Загадка Большой тропы - Сергеев Дмитрий. Страница 26

Случай с солью объяснился еще проще. У Елизовых кончилась соль. Выходя следом за партией, они захватили небольшой запас продуктов, а в избушке у них лежала только мука, припасенная раньше. За солью нужно возвращаться в Перевальное, а братья боялись оставлять свою жилу даже на несколько дней и поэтому решились на кражу. Высмотрев, когда на лагере никого не осталось, Роман подобрался к палаткам. Дремавший на привязи Шарик встретил его злобным лаем. Роман ударил собаку прикладом берданы. Шарик, оборвав веревку, убежал из табора. Елизов разыскал соль, отсыпал для себя и в спешке не положил мешок обратно в ящик.

Геологи медленно, но верно приближались к кладу Елизовых. Нависшая опасность ожесточила братьев. И без того не склонные к дружеским излияниям, они и вовсе перестали разговаривать меж собой. В последнее время старатели все зорче приглядывались друг к другу, подозревая один другого в утайке части добываемого золота. И не напрасно: каждый из них, помимо общего, имел свой тайник. Зорко следили они друг за другом, проверяя каждый шаг. Особенно чутким был надзор в моменты, когда оба работали на жиле. Долбит Степан крепкий кварц, и, не обращая внимания на острые осколки, летящие в лицо и глаза, искоса посматривает за Романом, а Роман не спускает глаз со Степана.

Ссора между братьями случилась в тот день, когда в долину вошел Братов. Степан вслед за геологом спустился вниз до палаток. Долго издали наблюдал за мирной жизнью походного лагеря геологов. Незваными гостями явились эти чужаки в его, Степанову, вотчину — тайгу. Пришли за тем, чтобы отнять у Елизовых золото — единственную усладу жизни. Подмывало желание нарушить чужой, враждебный ему, покой выстрелом из берданы. Но это было бы слишком безрассудно. Мрачный возвращался Степан в избушку, где вдвоем с братом жили они добровольными отшельниками. Подходя к дому, увидел Романа, шедшего от ручья с водой. Глаза брата смотрели на Степана простодушно, но кто-кто, а он — Степан — лучше любого знал истинную цену этой простоты. Пока брат ходил, Роман, конечно, рылся в жиле, и уж, наверняка, золото, добытое им, не поступит в общий котел.

Ужинали скудно: сухарями и сохатиной; мясо немного припахивало: забой был давнишний.

Мысль разделиться с братом давно свербила в мозгу.

— Вот что, Роман, — предложил он, невесело поглядев на брата. — Давай поделимся. Неровен час — придется уходить отселя. Пусть каждый хоронит свое, как знает.

Роман не возражал, напротив, с готовностью отозвался на предложение брата.

— Разумно, — только и сказал он.

На этом и порешили. Не откладывая, достали все, что хранилось зарытое в яме под полом. Долго и не без споров раскладывали на столе золото на две равные кучи. У каждого на такой случай давно припасен мешок из сыромятной лосиной шкуры. Но прежде чем сложить свои доли, решили договориться про остальное. То золото, что было в Перевальном, разногласий не вызвало — возвратятся в село и поделят.

Ссора возникла при дележе жилы. Пока геологи доищутся до нее, Елизовы не собирались терять времени: нужно добыть из жилы все, что успеется. Золото в залежи распределено неровно: верхняя часть богаче, нижняя — беднее. Кинули жребий. Худшая, нижняя часть жилы досталась Роману. Жребий жребием, а такое положение его не устраивало, и он стал требовать прибавки к своей доле из Степановой кучи золота.

— Поделили ровно. На том и быть, — не соглашался Степан.

Тогда Роман, прежде чем брат понял его намерение, руками сгреб обе кучи и ссыпал золото в свой мешок.

— Вот так будет по совести, — заявил он.

Но Степан был не из тех, кто легко поступается своими правами. Щелкнул затвор берданы, и не успел Роман смекнуть, в чем дело — пуля продырявила бревенчатую стену. В спешке Степан выстрелил не целясь. Изба наполнилась дымом. Роман быстро ухватил свою берданку, мешок с золотом и выскочил за двери. Степан тоже покинул избу — остаться осажденным он не хотел.

