Синий треугольник (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 24

— Кто вы такие? — полицейским голосом спросил Пантюхин.

Сашка быстро сказал:

— Это наши, из «Пилигрима»… — И засопел.

— Я… диспетчер группы проводников, — постанывая, сообщил толстый. — Меня зовут Клим Збаров. — Он кривясь опять сел к столу. — И если бы я знал, что из-за этого гамадрила…

— Сам такой, — мрачно сказал Сашка.

— Молчи, Крючок! — взвизгнула девица. — Дать бы как следует по шее… Заварил кашу да еще и… — Она всхлипнула и сердито вытерла глаза подолом широкого зеленого свитера. Интересно, что Сашка не возмутился «Крючком», не огрызнулся. Засопел сильнее и стал рассматривать ссаженный локоть.

— Что за кашу заварил мой проводник? — осведомился я со сдержанным негодованием. — И может ли какая-то «каша» служить причиной для похищения ребенка из гостиничного номера?

— Кирилл, объясни ты им… — плаксиво сказала девица.

Но похожий на испанца Кирилл (он все еще держался за ногу) язвительно предложил:

— Пусть «ребенок» расскажет сам. Тем, кто его героически спасал… Ну, давай, Сашенька, поделись планами, которые мы так бессовестно сорвали…

— Что все-таки случилось? — хмуро поинтересовался Пантюхин. И спрятал машинку под штурманку.

— А то… — с расстановкой начал диспетчер Клим Збаров, — что это сокровище… вы посмотрите, как он занят своим локтем… Это сокровище намылилось удрать в рейс на вашем «Даблстаре», капитан Пантюхин!

У капитана Пантюхина по-мальчишески приоткрылся рот. Сашка брызнул на диспетчера Збарова гневным взглядом и опять занялся локтем. Попытался даже лизнуть его, что, разумеется, было немыслимо.

3. Беглец

Я обалдело переваривал информацию.

Кирилл наконец отпустил ногу и выпрямился. Сказал с улыбочкой под черными усами:

— Представляете ситуацию? Где-нибудь на энном отрезке темпорального вектора открывается дверь в отсек и… «здравствуйте, я ваша тетя».

— «Я ваш племянник»… — сорвалось у меня. Сашка глянул мне в лицо. Удивленно и беззащитно. И… ох, нехорошо мне стало. И, уже заступаясь за Сашку, я заметил сварливо: — Но теперь-то, когда катамаран улетел, можно освободить пленника…

Сашку как током тряхнуло. Вскинул глаза на Пантюхина:

— Улетел?!

— Да, — сказал Пантюхин. Он глядел в сторону.

— А вы?!

— А я остался, как видишь.

— Почему?!

— Потому… Так надо.

Я почувствовал, что сейчас в Сашке порвется какая-то нервная жилка. И сказал, чтобы сбить напряжение:

— Даже смешно, товарищи. Как в плохом фантастическом романе сороковых годов. Тогда часто писали про зайцев школьников на звездолетах… А как по правде мальчишка заберется в закрытый корабль? Там что, нет сигнальной системы?

Все, даже Сашка, посмотрели на меня, будто на младенца. Клим Збаров проговорил со стонущей интонацией:

— Он же не просто лоцман! Он четырехмерник всей душой, от Бога! Что ему стоит проникнуть в любую замкнутую емкость…

Пантюхин вдруг взял Сашку за плечо. И совсем другим голосом, не тем, что орал и командовал, объяснил:

— Он здорово нам помог. Посоветовал сбросить каменную корку с помощью вибрации. А то ведь мы таскали эту оболочку еще со времен посадки в Каменном Лесу, на Марсе… Но никто не думал, что мальчик Сашка метит в экипаж…

Сашка стоял с опущенной головой. Со щеки сорвалась капля-искорка. Все молчали и не глядели друг на друга.

Пантюхин сказал неловко:

— Если бы просто темпоральный скачок по вектору, тогда не жалко. Туда-обратно, дело нехитрое. Но это же невозвратный рейс… Видишь, даже меня оставили…

Сашка вскинул лицо, не стесняясь мокрых глаз.

— Как невозвратный?

— А вот так… Кончена программа. И вообще… Ты даже не представляешь, что было бы. Сесть корабль уже не может, только сбросит автомат…

— Вот и сбросили бы нашу радость с автоматом, — заметила девица. Она уже не всхлипывала.

