Голодный дом - Блох Роберт Альберт. Страница 3

Когда муж вернулся с работы, в доме стало совсем тихо, но почему-то это было еще хуже. Будто нечто затаилось, дожидаясь наступления ночи. Именно поэтому жена переоделась пораньше и, все время что-то мурлыча себе под нос, принялась прихорашиваться, кружась перед зеркалом (трудно разглядеть что-либо отчетливо, если крутиться перед зеркалом). Именно поэтому муж смешал коктейли загодя, чтобы успеть до приготовленного на скорую руку обеда выпить по паре стаканчиков чего-нибудь покрепче (если выпьешь, то трудно разглядеть что-либо отчетливо).

Вскоре начали собираться гости. Титеры с ходу стали жаловаться на извилистую дорогу через холмы, по которой им пришлось добираться. Вэлльянты принялись восхищаться старинной панельной обшивкой и высокими потолками. Эрсы ввалились с громкими криками и хохотом, и Вик тут же заметил, что дом похож на фантазию Чарльза Аддамса. Это замечание послужило сигналом к выпивке, и когда прибыл Хэкер с женой, гомон Гостей уже почти перекрывал грохочущее радио.

Хотя и он и она пили не переставая, они никак не могли избавиться от ощущения, что Оно Где-то рядом. Упоминание Чарльза Аддамса было дурным знаком, а за ним последовали другие мелкие неприятности. Толмэджи явились с цветами, и она пошла на кухню, чтобы поставить их в вазу из граненого стекла. На кухне, наполняя вазу водой, она на какое-то время осталась одна, и стеклянные грани под ее пальцами вдруг потемнели – нечто, отражаясь в стекле, пристально смотрело на нее. Она тут же обернулась, но в кухне никого не было. Она стояла там совершенно одна, держа в руках сотни внимательных глаз.

Ваза выпала из ее рук, в кухню тут же сбежались гости – Эрсы, Толмэджи, Хэкеры и Вэлльянты; вслед за ними появился и ее муж. Толмэдж заявил, что она злоупотребляет алкоголем, и это показалось хорошим поводом выпить еще. Муж ничего не сказал, только принес другую вазу для цветов. Однако он наверняка обо всем догадался, поскольку, когда кто-то из гостей предложил совершить экскурсию по дому, он тут же их отговорил.

– Мы еще не прибирали наверху, – сказал он. – Там ужасный беспорядок, будете спотыкаться о ящики и коробки.

– Кто там наверху? – спросила миссис Титер, входя на кухню вместе со своим мужем. – Мы только что слышали жуткий грохот.

– Наверное, что-то упало, – предположил хозяин дома. Но при этом не осмелился посмотреть на жену, а она – на него.

– Может быть, еще выпьем? – спросила она. Суетливо смешала и разлила напитки, и не успели гости наполовину опустошить свои стаканы, как муж вновь их наполнил. Алкоголь развязал языки, и болтовня гостей помогла заглушить другие звуки.

Эта тактика сработала. Постепенно гости по двое и по трое плавно перетекли обратно в гостиную, и она наполнилась смехом и громкими голосами, которые вкупе с игравшим на полную мощность радиоприемником перекрывали все таинственные звуки ночи.

Он разливал коктейли, а жена предлагала их гостям, и хотя они оба пили наравне со всеми, алкоголь на них не действовал. Они двигались по комнате осторожно, словно их тела были хрупкими сосудами – бездонными бокалами, которые могли в любой момент разбиться вдребезги от внезапного резкого звука. Бокалы были все время наполнены алкоголем, который, однако, не пьянил хозяев.

Гости отнюдь не походили на хрупкие бокалы: они пили, не испытывая ни малейшего страха, и спиртное действовало на них, как обычно. Они чувствовали себя непринужденно, бродили по дому, и вскоре мистер Вэлльянт и миссис Толмэдж сами по себе отправились на экскурсию наверх, но, к счастью, никто не заметил, как они ушли, никто не обратил внимания на их отсутствие. Только спустя какое-то время миссис Толмэдж сбежала по лестнице и заперлась в ванной.

Хозяйка мельком увидела ее в коридоре и последовала за ней. Она постучала в дверь ванной и, получив разрешение войти, приготовилась осторожно расспросить миссис Толмэдж, узнать, что с ней случилось. Однако расспрашивать ее не потребовалось. Миссис Толмэдж, рыдая и заламывая руки, сама бросилась к ней на грудь.