С этих пор братья начали охоту друг на друга. Каждый выбрал в зарослях леса удобное место и не сводил глаз с подступов к золотой жиле. Продрогшие, голодные, затаились они, сжимая в руках оружие. Их пес — первоначальное имя Саяна было Дабан — не хотел признавать распри между хозяевами, добродушно лаял, бегая от одного к другому. Он был голоден. Каждый подзывал его к себе, но собака никому не отдавала предпочтения. В злобе оба начали стрелять по псу. Раненый, обезумевший от страха и боли Дабан покинул хозяев и, должно быть учуяв запах людского жилья, приполз на лагерь партии.

Таково было положение, когда на берегу речки появился Гриша. Оба брата заметили рабочего и, конечно, по поведению паренька сообразили, что в шлихах он обнаружил золото. На открытом месте фигура подростка рисовалась слишком соблазнительной мишенью для обезумевших кладохранителей. Выстрел Степана оказался неудачным: выцеливать ему мешали густые ветки кедра; зато пуля из винтовки Романа попала в цель.

После этого оставаться в долине было рискованно. Братья порознь, крадучись, покинули речку. Вернуться в село мешали опасения наткнуться на засаду, устроенную другим. К тому же у каждого был тайник, где хранилось личное золото. Видимо, одни и те же мысли заставили обоих возвратиться назад. Идти прямо в избушку никто из них не решался: нужно вначале убедиться, что поблизости нет ни брата, ни людей из партии.

Роман оказался более беспечным, разложил огонек, надумав побаловаться кипяточком. Тут Степан и обнаружил его. Случайно в это же время на костер вышла Наташа и едва не стала жертвой слепой злобы одичавшего Степана. Не склонись она вовремя над убитым — быть бы у костра еще одному покойнику.

Примерно в такой последовательности изложил Швецов события последних дней. Около лагерного костра собрались все. Не вышел из палатки только Виктор. После вчерашнего крупного разговора с начальником партии у него испортилось настроение, и даже тайны золотого клада не заинтересовали его.

Гриша чувствовал себя совсем бодро и сидел тут же у огня на специально устроенном для него ложе из потников и седел. Он выздоравливал не по дням, а по часам, соревнуясь с Саяном, который уже легко бегал на трех лапах.

— Какие-то вовсе дикие события, — первой заговорила после длительного молчания Валентина Гавриловна. — Сколько крови вокруг этого золота! Мне казались невероятными происшествия, записанные в отчете Лисковского. Я думала, что там сильно приукрашено домыслом. А здесь произошло еще нелепее: человек убивает брата ради золота, которое ему и не нужно совсем. Как подумаю про Наташу — у меня мороз по коже.

— Ничего же не случилось, мама, — поспешила утешить ее дочь.

— Ну, у меня, кажется, во рту совсем пересохло после разговоров, — сказал Швецов, придвигая к себе чайник с густой заваркой.

Петр подал ему чистую кружку.

— Эта тяга к золоту похожа на болезнь, — медленно произнес следователь, прихлебывая из кружки смолисто-густой чай. — Не знаю, известно ли врачам такое заболевание. Они бы, конечно, назвали его каким-нибудь диким словом.

— Ауруммания, — поспешно подсказала Наташа.

— Вот, вот, — согласился Швецов. — Есть такие бациллы — этой золотомании. Они-то и съели Елизовых заживо. Сейчас Степан кажется нормальным.

Я думаю, он даже искренне огорчен случившимся и ему жаль убитого брата. Говоря банально: он раскаивается в содеянном. Словами он этого не скажет — в его лексиконе и слов таких не сыщется, а по лицу видно. Если можно так сказать, он сейчас приходит в себя, словно после летаргии, и рассказывает он все не скрывая, будто хочет облегчить себе совесть или душу, как в старину говорили. Упорствует только в одном: не показывает место, где в Перевальном зарыто золото. Как только речь заходит об этом, у него в глазах будто огонек зажигается.

— Не понимаю: зачем они прятали это золото? — спросила Наташа.

— Хотели богатыми, миллионщиками стать, — серьезно объяснил дед Кузьма. — Мечтали про себя.

— Глупые мечты, — решила Наташа. — Это все равно, что мне мечтать стать принцессой. — Гриша, ты хочешь быть миллионером? — смеясь, спросила она.