— Автомат сядет в пустыне…

— Значит, вовремя украли голубчика, — вздохнул я. — Но, если он умеет свободно проникать в замкнутые объемы, то и обратно должен уметь. Почему же не вырвался от вас?

— Потому что мы тоже не лыком шиты, — буркнул Збаров.

А Кирилл сказал с оттенком гордости:

— Ухватили мы его и правда в последний момент… Визжал и царапался, как стая камышовых котов… Мы, собственно, не собирались его увозить, хотели только предупредить вас. Но он оказался в комнате один. И в драку…

— Мы сегодня же сообщили бы вам, — добавил Збаров.

— А как вы узнали, что он… это самое…

— Служба такая, — насупленно отозвался Збаров. — Всё должны знать о проводниках. Кто где ходит, кто как работает, кто задумал податься в дезертиры…

— Ты не обзывайся! — взвился Сашка. — Кто дезертир?

— А кто бы это на самом деле? — Збаров возвел глаза к потолку. — Может, я?

— А я, что ли?! Я Игорю Петровичу все показал, что надо! Даже перевыполнил программу!

— А по срокам? Что в контракте сказано?

— При чем тут сроки! Если программа выполнена!.. Игорь Петрович, скажите им, сколько мы…

Я прислонился к косяку и грустно сказал:

— У меня нет претензий к проводнику. У меня только вопрос… к мальчику Сашке, с которым мы… ну, не то чтобы подружились, но все-таки. Вот улетел бы этот Сашка, а я что? Бегай, ищи, кричи-надрывайся: где ты, куда девался?

— Ну-у, Игорь Петрович! — Клим Збаров даже привстал со стула. — Это вы зря! В этом плане наш Сашенька человек обязательный. Собирался и маме письмо отправить, и вас не забыл. Вот, полюбуйтесь. Как говорится, изъято при задержании… — Он вытащил из кармана куртки помятые конверты.

— Дай сюда, — набыченно сказал Сашка. — Чужие письма хватать — это свинство.

— А тут не чужое… — Збаров поднялся. — Это Игорю Петровичу адресовано, пусть он и полюбопытствует…

— Не смей. Дай сюда!

— А зачем писал, если не хочешь, чтобы…

— Дай сюда! — сказал Сашка с таким звоном, что диспетчер Збаров малость усох и сунул конверты ему в руку. Сашка скомкал письма в шарик, рывком затолкал его в карман на шортиках, отчего они сильно съехали, и он яростно поддернул их.

Збаров потоптался перед нами и вдруг сказал официальным голосом:

— Игорь Петрович, объединение «Пилигрим» приносит вам извинения за инцидент с проводником Крюком. Вы вправе расторгнуть контракт, деньги будут возвращены без вычетов.

Сашка опять уронил голову. Я смотрел на его пушистую макушку, и делалось мне все горше и горше.

— Нет, зачем же расторгать. Мы и правда выполнили программу… Верно, Сашка?

Он шевельнул плечами, затеребил, задергал на кромке штанов оставшуюся пуговку.

«А, собственно говоря, что я от него хочу? От ребенка… Дружеской преданности? Но кто я для него?»

Девица подняла с пола рюкзак и бухнула его на табурет. Остальные вздрогнули, Збаров посмотрел на часы.

— Через час нам надо уезжать…

Сашка глянул исподлобья, и в негромком вопросе его проскользнула капелька ехидства:

— Что так быстро?

Ответил Кирилл. И не Сашке, а мне:

— Хорошо четырехмерникам, которых Господь наградил талантом от рождения. Шастают где хотят, без всякой науки. А мы — расчетники. Прежде, чем сунуться в сопредельное пространство, считаем и формулы выводим до помутнения в голове. Ловим моменты для перехода… И если сейчас не уйдем, застрянем здесь неизвестно насколько…

— А у нас дел других полно, не только всяких Крючков ловить, — обиженным баском добавила девица.

Сашка презрительно промолчал. Збаров сказал:

— Этого доброго молодца, Игорь Петрович, мы, естественно, заберем с собой. А вам дадим направление к частному проводнику, он здешний. Серьезный, взрослый парень, без фокусов, как…

— А можете уйти вместе с нами, — предложил Кирилл.

Я молчал. Потерянно и сердито. Куда уходить, зачем? Я ничего не нашел здесь, ничего не понял и не решил… А что я хотел понять и решить?

— …Ну, или… — неловко проговорил Збаров.

— Что?

— Есть, конечно, и такой вариант… Контракт еще не завершен. В принципе вы имеете право оставить прежнего проводника… Хотя после того, что случилось…