Денис Котик и орден бледных витязей - Зорич Александр. Страница 58
– Да... У нас, в Подводном царстве, тоже кое-где есть этот... – Плесневик замялся, подыскивая нужное слово.
– Рэкет! – подсказал Бобрыня.
– Правильно, рэкет! Но с ним борется наша озерная полиция...
– А что родители? Разве родители не знали, что ты даешь этим братьям Калистратовым дань? – спросила Леся.
– Нет, я им не говорил. А какой смысл? И потом, мой папа говорит, что со всеми проблемами я должен разбираться сам, потому что иначе я никогда не стану настоящим мужчиной.
"Эти папы все одинаковые, – вздохнул Денис. – По крайней мере, говорят они все одно и то же!"
– Но история моя совсем не про деньги, – продолжал Максим. – Чтобы, значит, взрослые нас не застукали – ну, что я денег им даю, а они берут, мы придумали такую систему. Наши дома стояли напротив. А между нашими участками протекал такой небольшой ручеек. Как бы совершенно ничейный. И земля возле этого ручейка тоже была ничейной. Так вот мы договорились, что раз в неделю, по воскресеньям, я буду класть те деньги, которые причитаются с меня за неделю спокойной жизни, в литровую банку. Потом плотно закрывать ее крышкой, обматывать горлышко веревкой и спускать в воду. А конец веревки привязывать к тонкому стволу ивы, которая рядом росла. Чтобы, значит, братьям Калистратовым не надо было руку по локоть в грязную воду опускать. Такой у нас был тайник.
– Неплохо придумано, – оценил Денис. – Но по-моему, в землю зарывать было бы проще...
– Оно-то, конечно, может и проще было бы, – отвечал Максим. – Только как быть зимой? Ведь дань-то они с меня и зимой требовали? А зимой уж очень долго что-то зарывать, земля ведь твердая... А в снегу оставлять – не годится. А вдруг разразится оттепель, все растает и банку кто-нибудь найдет?.. В общем, так я и жил целый год. Раз в неделю оставлял в ручье деньги. А они меня за это не трогали. И я мог ходить по нашей улице совершенно спокойно! И друзей своих водить. Надо сказать, когда они перестали меня трогать, я вообще перестал их замечать – братья Калистратовы, гроза всей округи, для меня как будто существовать перестали...
– А где же тайна? Хочу тайну! – капризно провозгласила рыжеволосая русалочка.
– Сейчас будет! – заверил ее Максим. – Так вот. Однажды утром мама и отец завели разговор о соседях. Я, конечно, почти не вникал. Но когда мама упомянула фамилию Калистратовых, я все-таки решил послушать. Мало ли? Может, их бандитские повадки все-таки выплыли наружу? Может, их в детскую комнату милиции сдали? Или, хотя бы, может их кто-то взял да и отлупил? Но к моему удивлению, я вдруг узнал, что вот уже два месяца, как Калистратовы уехали... в Мозамбик! Оказывается, папа Калистратовых был каким-то важным специалистом. По каким-то тракторам, а может самосвалам... И фирма, в которой он работал, командировала его в Африку на целых два года. А вместе с ним поехали его жена и, конечно, Борька, Толик и Костя!
– Вот, наверное, ты обрадовался, – встрял шошарр. – Дань платить не надо, свобода, красота!
– Я, конечно, обрадовался, – согласился Максим. – Одно только меня смущало. Что когда я приходил к ручью, чтобы положить в литровую банку очередную дань, банка всегда оказывалась пустой. Даже несмотря на то, что Калистратовы уже два месяца в Африке! То есть деньги всегда кто-то из банки вынимал! Но кто?
– Да кто-кто... – проворчал Бобрыня. – У всякого порядочного разбойника должны быть сообщники! А если разбойников трое, то, значит, и сообщников у них втрое больше!
– И я тоже так подумал сначала, – сказал Максим. – Подумал, что они кого-то из своих друзей просят деньги из банки забирать, чтоб добро не пропадало. Однако, меня кое-что смущало. На дворе стояла зима, а никаких следов со стороны дома Калистратовых, что вели бы к речке, я не видел! И вот тут начинается тайна...
Русалки примолкли. Плесневик подался всем телом вперед. Бобрыня, капельмейстер Кваква, а также Леся, Денис и шошарр сидели, не смея шелохнуться.