– Что за подлые шутки! – выпалила она, заливаясь слезами. – Он прокрался в комнату, чтобы подглядывать за нами. Грязная свинья. Положим, мы там целовались, но ведь больше ничего не было. Как будто он сам не клеился весь вечер к Твен Хэкер. Вот только хотела бы я знать, где он раздобыл бороду. Перепугал меня до смерти.

– Что же все-таки случилось? – спросила хозяйка, уже догадываясь, что именно так произошло, и со страхом ожидая подтверждения своих опасений.

– Мы с Джефом были в спальне, просто стояли там в темноте, честное слово, и вдруг дверь приоткрылась. Я заметила свет из коридора и обернулась, чтобы посмотреть в зеркало, кто там. Кто-то стоял в двери, я разглядела его лицо и бокал в руке. Это был мой муж, только почему-то с бородой, он крадучись вошел в комнату и уставился на нас…

Рыдания поглотили окончание фразы. Миссис Толмэдж содрогалась всем телом, не замечая, что ее дрожь передалась Хозяйке дома. Несмотря на это, хозяйка сумела уловить окончание ее рассказа.

– … выскользнул прежде, чем мы опомнились. Ну ничего, – он у меня дома сполна получит. Испугал меня до смерти из-за своей дурацкой ревности. Ну и лицо у него было в зеркале…

Хозяйка, как могла, пыталась успокоить и утешить миссис Толмэдж, но при этом ничто не могло унять ее собственное волнение.

Тем не менее, спустя некоторое время им удалось достичь некоего подобия нормального состояния, они вышли в коридор, чтобы присоединиться к остальным, и именно в этот момент услышали возбужденный голос мистера Толмэджа, заглушающий бурные выкрики гостей.

– Стою я в ванной, а эта старая ведьма подходит сзади и начинает корчить рожи в зеркале. Что задела? Что творится в этом доме?

Ему казалось, что все это смешно и забавно. Остальным тоже. Почти всем. Хозяин и хозяйка стояли среди гостей, не решаясь взглянуть друг на друга. Их застывшие улыбки походили на трещины в стекле. Ведь стекло такое хрупкое.

– Я вам не верю! – раздался голос Гвен Хэкер. Она выпила большой коктейль, а может, и целых три. В любом случае, ей было более чем достаточно. – Пойду-ка сама посмотрю. – Она подмигнула хозяину и двинулась в сторону лестницы.

– Эй, постойте! – Но было уже поздно. Она прошла мимо него нетвердой походкой.

– Прямо как в канун Дня всех святых, – сказал Толмэдж, слегка подталкивая хозяина локтем. – Старушка с какой-то невообразимой прической. Я ее хорошо разглядел. Какие еще сюрпризы вы тут для нас приготовили?

Хозяин начал, запинаясь, оправдываться, лишь бы остановить этот поток идиотской болтовни. Жена подошла ближе, чтобы послушать, что он говорит, желая поверить ему, готовая на что угодно, только бы не думать о Гвен Хэкер, которая там, наверху, совершенно одна, смотрит в зеркало, надеясь увидеть…

Сверху донесся вопль. Не плач и не смех, а именно вопль. Хозяин бросился вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки. За ним следом кинулся дородный мистер Хэкер и потянулись остальные, внезапно притихшие гости. Слышался только топот ног по ступенькам, тяжелое дыхание Хэкера и непрерывный пронзительный крик женщины, столкнувшейся с невыносимым ужасом.

Ужас был в голосе Гвен Хэкер и во всем ее теле, когда она, пошатываясь, вышла в коридор и упала в объятия мужа. Из ванной струился свет, освещая зеркало, начисто лишенное какого-либо отражения, и освещая лицо Гвен, начисто лишенное какого-либо выражения.

Все столпились возле четы Хэкеров: хозяин и хозяйка – с двух сторон, а гости – передними. Так они и проводили супругов по коридору до спальни и помогли мистеру Хэкеру уложить жену на кровать. Гвен потеряла сознание; кто-то пробормотал, что надо бы вызвать доктора, кто-то заметил, что, мол, ничего страшного, она через минуту придет в себя, а кто-то из мужчин сказал: «Ну что ж, пожалуй, нам пора собираться домой»:

Казалось, все только сейчас ощутили мрачную атмосферу старого дома, впервые услышали, как скрипят половицы, стучат оконные рамы и хлопают ставни.

Все как-то вдруг протрезвели и страстно возжелали поскорее уйти.