Сказки старой Англии (сборник) - Киплинг Редьярд Джозеф. Страница 51

Глориана

«Ивнячок», небольшой огороженный лесок, где хранились шесты для хмеля, составленные вместе наподобие индейских вигвамов, отдали Дану и Уне в полное их владение, когда они были совсем маленькими. Сделавшись постарше, они еще ревнивей стали охранять свое исключительное право на это маленькое Королевство. Даже садовник Филлипс, прежде чем взять из Ивнячка жердочку для бобов, непременно спрашивался у Дана с Уной, а старому Хобдену поставить там капкан на кролика без разрешения (которое возобновлялось каждую весну) казалось так же немыслимо, как сорвать с большой ивы объявление, написанное тушью на куске коленкора:

«Взрослым без сопровождения детей вход в Королевство запрещен».

Вообразите теперь их возмущение, когда однажды, прохладным июльским утром, отправившись печь картошку, они еще издалека заметили в Ивнячке чью-то движущуюся фигуру. Перемахнув через ворота и растеряв при этом половину картофелин, они едва нагнулись их подобрать, как вдруг из вигвама вышел – кто бы вы думали? – Пак собственной персоной.

– Так это ты? – обрадовалась Уна. – А мы подумали, кто-то из людей.

– То-то вы помчались сломя голову, – усмехнулся Пак.

– Это ведь наше личное владение! Хотя тебе, конечно, мы всегда рады.

– Потому я и пришел. Некая дама желает поговорить с вами.

– О чем? – осторожно спросил Дан.

– Да так… о королевствах и тому подобных вещах. Она кое-что в этом смыслит.

Только сейчас они заметили стоявшую у ограды даму в очень длинном темном одеянии, из-под которого выглядывали туфли на высоких красных каблуках. Ее лицо было наполовину скрыто черной шелковой маской – вроде мотоциклетного шлема, только без стекол. Впрочем, меньше всего она походила на мотоциклистку. Пак подвел к ней детей и чинно поклонился. Уна сделала свой лучший книксен, какой только могла припомнить по урокам танца. Дама ответила ей изысканно-церемонным, глубоким реверансом, всколыхнувшим волнами ее роскошное платье.

– Поскольку, судя по всему, вы являетесь владычицей этого Королевства, мне остается лишь признать ваши права, сударыня. – И, повернувшись к уставившемуся на нее Дану, резко спросила: – Что с тобой, дружок, ты чем-то удивлен?

– Я просто думал, как чудесно у вас получился этот реверанс.

Дама громко и пронзительно рассмеялась.

– Да ты прирожденный царедворец! – заметила она. – Скажи-ка, девочка… или, вернее, скажите, ваше величество, что вы знаете о танцах?

– Меня учили немного танцевать, но, по правде говоря, я ничему не выучилась.

– Этому стоит учиться! – воскликнула дама, шагнув вперед с таким видом, будто собиралась сию минуту приступить к уроку. – Женщине, когда она совсем одна среди мужчин или среди врагов, это дает время обдумать, как ей победить – или проиграть. Пока мужчины развлекаются, женщины должны действовать. Хей-хо! – Она присела на пригорке, зорко осматриваясь по сторонам.

Старый Мидденборо, пони, которого запрягали в травокосилку, пересек лужайку и свесил свою печальную голову за ограду.

– Очень милое Королевство, – сказала дама. – Границы хорошо укреплены. Как ваше величество управляется с ним? Кто ваш министр?

Уна немного смутилась.

– Мы играем не так, – ответила она.

– Вы играете?! – Дама вскинула вверх руки и расхохоталась.

– Мы правим вместе, – объяснил Дан.

– И вы никогда не ссоритесь, юный Берли?

– Иногда. Но никому об этом не рассказываем.

Дама понимающе кивнула.

– У меня нет своих детей, но я хорошо понимаю, что такое секрет, который должен остаться между королевой и ее первым министром. О да!.. Однако, нисколько не желая оскорбить ваше величество, замечу, что Королевство ваше довольно маленькое, следовательно, на него легко могут позариться другие… люди или звери. Вот, скажем, этот, – она указала на Мидденборо, – этот старый мерин с лицом испанского монаха – он не делает попыток проникнуть в ваши владения?

– Это невозможно. Хобден заделал все проломы в ограде, – отвечала Уна. – Но ему самому мы разрешаем охотиться на кроликов в Ивнячке.

Дама снова расхохоталась – громко и безудержно, как мужчина.

– Очень умно! Хобден ловит кроликов для себя и в то же время охраняет ваши рубежи. Какую прибыль ему приносит ловля кроликов?

– Мы про это не спрашиваем. Хобден наш старый друг.

– Что за чушь! – сердито воскликнула дама. И тут же рассмеялась. – Впрочем, это ваше собственное королевство. Знавала я одну девицу, у которой владения были немного побольше; и пока ее люди стерегли проломы в ограде, она тоже не задавала им лишних вопросов.

– А пробовала она выращивать цветы? – спросила Уна.

– Нет, только деревья – они долговечнее. Ее цветы рано увяли. – Дама склонила голову, опершись щекою на ладонь.

– За цветами нужно ухаживать. У нас тут они есть, хотите посмотреть? Я принесу! – Она нырнула в тень за вигвамом и вернулась с охапкой красных цветов. – Правда, красивые? Это виргинские левкои.

– Виргинские? – повторила дама, поднося цветы к нижнему краю своей маски.

– Да. Их привезли из Виргинии, из-за моря. Неужели ваша девушка никогда не сажала цветов?

– Никогда сама. Но ее люди обрыскали всю землю, собирая лучшие цветы для ее короны. Так они чтили ее.

– А она это заслужила? – поинтересовался Дан.

– Quien sabe? Кто знает? По крайней мере, пока ее подданные трудились в дальних краях, она трудилась здесь, в Англии, чтобы у них был надежный дом, куда можно вернуться.

– Как же ее звали?

– Глориана – Бельфеба – Елизавета Английская. – Она произнесла с особым выражением каждое из этих имен.

– Так вы говорите о королеве Бет?

Дама слегка повернула голову в сторону Дана.

– Это довольно небрежно сказано, юный Берли. Что ты можешь знать о ней?

– Ну, как сказать… я видел ее зелененькие туфельки в Брикуолл-Хаус – вон там, дальше по дороге. Они хранятся в стеклянном ящичке… такие крохотные туфельки!

– Ох, Берли, Берли! – засмеялась она. – Ты действительно настоящий царедворец.

– Нет, правда. Они такие маленькие – просто кукольные. А вы ее действительно хорошо знали?

– О да! Она была – женщиной, прежде всего. Вся моя жизнь прошла при дворе королевы. Помню, как она танцевала после пиршества в Брикуолле. Можно сказать, что Филипп Испанский в тот день лишился новенького, с иголочки, королевства. Стоит это пары стоптанных туфелек, как по-вашему?

Она вытянула носок туфли и немного наклонилась вперед, рассматривая широкую сверкающую пряжку.

– Вы слышали, должно быть, о Филиппе Испанском – многострадальном Филиппе, – промолвила она, любуясь блеском камней. – Прямо не верится, сколько может претерпеть мужчина в ручках прекрасной дамы. Если бы я сама была мужчиной и какая-нибудь красотка вздумала играть мною, как Елизавета играла Филиппом, я бы… – она оторвала головку левкоя и, зажав его в левой руке, стала медленно ощипывать лепестки. – Видно, не зря говорили (я-то в этом убеждена), что Филипп любил ее. Да, любил!