– Меня, конечно, мучило любопытство – кто же все-таки забирает деньги, раз Калистратовых нет? И тогда я попросил у дяди – а он у меня в прокуратуре работает – такую маленькую камеру, при помощи которой за преступниками следят. За мафией разной. Взял я эту камеру, да как-то ночью и установил на иве, между ветвей. Замаскировал как следует... В общем, так установил, чтобы ее объектив смотрел как раз на то место, где утоплена банка с деньгами. Чтобы, значит, если кто придет деньги забирать, она все это как следует засняла и мне потом показала. А еще, так как дело недалеко от моего дома было, я устроил так, чтобы провод от этой камеры подключался прямо к моему компьютеру. И чтобы я мог, не выходя из своей комнаты, следить за тем, что там, на берегу ручья происходит!
– Ну ты даешь... – восхищенно прошептала Леся.
– Да просто сыщик какой-то! Не хуже Длинноуса из Следопытного посада! – отозвался Плесневик. В его голосе звучала какая-то особая ирония, которую, правда, совершенно не приметили ребята. – Может, пойдешь к нам придворным сыщиком, а? Шпионов будешь выслеживать...
– Так что же камера? Что она там наснимала? – нетерпеливо заерзал на лавке шошарр.
– А ничего! В том-то и дело, что ничего! – воскликнул Максим. – Всю неделю камера снимала, записывала на компьютер и... никого не сняла! Словно никто к тому тайнику и не подходил! Так вот, через неделю я решил все-таки банку самолично проверить. Поднял ее... Открыл... А денег-то там и нет! Загадка! Чертовщина какая-то! Не мог же деньги вытащить человек-невидимка? Или они просто взяли и испарились? В общем, такая вот моя история, таинственная...
Не успел Денис окончить, как Плесневик, русалки и Бобрыня грянули дружным, заливистым смехом.
– Гы-гы-гы! – смеялся Бобрыня.
– Уа-ха-ха! – ухал Плесневик.
– Хи-хи! Хи-хи-хи! – хохотали русалочки.
Только Денису, Максиму, Лесе и шошарру было совершенно не понятно, что же такого смешного в таинственной (а ведь и вправду таинственной!) истории Максима нашел озерный народ.
– Человек-невидимка! – похохатывал Бобрыня, перегибаясь пополам от изнеможения. – Придумаешь тоже!
– Испарились! Вы слышали? Он сказал "испарились"! – не унимался Плесневик. – Вот так таинственная история! Уа-ха-ха!
– Какая же она таинственная, когда она просто смешная! – воскликнула Саломея и снова захохотала.
– Значит, для вас никакой тайны нет? И вы знаете, кто взял деньги? – холодно осведомился Максим.
– Конечно мы знаем!
– Мы не просто знаем, мы совершенно уверены, что деньги взяли ручейники! – пояснил Бобрыня, переводя дыхание.
– А кто это такие?
– У ручейников тело как у рака, голова как у рыбы, а руки как у лягушки. И денежки они страсть как любят! – пояснил Плесневик. – Я даже думаю, что разбойникам твоим, братьям этим Калистратовым, от твоей дани ничегошеньки не доставалось! Никогда! Потому что ручейники – они такие! Украдут что угодно у кого хочешь! Даже у самого хитрого вора!
– Если это ручейники, то почему же их камера тогда не сняла? – задал каверзный вопрос Максим.
– Да потому, что ручейники из-под воды почитай никогда не выходят! Они – не то, что мы! Им воздух не нужен! Вреден им воздух вообще-то! И живут они под водой, и дела свои немудрящие тоже под водой делают. Вот они баночку-то под водой открыли, денежки забрали – и будь здоров не кашляй!
И Плесневик вместе со свитой снова принялись хохотать. Даже Леся, Денис и Тиша улыбнулись.
– А ведь я вспомнил... – вдруг сказал Максим, оставшийся совершенно серьезным среди всеобщего веселья. – Банка-то и впрямь мокрая изнутри была...
– Сам я, в общем-то, не местный, – начал шошарр Тиша свою историю. Он вышел на середину зала и даже встал на лавку, чтобы его все видели как следует. – В Закрытку я прилетел с планеты Джангл, которая расположена в сотне световых лет от Земли!
– Неближний свет, должно быть, – раздумчиво прокомментировал Плесневик.
– Там, на планете Джангл, живут такие же, как я – то есть шошарры. У нас хороший климат, много цветов и деревьев, много морей и никогда не бывает снега! В общем, все у нас, шошарров, есть. И хорошая еда, и красивые дома, и разная техника. Только одна проблема – однажды на нашу планету обрушилась эпидемия страшной болезни – пофигинии. Это, я вам скажу, болезнь так болезнь! Не какой-нибудь там насморк! Все, кто переболели пофигинией, превратились в Невыносимо Скучных Шошарров! Они совершенно ничего не хотят, кроме как есть и спать! А переболели ею у нас почти все. Очень уж мы, шошарры, поболеть любим...