Недолгие зимние каникулы - Добряков Владимир Андреевич. Страница 13

— Пожалуйста. Я же ничем не рискую.

— Ну, ехал Грека! Не знаешь ты меня, Борька! Приходи сегодня вечером. Увидишь!

— Ты поесть только не забудь, — пошутил я. — А то застану в 18.00 труп с деревяшками в руках.

— Труп! Ха-ха! Ну, ты даешь! Приходи, увидишь!.. — Грека перестал смеяться и повторил: — Приходи, не опаздывай. Котька тоже будет. Заодно обсудим второе занятие нашего клуба. Есть идейка.

Может, я секунду всего помедлил, не больше. Посмотрел Греке прямо в желтоватые глаза и сказал:

— Хочу только предупредить: если будете хулиганить или лазить по всяким там подвалам, то я не согласен. Так и знай.

Грека отодвинул полированные детальки в сторону, удивленно поднял голову.

— Смотри ты, заговорил как… Слушай, Боренька, а ты не забыл, кто у нас командир?

— Помню. А хулиганить все равно не стану. Хватит с нас и тех испорченных парт. Пока, командир. До вечера.

Я сам не ожидал, что смогу так хладнокровно и независимо разговаривать с Грекой. Оказывается, есть у меня сила воли. И с партами доведу дело до конца. Теперь уж обязательно доведу — ключом-то обзавелся. Жаль вот — никто не узнает об этом. И Алеша не узнает. Наверно, будет по-прежнему считать «шестеркой».

Мне это показалось таким несправедливым и обидным, что, когда подошел к ожидавшему Алеше, то не смог скрыть своей неприязни к нему.

И Алеша, в свою очередь, дулся. Видимо, считал, что я должен сам во всем признаться.

Так и шли, молча и недовольные друг другом.

— Не желаешь разговаривать — не надо, — произнес наконец Алеша и вынул ключ. А потом достал из бокового кармана маленький напильник — надфилечек. — Если ключ не будет подходить, то подпили немножко этот зубчик. И здесь. Понял? На, держи. Я все-таки верю, что отпирать чужие замки в подвале не станешь.

Я держал в руке ключ, напильник и растерянно смотрел в спину удалявшегося Алеши. Уходит. Уходит самый, наверное, лучший и надежный мой друг, который не обижал меня никогда, и вытащил из воды, и сделал вот этот ключ, и который неизвестно что думает сейчас обо мне. Может, самое плохое. Да и как не думать — натемнил, насекретничал!

— Алеша! — крикнул я и кинулся вдогонку.

Он обернулся. Я подбежал и, задыхаясь, выпалил:

— Хочешь, все-все расскажу, чтоб ничего плохого не думал…

Я решился, и ничто уже не могло остановить меня.

— Этот ключ — от нашего класса. А хочешь знать, зачем он понадобился мне?..

— Боря, может быть, сядем? — Алеша показал на заснеженную лавочку в крохотном скверике. — И почему так волнуешься? Весь дрожишь…

— И ты дрожал бы на моем месте… Вот какое, Алеша, дело: я должен обязательно покрасить парты в нашем классе.

— В нашем? Но мы же вчера красили!

Мне оставалось лишь горько усмехнуться:

— Красили! А мы потом перекрашивали. С Грекой и Котькой. Знаешь, чем перекрашивали? Не догадаешься… Каблуками…

Я рассказывал со всеми подробностями, будто находил в этом какое-то удовольствие. Себя тоже не жалел. Возможно, потому не жалел, что готов был без промедления искупить вину.

Алеша слушал, не перебивая. А когда я закончил, он снял рукавицу, сбил нападавшие на колено снежинки. Покачал головой:

— Ну и Грека! Ну и хитрец! А ведь как работал вчера! Кто бы мог подумать, что такую подлость замыслил.

— Маскировка, — заметил я. — Маскировка для разведчика — первое дело.

— Уж если кто и разведчик, — усмехнувшись, Алеша взглянул на меня, — так это ты. И самого Греку перехитрил, и меня…

— Тебя не совсем. — Я улыбнулся. — С тобой допустил ошибку.

— Какую?

— Пересолил. Не надо было тебя великим мастером называть. Ты обрадовался, даже на братьев махнул рукой.

И тебе захотелось доказать, что и па самом деле такой мастер. Ведь правильно?

Алеша и со второго колена сбил снежинки.

— Да, может, и так. Наверно…

— Вот ты и увязался за мной. Точно, ошибся я.

