камнями. Вон как сверкает. Вот кого следовало ограбить, но никто не покушается.

Последние слова он произнес едва ли не с сожалением.

Действительно, Софья Яковлевна для ограбления подходила больше любого другого пассажира. Но меня это вовсе не интересовало. Первый телеграфный ответ из Томска нам ничего не дал. Или дал? Ладно, додумаю после. Может, второй будет более ценным? То, что он придет позже, меня не смутило. Как мне казалось, задание, которое я придумала для Пети, было более сложным, чем вопросы товарища прокурора. Да и возможности у него были несравнимые с возможностями полиции. Так что времени ему нужно было больше. И раз он до сих пор молчит, значит, есть надежда на результат.

17

Господа артисты, вчера по большей части спавшие и днем, и ночью, сегодня выглядели бодрее. Пошли разговоры про новый концерт и, конечно, все стали непрестанно ходить друг к другу.

Господин Еренев отправился узнавать про загадочного пассажира-невидимку и про состав поездной бригады.

Я решила в компании с Машей попробовать хоть что-то разузнать про пассажиров из двух «ненаших» вагонов. Но сначала нужно было обсудить нашу вчерашнюю проделку.

– Поздравляю с дебютом! – сказала я Маше, протягивая ей коробку конфет.

– Ой! Вот неожиданность! И опять же, я ведь не на сцене выступала.

– Это не важно. Важно, что роль вы сыграли, и даже два зрителя у вас было.

– Как же два? Вы же сказали, что вам ничего видно не было…

– Мне не было. Зато проводник вас видел. Он в полном восхищении.

Я пересказала слова проводника и добавила, что особенно мне понравилась фраза о том, как невесомо двигалось привидение.

– А мне-то казалось, что ноги у меня из чугуна, – удивилась Маша.

– Вы Софью Яковлевну уже видали?

– Видела. Похоже, что она вчерашними событиями не обескуражена. Все такая же энергичная, Розу свою загоняла.

– А что с нашим офицером?

– Пока не знаю. Но Софья Яковлевна за ним ни разу не посылала за все утро! А то все прежние дни этим и начинала. «Ах, я без Алексея как без рук. Позовите его, Роза, а то от вас самой толку никакого!»

Господин капитан-лейтенант, едва будучи упомянут, тут же объявился в салоне.