Судьба Илюши Барабанова - Жариков Леонид Михайлович. Страница 30

Ребятишки слушали Поля, затаив дыхание. А он поднялся, чтобы продолжить рассказ стоя, поправил нож в чехле на поясе и оперся ногой на пенек.

— …Маугли ничего не оставалось, как проклясть людей, своих братьев по крови. И он проклял их, призывая джунгли к мести.

Поль, изображая Маугли, простер руки к деревьям, точно разговаривал с ними:

И слушали звери и змеи, слушали джунгли, как проклинал людей Маугли:

Когда Поль закончил, воцарилась тишина. Ребятишки жалели о том, что повесть о человеке-волке оборвалась.

— Понравилась ли вам сказка? — уже другим, веселым голосом спросил Поль у ребят.

— Понравилась, — послышались голоса.

— Мы будем учиться жить у Маугли, — заключил Поль, — будем любить животных, потому что они — младшие братья человека.

Теперь Илюша понял, почему в письмах его называли волчонком, а на конвертах рисовали волчью пасть. Теперь он знал, что слово «стая» означает отряд скаутов, а Скала Совета — дом, где они собираются. Ничего не скажешь, интересно живут нэпманы. Только обидно: всюду нужда и голод, а они беззаботно играют. Выходит, что прав старый пастух Михеич…

Пока Илюша был занят этими мыслями, в скаутском лагере что-то произошло. Все разом выскочили, прислушиваясь к отдаленному волчьему вою. Потом из чащи леса вышла группа людей. Они несли на плечах березовое бревно.

Илюша не сразу узнал Гогу Каретникова, нарядившегося индейцем: на нем был головной убор из птичьих перьев, голая грудь размалевана узорами. Шествие замыкали двое скаутов, которые несли ореховые луки и берестяные колчаны со стрелами.

Сбросив на землю бревно, Гога доложил Полю:

— Задание выполнено, бледнолицый брат.

— Салют волкам! — сказал Поль, взял из горки сложенных на траве луков самый большой и, натянув тетиву, метко пустил стрелу в сосновую шишку, висящую на ветке.

У Илюши затекли ноги. Сколько уже прошло времени, наверно, стадо уже отдохнуло и собирается в лес. Пора было возвращаться, а тут, как нарочно, скауты затеяли интересную игру.

Одному завязали глаза платком, и Поль вывел его на середину поляны. Остальные расположились широким кругом.

Игра заключалась в том, чтобы разведчики проползали в круг мимо часового, а он должен был их ловить.

По свистку Поля игра началась. Часовой с завязанными глазами прислушивался к шорохам, стараясь определить, кто и где ползет. Время от времени он командовал: «Стой!» — и шарил по траве. Обнаруженный разведчик выбывал из игры.

Самое интересное началось, когда все были переловлены и в кругу осталась одна девочка-скаут, ее звали Тиной. Илюша догадался, что это была дочь священника, о которой рассказывал Степа.

Тина ползла бесшумно, и часовой без толку метался по кругу, то и дело кричал «Стой!», один раз чуть не наступил на лазутчицу и все-таки не поймал ее.

Скауты громко приветствовали победительницу кринами: «Гип-гип ура!» Гога Каретников, должно быть, от зависти, увенчал ее «лавровым венком» — положил на голову колючую сосновую ветку.

Между тем дежурные повара пригласили всех к обеду. На траве разложили провизию: белый хлеб, сало, вареные яйца, бутылки с молоком.

У Илюши потекли слюнки: так захотелось есть! Но пора было уходить. В это время кто-то из скаутов закатил мяч в чащу, прямо под ноги Илюше. Он замер: нельзя было даже пошевелиться. На беду, Гога Каретников полез в ельник и увидел притаившегося Илюшу.

— Господа! — закричал он. — За нами следит Ястребиный Коготь! — И Гога потащил Илюшу за собой.

Раздался смех. Должно быть, вид у пастушка был жалкий: на ногах лыковые лапти, через плечо холщовая сума.

— Откуда взялся этот болван?