— И хорошо, что ошибся. — Алеша натянул рукавицу. — Очень хорошо. А то побежал бы я к своим пацанам на гору и ничего бы не узнал про парты. Вдвоем-то мы быстро их покрасим.

— Пойдешь со мной? — Я не скрывал своей радости.

— Чего спрашиваешь? Сейчас и пойдем. Пока краска не сильно засохла.

— Сейчас? А где возьмем краску? Ирина Васильевна и остатки унесла. Я-то в магазине хотел купить…

— Не надо никакого магазина! — вдруг сказал Алеша. — У Марины краску возьмем. Она же сама вчера предлагала. Слышал?

— Толку-то! Дожидайся, так и выложит: «Берите, пожалуйста!»

— Да ты не знаешь Марину! — горячо сказал Алеша.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,

РАССКАЗЫВАЮЩАЯ О ТОМ, ЧТО ВЫШЛО ИЗ АЛЕШИНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ — ПОПРОСИТЬ У МАРИНЫ КРАСКУ

Это я-то не знаю Маринку! Только Алеша позвонил ей по телефону и попросил принести голубую краску, она тут же учинила ему допрос: для чего нужна краска, почему именно голубая?..

Алеша (я еще раньше это заметил) не умел сердиться на Маринку, и «место того чтобы выйти из себя, обрезать ее, он лишь улыбался в трубку и говорил:

— Вот принесешь, тогда и скажу.

Взбежать на пятый этаж быстроногой Маринке не потребовалось и одной минуты.

— Опять ты здесь? — войдя в комнату, увидела она меня.

В руках Марина держала тяжелую байку краски, и я понимал, что ссориться с девчонкой нам нет никакой выгоды. Но очень уж ее тон задел меня, и я не сдержался:

— Даже древние, дикие люди не забывали приветствовать друг друга. Здравствуй, Мариночка!

— Здравствуй, Боречка! — Под стеклами очков насмешливо блеснули ее глаза. — Просто ты сегодня целый день крутишься возле нашего дома, и я подумала, что мы уже здоровались. Извини, пожалуйста… А еще древние, дикие люди не забывали помочь слабому, тем более если этим слабым существом была женщина.

Алеша кинулся взять у Марины банку, но она отстранила его и поставила банку на стол.

— Ты не помнишь, Алеш, что кто-то кому-то обещал за кем-то зайти, чтобы вместе кататься с горы на санках?

— Ух! — Алеша жалобно сморщил лицо. — Закрутился, как в колесе. Такие, понимаешь, дела…

Алеша осекся. Но было уже поздно.

— Ну, — холодно посмотрев на него, сказала Марина, — продолжай. Какие дела?

Мне сразу все это не понравилось. И никакой краски у нее не надо было просить. Будто нельзя купить в магазине…

Но что об этом сейчас рассуждать? Раньше надо было думать.

Не дождавшись ответа на вопрос, Марина положила руку на банку.

— Тогда объясни, зачем вам понадобилась краска? Ничего мало-мальски подходящего Алеша придумать не успел. Сказал, что хочет выкрасить деревянную панель переключателя. Это того самого, который вчера монтировал весь вечер.

Марина приподняла на лоб очки, будто так могла лучше рассмотреть хозяина комнаты, и коротко вздохнула:

— Вранье, Лешенька. Да еще бездарное. Переключатель тебе уже сегодня понадобится- Ну, и как же сможешь им пользоваться, если краска будет прилипать? Наши-то парты вон сколько времени должны согнуть. Это же масляная: краска.

Да, сильно его подсекла. Хорошо, что я вовремя поспешил на выручку:

— Много ты, Сапожкова, понимаешь в технике! Ведь Алеша не рукой собирается крутить переключатель, а с помощью микромоторчика. А мотору краска как может помешать? Смешно. Никак не помешает. Хоть в сто цветов раскрашивай.

Мои железные доводы оказались Маринке не по зубам. Поморгала она за стеклами, потом взяла со стола ножик и стала открывать крышку банки.

— Хорошо, неси свой переключатель, дай кисточку, я мигом вам покрашу.

Мы с Алешей переглянулись. Все-таки загнала нас в тупик эта дотошная девчонка!

Крышку Марина уже открыла, в банке сочно голубела краска.

— Ну, — тая в уголках губ усмешку, протянула она, — что же замерли? Ботинки к полу прилипли? Или раздумали красить? — Она подождала, переводя взгляд то на меня, то на Алешу. — Вот что, неудачные заговорщики. Подумайте здесь, посоветуйтесь, а я тем временем взгляну на елку в другой комнате. Леня, можно посмотрю елку?