Сказки старой Англии (сборник) - Киплинг Редьярд Джозеф. Страница 28

– Он хочет сказать, – усмехнулся Пак, – что если ты стараешься смолоду вести себя достойно, то и друзья у тебя будут достойные. А если ты ведешь себя беспутно, то и друзья твои будут такие же. Внимайте благочестивому Парнезию, проповедующему о дружбе!

– Какой я благочестивый, – отмахнулся Парнезий, – просто я знаю, что хорошо, а что скверно, а мой друг, хотя ему и выпала горькая судьба, был в сто раз лучше меня. И нечего скалиться, Фавн!

– О юность вечная! О юность пылкая! – пропел Пак, раскачиваясь на ветке вверху. – Ну, рассказывай нам про своего Пертинакса.

– Он был другом, посланным мне богами, – тот парень, который заговорил со мной первым у Вала. Чуть постарше меня, он командовал когортой Августа Виктория, расположенной между нашей башней и нумидийцами. По своим достоинствам он был гораздо выше, чем я.

– Как же он тогда очутился на границе? – живо спросила Уна. – Вы же сами сказали, что каждый там совершил в прошлом что-нибудь плохое.

– После смерти отца его опекуном оказался дядя, богатый галл, который несправедливо обошелся с его матерью. Когда Пертинакс вырос и стал это понимать, дядюшка счел за благо всеми правдами и неправдами отправить племянника подальше. Мы познакомились в нашем храме во время обряда – в темноте катакомб. Это была Бычья жертва, – уточнил Парнезий, обращаясь к Паку.

– Мне можешь не объяснять, – отозвался Пак, – но ребятам это будет трудновато понять. В общем, Парнезий хочет сказать, что познакомился с Пертинаксом в церкви.

– Да, это было в подземелье. Нас одновременно произвели в степень Грифонов, – рука Парнезия поднялась на миг и коснулась груди. – Он служил на Валу уже два года и хорошо знал пиктов. Он первый научил меня болотничать.

– Что значит болотничать?

– Это значит охотиться на вересковых болотах к северу от границы со смирны?м пиктом-проводником. Пока вы его гость и пока вы носите пучок вереска на одежде, вам нечего бояться. Пойдешь в одиночку – наверняка будешь убит, если только раньше не утонешь в болоте. Только пикты знают все коварные черные топи и обходные тропки между ними. Особенно мы дружили со старым Алло, одноглазым и худым пиктом, у которого мы покупали лошадей. Сперва мы отправились на болота, просто чтобы отдохнуть от суматохи города и без помех поговорить о доме. Потом Алло научил нас охотиться на волков и на тех огромных рыжих оленей с рогами, похожими на иудейский подсвечник. Офицеры-римляне свысока смотрели на наше увлечение, но мы предпочитали болотничанье их любимым потехам. Поверь мне, – Парнезий вновь повернулся к Дану, – пока юноша сидит в седле или охотится на оленя, он защищен от всякой скверны. Помнишь, Фавн, – обратился он к Паку, – маленький алтарь возле сосновой рощи над ручьем, который я посвятил лесному богу Пану?

– Который? Каменный алтарь со строкой из Ксенофонта?

– Да нет же! Что я знал о Ксенофонте? Тот был сооружен Пертинаксом – после того, как ему удалось подстрелить своего первого горного зайца. А мой алтарь я сделал из круглых булыжников в память о первом добытом медведе. Я строил его целый день – это был счастливый день!

Так мы проводили время на границе. Изредка небольшие стычки с пиктами возле Вала и множество охотничьих экспедиций со старым Алло в глубь вересковой страны. Он называл нас «сынками», и мы отвечали искренней симпатией ему и его сородичам, хотя и отказывались наотрез от раскраски. Эти знаки остаются на всю жизнь.

– А как они делают раскраску? – спросил Дан. – Это что-то вроде татуировки?

– Они накалывают кожу до крови острым шипом и втирают туда краску. Алло был раскрашен в синий, зеленый и красный цвета от лодыжек до лба, что является частью их веры и обычая. Немало любопытного рассказал Алло про свою веру (Пертинакс очень интересовался подобными вещами), а когда мы сошлись поближе, он частенько делился с нами свежими новостями из Британии. Все, что случилось за это время на Юге, было в точности известно Маленькому Народцу! Алло поведал нам, что Максим отправился через море в Галлию после того, как стал императором Британии, причем назвал, кого из военачальников и какие отряды он взял с собой. К нам на Вал эти новости пришли двумя неделями позже. Он рассказывал мне, какие войска Максим вызывал себе в помощь из Британии каждый месяц, и ни разу не ошибся – я проверял! – в номере когорты или легиона. Клянусь Светом Солнца! И вот еще одна странная вещь…

Он сцепил ладони на коленях и откинул голову назад, опираясь на полукруглый щит, прислоненный к стволу.