— Эй, Ваньтя, из какой дяревни? — громко спросил скаут с кошачьими глазами. Это был сын трактирщика Шурик Золотарев.

Ему ответил Фоня:

— Из села Помела, деревни Вениково.

Пока скауты потешались над Илюшей, Поль вгляделся в него и вдруг воскликнул весело:

— Здравствуй, дружок! Ты как здесь очутился? Впрочем, извини, забыл — ты ведь пасешь стадо.

— Поль, что это за чучело? — крикнул Шурик Золотарев.

Не слушая выкриков, Поль обратился ко всем:

— Друзья! Позвольте представить вам Илюшу Барабанова, нашего будущего брата.

— Еще не хватало!..

— От него навозом пахнет! — издевались Фоня и Шурик.

Остальные догадались, что если вожак с таким почетом встречает оборванца, значит, это неспроста.

А Шурик не унимался:

— Послушай, когда ты с коровами разговариваешь, они тебе на каком языке отвечают?

— На языке му-му, — снова отозвался Фоня.

Поль морщился от досады — так мешали ему эти не в меру развеселившиеся оболтусы. Он обнял Илюшу и, стоя с ним плечом к плечу, сказал назидательно и с оттенком недовольства:

— Друзья! Сколько раз я повторял вам, что нет у нас бедных и богатых и все мы братья. Вспомните, чему учит нас вождь Роберт Баден Пауэль. Он говорит: «Если вы презираете мальчика за то, что он беден, значит, вы слабы. Если же вы озлоблены против товарища, который богаче вас, вы глупы». Извини их, Илюша, ребята еще не привыкли к тебе и некстати развеселились.

Поль хитрил. Илюша понимал, что дело не в веселье, а в презрении к нему. Но он отвечал тем же и смотрел на скаутов смело.

Не зная, как смягчить неловкость, Поль спросил у Илюши:

— Книгу прочитал?

Илюша не ответил.

— Я спрашиваю о той книге, которую подарил тебе. Понравилась? Впрочем, по глазам вижу, что понравилась. — Поль не отпускал Илюшу, мягко беря его то за плечо, то за руку. — Не стесняйся, здесь все твои братья.

— Не все, — сказала Тина с вызовом.

— Почему ты так думаешь? — холодно спросил Поль.

— Некоторые ведут себя слишком развязно, хотя они нисколько не умнее этого пастушка.

— Ну, ну, потише на поворотах… — огрызнулся Фоня.

— Мы напрасно отвлекаем Барабанова от дела, — вдруг вступил в разговор Гога Каретников. — Надо угостить его, и пусть идет, пока не растерял коров.

Тина смерила Гогу презрительным взглядом.

— Можно подумать, что мы живем в Древнем Риме, а Илюша твой раб.

— Не раб, а всего лишь работник. Он нанялся пасти коров и пусть выполняет свои обязанности. Ему платят за это…

— Ты так мудро рассуждаешь, что нам остается помалкивать, — сказала Тина. Она, торопясь, набрала полные руки еды и с виноватым видом подошла к Илюше: — Я тебя знаю, Степа рассказывал о вашей дружбе. Прошу тебя, возьми. Ну, пожалуйста…

Илюша стоял, заложив руки в карманы. Ему не хотелось огорчать Тину, но пересилить себя он не мог.

— Глядите, он еще морду воротит! — сказал кто-то из скаутов.

Властным жестом Поль восстановил тишину. Ему надоела развязность подопечных. Он хотел обратиться к ним с гневным словом, но в эту минуту из зарослей вымчался Адам. По всему было видно, что пес долго колесил по лесу в поисках хозяина. При виде чужих людей Адам разразился свирепым лаем, он как бы защищал пастушка. Илюша погладил собаку, и она успокоилась.

— Ты меня обидишь, если не возьмешь, — сказала Тина, стоя перед Илюшей с провизией в руках.

Илюша повернулся и пошел прочь.

Когда ветви молодого сосняка скрыли его, Адам облаял напоследок врагов и лишь тогда бросился догонять пастушка.