Месяц как взрослая - Труу Сильвия. Страница 17

— Провались она пропадом, эта перестройка! Во всяком случае, я отказываюсь. Не хочу, чтобы мне в табель записали нуль. Я не хочу отвечать за чужое головотяпство.

Силы возвращались к Силле. Она вскочила.

— Моя ошибка. И я исправлю. Только… — Ее голос лишь чуточку дрогнул, когда она добавила: — После работы. Так что сегодняшний день все же пойдет за сегодня.

Нийда дернула ее за один рукав, Воотеле за другой: после работы не выйдет. Разве она забыла — ведь отъезд? Воотеле глянул с надеждой на Индрека: пусть он скажет что-нибудь.

Но Индрек стоял неподвижно на месте, щеки его пылали, затем он резко повернулся и молча вышел из помещения.

Мерле все еще не могла поверить словам Силле.

— Значит, ты… не поедешь с нами? — спросила она.

— Нет.

— Тогда «снабженцам» достанется кружить у костра на одну партнершу меньше, — попыталась перевести все в шутку Хийе.

Но никто не засмеялся.

— Тебе виднее, ехать или нет, — сказала Мерле.

— Нет! Ты поедешь! — крикнула Нийда. — Долго ли переклеить? А мы с Хийе сделаем твою работу. Так ведь, Хийе.

Хийе кивнула, и Воотеле тоже обещал помочь.

Силле колебалась. Перед глазами замелькали огни костра в ночь под иванов день, светлячок на ладони Индрека…

Девочки выжидающе смотрели на нее, изучающе глядела Эндла. Воотеле энергично кивал. Лишь одна Мерле сказала с достойной серьезностью:

— Дело ваше, как хотите, мне же нужно выполнить сегодняшнюю норму, и я ее выполню.

— Давайте работать! — быстро сказала Силле. — Я уже сказала, что потом переделаю.

Мерле взяла коробку, которую сложила Хийе, и принялась укладывать конфеты, отсортированные Нийдой.

Квартет был спасен. И еще два других родившихся утром квартета.

«Как хорошо, что все сошло», — подумала Силле и даже не вздохнула.

Зато она глубоко вздохнула, когда после работы говорила отъезжающим «до свидания» и когда Нийда шепнула, что собиралась на острове о чем-то поговорить с ней. Силле не пошла провожать их к воротам, а сразу побежала на склад. За рядами полок и штабелями готовой продукции на столе лежал ящик, тот, который Индрек накануне под одобрительные возгласы девочек забил гвоздями.

Со вздохом села за стол.

— Да не вздыхай ты, — сказал кладовщик, сухонький, с тонким орлиным носом мужчина. — Хорошо, что так обошлось, что ухватили здесь за хвост. Вот если бы стал с утра до ночи телефон трезвонить: мол, что это за шутки вы там выкидываете — кладете в коробки сорт подешевле, а цену назначаете подороже…

Утешив таким образом девочку, кладовщик заторопился по своим делам, и Силле осталась одна.

Было тихо. Откуда-то донесся озорной смех, затем послышались топочущие шаги по каменным ступеням, и снова все смолкло.

Силле закрыла лицо руками, но тут же отняла их. «Этого еще не хватало! Сама добровольно отказалась от Крыма, а теперь из-за какой-то поездки готова реветь. Только этого не хватало. И вообще кто знает, как там у них пройдет поездка на остров? Сейчас погода хорошая, но кто скажет, сколько она такая продержится. Вот именно! А я, по крайней мере, доказала себе, что никакая я не неженка. И могу решать и поступать, как настоящий рабочий человек, могу отличать важное от менее важного. Это тоже что-нибудь да значит. Во всяком случае, больше, чем какая-то поездка. Будто на свете больше нечем и заниматься, кроме как ехать на Лосиный остров. И если бы этот Имре Лойк не вспомнил в последнюю минуту о том, что в опустевшем на лето клубе временно работает школьная бригада, что тогда? Тогда, конечно, нашлось бы, что делать. И теперь найдется. Прежде всего надо будет снять эти дурацкие этикетки и наклеить другие!»

Силле взялась за работу и уже знала, чем она потом займется. Возьмет краски и отправится хотя бы на тот же камень, где в ночь под иванов день они дожидались восхода солнца. Пойдет и нарисует закат. Или лес. В самом деле, если взять и нарисовать что-нибудь с натуры? И если хоть немного удастся, то будет что показать учителю, когда он спросит.

