Изумрудный атлас - Стивенс Джон. Страница 64

В животе у нее екнуло, и Кейт поняла, что все получилось.

Она открыла глаза и увидела свою мать, в том же положении, в каком оставила ее — рука на ручке двери, изумленно приоткрытый рот. Кейт посмотрела на доктора Пима. Тот сидел за своим столом и улыбался.

— Ой, что это? — Мама сделала шаг назад. — Ты только что была здесь, а теперь… Ой, как же это?..

Эмма и Габриэль прятались за поваленным деревом на опушке леса, в сорока ярдах от плотины. Ее охраняли трое морум кади с факелами. Габриэль снял с плеча лук и приладил стрелу. Еще две стрелы были предусмотрительно воткнуты в землю. Он ждал, когда туча скроет луну.

Эмма смотрела на темное пространство воды за выходом из ущелья. Она пыталась представить себе, что будет, когда плотина вдруг обрушится и вся масса черной воды хлынет вниз, прямо поверх водопадов, увлекая за собой корабль, детей, ее сестру и все-все-все. Нет, они этого не допустят!

— Габриэль…

— Ш-ш-ш-ш.

Он повернулся и посмотрел в чащу деревьев за их спинами.

— Что еще?

— Не знаю. Что-то.

Тень накрыла их; посмотрев в небо, Эмма увидела, как последний сияющий ломтик луны скрывается в туче. Послышался тихий свист, и сначала один, а потом и второй факел упали на землю; Габриэль в третий раз оттянул тетиву, и оставшийся горящий факел, кувыркаясь в темноте, свалился в ущелье.

— А теперь тихо, — прошептал Габриэль. — Они могут быть внутри.

Они перебежали открытый участок между деревьями и плотиной, Эмма перешагнула через шипевшие трупы Крикунов, а Габриэль остановился, чтобы подобрать непогасший факел. Прямо перед ними темнела плотина, возвышаясь на семь или восемь футов над краем ущелья. Вблизи сооружение оказалось еще более внушительным, чем издалека, и Эмма только теперь поняла, что ошибалась, представляя себе плотину сплошной деревянной преградой. Она оказалась совсем не такой, внутри у нее была дверь, а когда Габриэль открыл ее, то Эмма увидела лестницу, круто уходившую вниз. Габриэль пошел первым, убедившись, что проход свободен, он поманил за собой Эмму; на лестнице сильно пахло водой, они спустились на два пролета вниз, освещая факелом ступеньки, и вышли на подобие узкого балкончика.

— Ух ты! — Эмма оцепенела, вытаращив глаза.

Над всей плотиной были протянуты фонари, заливавшие тусклым оранжевым светом хитросплетение деревянных балок, протянувшихся от стены к стене, словно ребра огромного зверя. Странное это было ощущение: стоять на маленьком балкончике, зная, что под ногами осталось еще несколько десятков ступеней, а в обе стороны, плавно изгибаясь, простирается огромная масса плотины — казалось, будто находишься посреди какого-то исполинского сооружения. В то же время расстояние между передней и задней стенами плотины было никак не больше двадцати футов, поэтому возникало чувство тесноты и скученности. Эмма крепче вцепилась в перила, чтобы успокоиться.

— Даже не верится, что она внутри полая, да?

Габриэль не ответил.

— Что это за шум? — спросила Эмма.

Какой-то зловещий, скрипучий стон поднимался и плыл со всех сторон от них.

— Под давлением воды балки трутся друг о друга.

Эмма представила себе огромную массу воды, давящую на выгнутый фасад плотины. Она вдруг почувствовала себя в чреве огромного деревянного кита.

— Смотри.

Эмма перевела взгляд туда, куда указывал Габриэль. Далеко внизу, за тусклым оранжевым маревом, виднелась россыпь зеленых огоньков, мерцавших на передней части плотины.

— Химические фугасы. У нас мало времени. Когда свет станет красным, мины взорвутся.

Туча вопросов забурлила в голове у Эммы: сколько именно у них времени? Как можно обезвредить химический фугас? И что это вообще такое? Но прежде чем она успела задать хоть один из этих вопросов, Габриэль швырнул ее на пол, и что-то с диким визгом пронеслось прямо над ними.

