Бедовый мальчишка - Баныкин Виктор Иванович. Страница 38

У Маришки опять до ушей расползлись толстые губы.

— У тебя котенок Мишка? Ну и ну! Здорово!

И Маришка скрылась. А когда Костик сам взобрался на заборчик, то увидел такую картину. Маришка бодро шагала к белому сарайчику, курившемуся дымком. На худенькие свои плечи она взгромоздила сестренку Женьку — толстую девчушку в голубом платьице. Женька пыхтела и хныкала, мотая из стороны в сторону голой розоватой головой.

Костик и страшный Буран

Присев перед Женькой на корточки, Костик спросил:

— Крендель у тебя вкусный?

Девочка поглядела на свой витой надкусанный крендель и качнула головой с петушиным гребешком на макушке.

— Нет! — сказала она. Еще раз оглядела со всех сторон крендель и вонзила в него зубы, острые, мелкие, как у мышки.

— Чего нет? Невкусный, значит?

— Нет.

— Выходит, вкусный?

И Женька в третий раз сказала «нет».

— Так какой же он у тебя? — рассмеялся Костик. — Горький?

Женька сощурилась, прижала крендель к животу обеими руками, пропела:

— Сла-адкий! Вот какой!

Дернув Женьку за петушиный гребешок, Маришка снисходительно сказала:

— Четыре года дивчине, а глупа! Не знаю даже, в кого такая уродилась! Нашелся котенок?

— Ara, нашелся. Такая потеха! Я его искал, искал… Устал даже. А Мишка залез в бабушкин валенок и дрыхнет себе. — Костик глянул Маришке в глаза — снизу вверх. — А как мы играть будем?

Подняв с земли прутик, Маришка закусила самый кончик.

— Знаешь, как? — подумав, сказала она через минуту. — В самосвалы. Не игра — сила!

— Как это в самосвалы?

— Да очень просто. — Маришка присела на корточки. — Ты и я будем самосвалами. Ну, скажем, МАЗами… Мой папаня на МАЗе работает. Камень из карьера возит. Машина — зверь! У этих самосвалов на боковинах серебряные буйволы пришлепаны. Может, видел когда?.. Значит, ты — МАЗ и я МАЗ. А Женька учетчица. Она будет учитывать наши ездки. От карьера до цементного завода. Идет? У кого окажется больше ездок, тот и победитель. Теперь понял?

Женька перестала грызть крендель и запыхтела, кривя набок слюнявый рот.

— Ты, лысый самовар, чего пыхтишь? — угрожающе прошипела Маришка. — Ну? Тебя спрашивают!

— Не хочу… Не буду я учетчицей.

— А кем ты хочешь?

— Я тоже… самосвалом хочу!

Маришка всплеснула руками.

— Если мы все будем самосвалами, кто же учитывать наши ездки будет?.. А ты, Женечка, не ломайся! Мы тебя не только учетчицей, но и бригадиром назначим. Начальством быть — одно удовольствие! Ни ответственности тебе, ни мороки с машиной… А если дело дойдет до премий или ордеров на квартиры — оно, начальство, глядишь, тут как тут!.. Договорились?

Но упрямая Женька и слушать ничего не хотела. Маришка собралась было отшлепать несговорчивую сестренку, но за нее вступился Костик.

— Оставь, не трогай! — сказал Костик. — Пусть мы все будем самосвалами. А учитывать эти самые… рейсы… Так договоримся: учитывай ты свои, я — свои, Женька — свои.

Маришка наморщила облупившийся нос.

— Но, понимаешь, так не бывает! Я же с папаней не раз ездила. Знаю! Начнутся приписки!

— Ну, а мы будем по-честному, — не сдавался Костик. — Женьке тоже хочется побегать!

Наконец договорились обо всем: «каменный карьер» расположился по ту сторону дороги, у зеленой калитки старика Джамбула, капитана-пенсионера, а «цементный завод» — рядом с голубыми воротами детсада. В «рейс» отправились сразу все три МАЗа: Женька, Маришка и Костик.

— Газанем? — подмигнула Маришка Костику и отчаянно по-мальчишески свистнула. Свистнула, ударила ладонь о ладонь и побежала.

Легкая на ногу, она сразу же обогнала не только свою нерасторопную сестренку, но и Костика.

Маришка неслась по улице как ветер, раскосмаченная, удалая, крутя руками воображаемую баранку. Пунцовое в искорку платьишко, сшитое на рост, развевалось позади нее пышным хвостом жар-птицы.