Вдруг Силле вскрикнула. Возле нее неслышно появился Индрек.

— Как идут дела? — избегая взгляда Силле, спросил он.

— А ты разве не поехал?..

Индрек взял из ящика коробку, достал из кармана складной нож и начал соскабливать этикетку. Казалось, он настолько ушел в свою работу, что забыл ответить Силле. Выглядел каким-то неловким, как побитый. Смешно, почему он такой странный? А вдруг…

— С мамой?.. С ней что, плохо?

— Все так же. Лечащий врач сказала, что начинает понемногу поправляться.

Теперь Силле уже не понимала Индрека. Почему же он тогда не поехал, если мать поправляется?

— Чудно! Ты из-за меня сидишь тут, а я поеду.

— Из-за тебя? Почему?

— Будто сама не знаешь, — буркнул Индрек, не поднимая глаз.

— А что я должна знать? — не понимала Силле.

Индрек принялся старательно соскабливать этикетку на второй коробке.

— Помнишь… Ну… — произнес он наконец. Казалось, что ему очень трудно говорить. — Да ты же знаешь, что ты спрашиваешь.

— Что я должна знать?

Тут же вспомнила вопрос Эндлы о новых этикетках. Вдруг… забыли? Но как же они тогда очутились у Хийе под упаковочным материалом? Но все равно — принесли этикетки вовремя или нет, надо было посмотреть, что она собирается приклеивать.

Так она и сказала Индреку.

Тот вопросительно глянул ей в глаза.

— О чем ты говоришь! — изумленно протянул он. — Я думаю… — Он снова уставился на коробку. — Я думаю о том, что я сказал тебе в ночь под иванов день. О тех словах, из-за которых ты не поехала в Крым. Помнишь ведь!

Силле вздрогнула. Вот как!.. Значит, Индрек все-таки считает, что его слова такие весомые, скажет слово — и разом бросаются следовать ему. Подумать только, какого о себе бывают мнения люди! Почему именно она должна считаться с его словами? Так он может сюда еще невесть что приплести.

— Из-за твоих, значит, слов! — воскликнула Силле. — Их слышали только трое — Нийда, Воотеле и я. А здесь работают все наши девочки. Может, думаешь, что я твоими словами агитировала их? Или считаешь, что мне еще не время думать о своем будущем, искать настоящую работу и призвание?

Говоря это, Силле смотрела на отвернувшегося Индрека. Но когда тот повернулся к ней, она принялась быстро наклеивать этикетку. С исключительной точностью приладила ее и прижала носовым платком. Очень старательно пригладила.

Силле чувствовала на себе некоторое время взгляд Индрека, и все это время приглаживала этикетку… Только тогда, когда он отвернулся, она взяла следующую коробку.

— Ах, вот оно что, — покачал головой Индрек. — И хочешь, чтобы я так тебе сразу и поверил? Думаешь, я не знаю, что твое призвание не тут, среди этих конфетных коробок?

— Послушай! — уже явно с упреком воскликнула Силле. — Что ты знаешь о моем призвании, если я еще и сама не знаю его. Может, тогда просветишь меня?

Индрек молчал. По его отсутствующему виду Силле заключила, что Индрек пропустил ее слова мимо ушей.

И все же это было не совсем так.

— Ну да, может, — сказал наконец Индрек, но не очень убежденно. Тихо, будто себе самому, он добавил: — А я, шут гороховый, ни за что ни про что хожу как преступник и ругаю себя, что испортил человеку лето…

Глаза у Силле округлились.

Вот так история! Значит, поэтому Индрек такой странный и избегает смотреть ей в глаза. Ничего себе! Вот и пойми этих мальчишек. Особенно Индрека!

18

Больше половины коробок уже прошло через ее руки.

Стояла тишина, полная невысказанных вопросов и слов.

— Пойдешь со мной сегодня, куда бы я ни пошел? — вдруг через какое-то время спросил Индрек.

Силле оторопела.

— Все равно ты собиралась ехать на Лосиный остров, значит, время свободное? — продолжал Индрек.

Силле молчала.

— Боишься, заведу тебя на край света? — улыбнулся Индрек.

— Ах, как страшно, — усмехнулась Силле.

— Ты не очень храбрись. В твои годы нельзя быть такой легковерной. Не то вдруг окажется, что рядом с тобой не человек, а страшило. Ну так как, согласна?