– Однажды в конце лета, когда начинаются заморозки и пикты вымаривают своих пчел из ульев, мы отправились втроем на волчью охоту. Рутилиан, наш генерал, предоставил нам десятидневный отпуск, и мы забрались далеко – за второй Вал, где кончается провинция Валенсия и дикие холмы, среди которых не встретишь даже руин римских построек, вздымаются еще выше. Около полудня нам удалось убить волчицу, и, снимая с нее шкуру, Алло взглянул на меня и молвил:

«Когда ты станешь комендантом Стены, сынок, тебе уже не придется так славно поохотиться».

С тем же успехом я мог бы стать префектом Южной Галлии, – так что я рассмеялся его словам и ответил:

«Подождем, пока я стану комендантом».

«Не стоит ждать, – сказал Алло. – Послушайтесь моего совета и отправляйтесь-ка оба домой».

«У нас нет дома, – возразил Пертинакс, – и ты знаешь это не хуже нас. Мы конченые люди – без будущего и без надежд. Оттого и скачем, рискуя свернуть себе шею, по этим буеракам».

Старик засмеялся по-своему, особым отрывистым смешком – так лисица тявкает морозной ночью.

«Вы мне нравитесь. И я вас кое-чему научил на охоте. Послушайтесь совета и отправляйтесь домой».

«Это невозможно. – отвечал я. – Во-первых, я и так на плохом счету у командующего. А, во-вторых, у Пертинакса есть дядя…»

«Ничего не знаю про его дядю, – сказал Алло. – Но твоя беда, Парнезий, в том, что ты на слишком хорошем счету у командующего».

«Богиня Рома! – воскликнул пораженный Пертинакс. – Откуда ты можешь это знать, старый лошадиный барышник?»

Как раз в это время (вы знаете, как близко может подкрасться зверь к стоянке) из-за кустов выскочил большой волк-самец, и наши отдохнувшие собаки бросились за ним в погоню. Ну и мы, конечно, за собаками. Волк бежал прямо, как стрела, точно на закат – до самого заката – и завлек нас в такие места, о которых мы и не слыхивали. Перед нами возникло несколько скалистых гряд, вдававшихся в бурливое море, а внизу, у воды, мы увидели корабли, вытащенные на берег. Мы насчитали их сорок семь, но то были не римские галеры, а черные, как вороново крыло, ладьи из Северной Страны, куда не простирается власть Рима. На кораблях копошились люди, и солнце сверкало на их шлемах – крылатых шлемах рыжих норманнов. С великим удивлением мы смотрели на них сверху, ибо хотя и слышали много раз о Крылатых Шапках, как называли их пикты, но в первый раз видели их воочию.

«Скачем прочь! Скорей! – торопил Алло. – Они нас убьют! И не спасет ни болото, ни вереск!» Его голос дрожал и колени дрожали. Мы понеслись назад – через холмы и кустарники под встающей луной – и скакали почти до утра, пока наши бедные лошадки не наткнулись на какие-то руины.

Когда мы проснулись на другой день, озябшие и закоченевшие, Алло сидел на камне, делая болтушку из овсяной муки с водой. В стране пиктов не разжигают костров без крайней нужды. Дымом они подают сигналы, и всякий странный дымок может привлечь жужжащий рой маленьких охотников. О, жалить они тоже умеют!

«То, что мы видели вчера, было торговой стоянкой, – сообщил Алло. – Всего лишь торговой стоянкой».

«Не люблю вранья на голодный желудок, – заметил Пертинакс. – А это что, – глаза у него были зоркие, как у орла, – тоже торговая стоянка?» Он показал на дым вдали над холмом, взлетавший прерывистыми толчками – пых! пых-пых! пых-пых! пых! Пикты подают такие сигналы, поднимая и опуская над костром мокрую бычью шкуру.

«Нет, – сказал Алло, засовывая деревянную тарелку обратно в мешок. – Это сигнал. Ваша судьба решена. Едем».