Габриэль мгновенно вскочил, натягивая лук. Все еще лежа на животе, Эмма задрала голову. Темная тень сновала между пролетами плотины, приближаясь к ним. Эмма увидела, как пущенная Габриэлем стрела отрикошетила от тела непонятного существа, не причинив ему никакого вреда. Две следующие стрелы постигла та же участь, а неуязвимая тварь, как стервятник, опустилась на перекладину в нескольких ярдах над их головами.

Ничто из того, с чем уже довелось встретиться Эмме — ни Крикуны Графини, ни слепые подземные салмак-тары, — ничто не подготовило ее к тому, что она увидела. У чудовища было человеческое тело — самые обычные руки, ноги, плечи, но при этом Эмма в первый момент подумала, будто перед ней сидит летучая мышь. Это впечатление создавали кожаные крылья, длинные когти, глубоко впившиеся в дерево балки, и серовато-черная шкура, щетинившаяся тонкими темными волосками. Картину довершал неестественно узкий череп, глаза, похожие на узкие черные щелки, и отвратительно выдвинутая вперед нижняя челюсть, набитая десятками острых, как иглы, зубов. Эмма невольно представила, как эти зубы впиваются в ее тело.

Габриэль опустил свой лук и рывком поднял Эмму на ноги.

— Что… Что это?

Вместо ответа Габриэль обнажил свой фальшион. Тварь с тихим шипением следила за каждым его движением.

— Это то самое чудовище, которое Графиня держала на корабле. Мне показалось, что я еще в лесу его заметил. — Он развернул Эмму к себе, чтобы посмотреть ей в глаза. — Ты должна обезвредить мины. Теперь все зависит только от тебя. Поняла?

— Но как же?..

— Обо мне не беспокойся. И что бы ни случилось, не смотри наверх. А теперь беги!

Габриэль толкнул Эмму к лестнице. Задержавшись на миг, она обернулась и увидела, как мерзкая тварь взлетела, широко распластав кожаные крылья, и разинула пасть, сверкнув в темноте всеми своими зубами. Габриэль поднял свой фальшион.

Эмма бросилась бежать, и визг чудовища летел вслед за ней по лестнице.

Майкл и старый волшебник скользили по озеру к кораблю Графини. Они нашли на берегу брошенную лодку («шлюпку», как про себя назвал ее Майкл).

— Божий промысел! — только и воскликнул доктор Пим.

Весла оказались не нужны: доктор Пим прошептал несколько слов, и суденышко сорвалось с места, разрезая гладь озера.

— Но ведь они увидят, что мы подходим? — спросил Майкл, крепче цепляясь за борта, чтобы удержаться.

— Не беспокойся! — крикнул волшебник, борясь с ветром, относившим его слова. — Для злых глаз мы будем не более чем клочком тумана. А теперь тихо. Мы подходим.

Лодка постепенно замедлила ход, и Майкл заметил две темные фигуры, стоявшие на палубе корабля Графини. Доктор Пим еле слышно прошептал что-то, и, к великому изумлению Майкла, обе темные фигуры вдруг дружно схватились за перила и спрыгнули в воду. Майкл ждал, что они выпрыгнут на поверхность, но через несколько мгновений вода успокоилась, и он понял, что стражи утонули.

Доктор Пим причалил лодку к лестнице, спускавшейся с одного борта корабля.

— Быстрее, мальчик мой. Шум может привлечь внимание.

Едва они коснулись ногами палубы, как Майкл услышал грохот тяжелых башмаков, и четверо морум кади выскочили из темноты, по двое с каждой стороны судна. Доктор Пим схватил Майкла за руку и только успел шепнуть: «Не шевелись», — как Крикуны выхватили мечи; теперь они были так близко, что мальчик видел мертвенную бледность их кожи, и ему пришлось собрать все свое мужество, когда вокруг засверкали клинки и раздался оглушительный звон металла о металл: все произошло так быстро, что только когда четыре дымящихся тела рухнули на палубу и затихли, Майкл понял, что морум кади сражались друг с другом.

Майкл разинув рот уставился на волшебника.

— Как вы это сделали?

— Замешательство и дезориентация. Главное оружие каждого мало-мальски стоящего волшебника. А теперь идем. — С этими словами доктор Пим торопливо зашагал по палубе.

По пути они встретили еще двоих стражей. С первым они едва не столкнулись, когда выходили из-за угла. Прежде чем морум кади успел наброситься на них, доктор Пим взмахнул рукой, и стражник, выронив меч, уселся на палубу, бессмысленно глядя куда-то в пространство.