В самый разгар игры вдруг с треском распахнулась зеленая калиточка, и со двора Джамбула на просеку выбежал седобородый козел Буран, топоча раздвоенными копытцами.

Оглянувшись на шум, Костик так и оцепенел, точно завороженный уставившимся на него исподлобья Бураном.

Наглые белесые глазки козла с косыми злыми зрачками смотрели на Костика в упор. Думалось, еще секунда, одна-разъединственная секунда, и Буран, разъярясь, метнется к Костику, наподденет его на свои острые рубчатые рога.

— Маришка, Женька! — придя в себя, закричал истошным голосом Костик. — Бегите домой! Буран с привязи сорвался!

А в следующую минуту какая-то властная сила подтолкнула Костика в спину, и он тоже бросился со всех ног удирать от страшного Бурана.

Тоненько и протяжно блея, козел топнул ногой и побежал вслед за Костиком.

Маришка первой достигла ворот детсада. А вот толстушка Женька споткнулась о кирпич, валявшийся на дороге, и растянулась, задрав кверху ноги.

— Вставай, Женька! Беги, Женька! — кричал Костик, прибавляя шаг. — Беги, толстая размазня!

Но Женька и не думала вставать. Она валялась поперек дороги и ревела, ревела густым басом. Так же басом, наверно, ревет и Маришка, когда ее обидят.

«Ну и тумба! — раздосадованно думал Костик, подбегая к калитке бабушкиной дачи. Еще три-четыре шага, и он будет вне опасности. — А Маришка… тоже мне… сама спряталась, а сестренку бросила».

Вдруг Костик остановился и принялся сдирать с себя прилипшую к мокрой спине майку. Когда же он повернулся лицом к Бурану, тот был совсем рядом.

Стиснув зубы, Костик, не колеблясь, шагнул навстречу козлу. Шагнул и с размаху хлестнул его по морде майкой.

— Вот тебе, вот тебе! — приговаривал Костик, хлеща Бурана наотмашь.

Козел встал как вкопанный, пригнув к земле голову. А Костик не мог остановиться и все хлестал и хлестал Бурана по морде.

И тут на выручку Костику примчалась откуда-то Белка — белая собачонка с черным ремешком вдоль спины. Лая звонко, без передышки, она бросилась на козла сзади, хватая его за ноги. Вырвала клок свалявшейся грязной шерсти, чихнула и опять, изловчившись, цапнула за ляжку ненавистного Бурана.

Буран жалобно заблеял, трусливо отбежал в сторону. Но смелая Белка не отставала от козла. И Буран, мотая длинной бородищей, затрусил к своему двору.

— Ату его, ату! — уже вопил старик Джамбул, показываясь в распахнутой настежь калитке. Джамбул впопыхах забыл нахлобучить на сверкающую шишковатую голову свою любимую форменную фуражку с почерневшим «крабом», и Костик не сразу узнал бывалого капитана.

— Ах, налетный! Ах, распроклятый! — сокрушался старик, застегивая на груди ворот нательной рубашки. — И прилег-то всего-навсего на часок, а этот бес… нате вам — веревку успел перегрызть!

Когда Буран пробегал мимо хозяина, тот вытянул его вдоль спины кнутом.

Костик перекинул через плечо майку и медленно побрел домой. На улице уже не было ни Женьки, ни Маришки.

Вдруг кто-то горячим шершавым языком лизнул Костику руку.

— Это ты, Белка? — спросил Костик, глядя на закрытые наглухо детсадовские ворота.

Белка забежала вперед и, подпрыгнув, лизнула Костика в подбородок.

Хватит! — стараясь казаться сердитым, сказал Костик. А самому хотелось ох, как хотелось, чтобы собака еще раз подпрыгнула и чмокнула его прямо в губы.

Сила воли

После утренней зарядки и упражнений на турнике Тимка — длинный, худущий — не спеша прохаживался минут пять по дорожке. Прохаживался от калитки до тополей у оврага, то поднимая вверх руки, то опуская их чуть ли не до земли. А потом пригибая черную курчавую голову, нырял в крошечную купалку. Раздевался, повертывал колесико душа до упора и сразу же вставал под сильные хлесткие струи студеной, обжигающе-студеной воды.

Остановившись напротив душевой с раскрытой дверью Костик только поеживался. От Тимкиного тела, упруго-резинового, жилистого, покрывшегося гусиными мурашками, курился парок. Когда брызги, сверкающие, тяжелые долетали до Костика, он пятился от душевой, кричал брату: